Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме? - Юрий Сенин

13 июня (31 мая) Николай Александрович записал в дневнике: «Утром долго, но напрасно ожидали прихода священника для совершения службы: все были заняты по церквам. Днем нас почему-то не выпускали в сад. Пришел Авдеев и долго разговаривал с Евг. Серг.[Боткиным]. По его словам, он и областной совет опасаются выступлений анархистов и поэтому, может быть, нам предстоит скорый отъезд, вероятно — в Москву! Он просил подготовиться к отбытию. Немедленно начали укладываться, но тихо, чтобы не привлекать внимания чинов караула, по особой просьбе Авдеева. Около 11 часов вечера он вернулся и сказал, что останемся еще несколько дней. Поэтому и на 1 июня мы остались по бивуачному, ничего не раскладывая.

Погода простояла хорошая; прогулка состоялась, как всегда, в две очереди. Наконец, после ужина Авдеев, слегка навеселе, объявил Боткину, что анархисты схвачены и что опасность миновала и наш отъезд отменен! После всех приготовлений даже скучно стало!»

Но большевикам точно «скучно» не было. Ситуация за воротами «Дома особого назначения» сложилась не просто отчаянная, а смертельно отчаянная. Началось все 11 июня с обычного собрания рабочих-фронтовиков Верх-Исетского завода. Рабочие обсуждали положение на чехословацком фронте и постановили предложить Советской власти вооружить их. Направили делегацию в Облсовет. Делегация заявила, что фронтовики Верх-Исетского завода организуют свои отряды, выберут сами командный состав и ручаются как испытанные в боях за то, что сметут чехословаков, если они идут против революции. Голощекин и Чуцкаев им объяснили, что армия сильна и может сражаться только тогда, когда она отвечает определенным военно-политическим требованиям, прошла специальную выучку и связана дисциплиной.

На следующий день на Успенской площади собрался митинг из более пяти тысяч человек. Требования, звучащие там, отливались от того, что говорили эсеры на собрании Екатериненского Совета р. и с. д., и от того, что говорила делегация в Облсовете: «Вся власть Учредительному собранию! Долой комиссародержавцев — большевиков! Сегодня они вывозят золото, чтобы голодом задушить Екатеринбург!».

В распоряжении военного комиссариата остался только небольшой резервный отряд верх-исетских отрядов в составе 60 пехотинцев, 20 конников и 12 пулеметчиков. Прибежавшим на площадь Голощекину, Юровскому и Ермакову только к вечеру с трудом удалось успокоить народ. Тем не менее, поздно вечером контрреволюционеры напали на советские учреждения. Там их встретили чекисты и группы вооруженных рабочих. К утру удалось арестовать зачинщиков антисоветских выступлений. Один из предводителей мятежников, капитан Ростовцев, был убит. Из документов, найденных при нем, было ясно, что выступление фронтовиков было лишь звеном более широкого контрреволюционного заговора, целью которого являлось освобождение бывшего царя Николая Романова.

Недавно зарубежные исследователи рассматриваемой темы установили родственные связи между убитым капитаном Ростовцевым и Яковом Васильевичем Ростовцевым, графом, гофмаршалом, заведующим канцелярией Александры Федоровны, личным секретарем и управляющим делами детей Николая II, близким другом американского промышленника и дипломата Чарльза Крейна. Последний же принимал активное участие в проекте вывоза Царского семейства на север России в Порт Романов.

Естественно — заговорщики не решились объявить восставшим солдатам-фронтовикам о настоящей цели заговора. Они прекрасно понимали, что, как только они объявят, что истинной их целью было спасение «Николашки Кровавого» они не только не смогут надеяться на их поддержку, но даже возникнет угроза их жизни. Подобного рода проблема возникнет и перед большевиками через месяц.

Спустя день в Невьянске произошли еще более жестокие события. Контрреволюционеры напали на исполком, арестовали его работников и посадили их в тюрьму. Затем сформировали военный штаб и белогвардейскую дружину, которая вместе с кулацкими отрядами насчитывала до пяти тысяч человек. В окрестных деревнях действовал организованный эсерами Крестьянский союз. Советы были повсеместно разогнаны. Была предпринята попытка овладеть Нижним Тагилом. Мятеж был ликвидирован только на пятый день отрядами екатеринбургских и нижнетагильских красноармейцев с бронепоездом.

В ночь с 12 на 13 июня Исполнительным комитетом был создан Военно-революционный комитет, которому были вручены полномочия по борьбе с контрреволюцией. В его составе было пять человек. Фамилии их неизвестны. Однако об их руководителе кое-что известно благодаря воспоминаниям И.П. Мейера.

Фамилия его — Александр Мебиус. Он был выходцем из немецкой семьи, поселившейся в России в 70-х годах XIX в. Учился в петербургской гимназии, затем в Горном институте. Как и многие из студентов, также принадлежал еще в ранние годы к революционной организации. В начале войны он был сослан в Сибирь как гражданский пленный. Он умел привлечь к себе многих немецких и венгерских военнопленных, которые пребывали в Сибири в течение следующих лет. После крушения царского правительства он уехал в Петроград и организовал позднее в Выборге первый городской совет, а затем был послан Троцким в Сибирь в качестве начальника революционного штаба.

В объявлении, помещенном в газетах, так было рассказано о деятельности комитета:

«…Военно-революционный комитет объявляет всем рабочим и гражданам гор. Екатеринбурга, что комитетом приняты самые решительные меры для борьбы с заговорщиками и все попытки покушения на Советскую власть, в чем бы они ни выражались, будут подавляться с беспощадной жестокостью.

Ввиду чрезвычайных условий в.р. комитет постановляет: 1) запретить всякую контрреволюционную агитацию, направленную против существующей советской власти, с преданием виновных суду революционного трибунала;

2) запретить всякие митинги и собрания, за исключением тех, которые устраиваются Советом или с разрешения Совета;

3) всякое сопротивление советской власти и ее органам будет рассматриваться как измена и предательство и карается самым решительным образом, вплоть до расстрела.

Военно-революционный Комитет гор. Екатеринбурга».

Относительно «спокойная» жизнь за воротами «Дома особого назначения» кончилась.

Глава 15. Берзин и Свикке

Выше упоминалось об экстренном поезде, выехавшем из Москвы 23 мая и направляющемся в Иркутск. В поезде находился Берзин со своим штабом. 28 мая поезд прибыл в Уфу и там застрял из-за закрытия железнодорожного движения в сторону Сибири вследствие захвата линии Златоуст — Челябинск чехословацкими войсками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});