Милость Келсона - Кэтрин Куртц

Крик Келсона вырвал Моргана из его ночного кошмара.

— Келсон, что случилось? — шепотом спросил Морган, мгновенно выскочив из постели и очутившись рядом с королем. Он схватил Келсона за запястья, потому что король во сне бешено молотил кулаками.

Келсон проснулся почти мгновенно, и почти мгновенно успокоился, но его глаза, казалось, слегка остекленели, когда он припомнил то, что напугало его, — хотя он и осознавал уже, что Морган тут, рядом с ним.

— Мне приснился… Дункан, — выдохнул Келсон, глядя мимо Моргана в пустоту. — Они до него добрались.

— Кто до него добрался, мой принц? — настойчиво спросил Морган. Ведь ему тоже снилась грозившая Дункану опасность.

— Рыцари с синими крестами на белых плащах. Лорис, я думаю. И Горони тоже был там. Они его пытали… что за ужасный сон!

Глубоко вздохнув, Морган осторожно сел на край королевской кровати и, убрав руки с запястий Келсона, взял его за кисти.

— Вернись обратно, — прошептал он, глядя прямо в глаза Келсону и устанавливая с ним привычную мысленную связь. — Позволь мне погрузить тебя в самое глубокое забытье, какое только возможно, и постарайся уловить это снова. Не думаю, что это был просто сон. Мне снилось то же самое.

— Ох, боже мой, а ведь ты, пожалуй, прав, — выдохнул Келсон, уже так стремительно настраиваясь на наиболее удобный для работы уровень, что ему пришлось закрыть глаза. — Я… я думаю, это может быть Дугал. Неужели с Дунканом что-то случилось?

«Пока что не думай о Дункане, — ответил ему Морган, по мере погружения их обоих в сосредоточение переходя уже на мысленный уровень общения. — Прежде всею постарайся восстановить связь с Дугалом. Он пока что не способен поддерживать контакт слишком долго. Пусти в ход все, что у тебя есть в запасе, но дотянись до него. Я все это время буду с тобой».

И Дугал, находившийся от них почти в сутках верховой езды, почувствовал ответное прикосновение двух ответных умов — не только одного Келсона.

Он вздрогнул в руках Кьярда, втягивая в себя силу мужчин, окружавших его, и снова бросая свою мысль вдаль, через многие мили. На этот раз они были готовы принять и зафиксировать его сообщение; и теперь все трое знали, что ничего им не почудилось.

Картина битвы: Дугал и его всадники сражаются вместе с воинами Дункана… рыцари в белых плащах все ближе, ближе, и во главе их — Лорис… ударные части Горони, они захлопывают ловушку…

Завеса бушующего пламени, воздвигнутая Дунканом, посеявшая ужас в рядах противника… по крайней мере на время, достаточное для того, чтобы Дугал и его люди успели проскользнуть сквозь их ряды и бежать… и приказ, стремительно и уверенно внедренный в ум Дункана, приказ, которому невозможно не повиноваться… Дугал должен оставить Дункана на произвол судьбы и мчаться к Келсону, чтобы предупредить его…

…что Лорис наконец обнаружен, и с ним Сикард Меарский, и главная часть армии Меары, и они могут к следующему полудню мощным броском преодолеть расстояние между ними и Келсоном… и если Келсон сможет узнать об этом в ближайшие часы…

Все подробности были переданы с той скоростью, которая возможна только для мысли, — рассказ о таких событиях занял бы часы, если бы пришлось излагать все это на словах; но Дугал уже был способен уложить все, что он знал, в почти мгновенную передачу, — в десяток-другой секунд…

Когда Дугал закончил, он уже задыхался; он попытался сесть и утихомирить бешено колотившееся сердце… но теперь он знал точно, что король предупрежден, и внезапное нападение ему не грозит. Его сотоварищи заворочались и начали неуверенно подниматься, глядя на Дугала с благоговейным страхом, ощущая, что сквозь них вроде бы просочилась какая-то сила, неведомо откуда взявшаяся, и ушла к их молодому хозяину… но больше они ни в чем не могли быть уверены.

— Король придет нам на помощь, — прошептал Дугал, хотя глаза его все еще смотрели в никуда, и он почти не видел сидевших рядом с ним воинов. — Мы встретим его на рассвете. Отдохните пока немножко, — добавил он, протягивая руку и мимолетно касаясь каждого, — но при этом он посылал настойчивые мысленные приказы.

И они все безропотно повиновались, потому что он вложил в их умы то, чему они просто не в силах были сопротивляться: Засни и забудь все то, что может тебя встревожить.

Тем временем у Моргана появились куда более серьезные основания для тревоги, поскольку Келсон умчался отдавать приказы, чтобы немедленно выступить в поход, а Морган сам погрузился в транс. Он посылал свою мысль к Дункану до тех пор, пока Брендан и оруженосец не явились, чтобы надеть на него латы, он истощил свои силы, выйдя далеко за пределы благоразумия, сидя в одиночестве, неподвижно… однако он не обнаружил ни малейшего следа своего кузена. Священник Дерини был то ли мертв, то ли одурманен наркотиками до полной бессознательности.

* * *

— Ты думаешь, он действительно не знает, где сейчас Келсон? — спросил Сикард откуда-то из неведомой дали, и его голос колебался и гудел, как эхо, просачиваясь сквозь искаженное восприятие Дункана.

— Разумеется, он знает. Он Дерини, не так ли?

Чья-то рука грубо повернула голову Дункана вбок, и перед его глазами появилось расплывающееся лицо Лоуренса Горони, оно казалось перекошенным до непристойности… Горони сидел на табурете у изголовья того ложа, на которое бросили Дункана. Резкое движение вызвало у Дункана сильный приступ головокружения, до тошноты… но это казалось едва ли не приятным по сравнению с болью, терзавшей его ноги.

Дункан был совершенно убежден в том, что Горони уже выдрал все десять ногтей на его ногах, хотя он и сумел насчитать всего семь. Они лежали маленькой кучкой на его обнаженной груди, окровавленные и жалкие. Он их видел в тот момент, когда его пронзила судорога, и голова невольно приподнялась на дернувшейся и сократившейся шее. Ну, насколько он знал Горони, теперь очередь была за ногтями на руках.

Дункан закрыл глаза при этой мысли, и одна его рука непроизвольно шевельнулась, как бы стремясь избежать угрозы, — но далеко ей сдвинуться не удалось, поскольку ее удержали кандалы — их кольца охватывали запястья Дункана. Лодыжки тоже были скованы, и все цепи тянулись от конечностей епископа к вбитым в грязный пол шатра надежным металлическим клиньям, — так что Дункан лежал на спине, распластавшись, как лягушка, и совершенно беспомощный.

«Как святой Андрей, — уныло подумал Дункан, пытаясь при помощи мыслей о чем-нибудь другом отстраниться от боли в собственном теле. — Он страдал, как страдал наш Господь, только он был прибит к соленому кресту».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});