Образ России в современном мире и другие сюжеты - Валерий Земсков

В условиях секуляризации и демифологизации культурно-художественного сознания в западной культуре (основной источник для латиноамериканской литературы) литература Латинской Америки начинает вырабатывать свою гуманистическую секулярную систему ценностей, ориентированную на утопические идеалы гармонии, «полноты» «человека латиноамериканского».

В XX в. латиноамериканская литература имеет уже два наиболее важных источника – западный и восточный (русская литература), а позднее – также источник североамериканский.

При этом если западноевропейская литература воспринимается как входящая в кризис, то гуманистическая ориентация русской классики сближает две литературы. Позднее также критически начинает восприниматься догматизированная русско-советская литература.

Во второй половине XX в. западная, русская и латиноамериканская литературы предстают как традиции разных уровней и этапов развития.

Западная литература в последней трети XX в., после пика неоавангарда и массовой литературы, входит в острый кризис в постмодернизме, деконструирует свою традицию, а затем с ускорением глобализации – в период диффузного сосуществования различных моделей, не обнаруживая определенного вектора эволюции.

В 90-х годах XX в. кризис охватывает постсоветскую литературу: в ней наблюдаются и сосуществуют запоздалая ориентация на постмодернизм, этический релятивизм, художественная обесцененность, деконструкция и одновременно гуманистическая рефлексия об историческом опыте.

Латиноамериканская литература во второй половине XX в. в «новом» романе и в «новом» историческом романе создает свою классику. Новая латиноамериканская художественная система при внешнем сходстве с постмодернизмом, по сути, представляет собой иное явление, ему противостоящее. Она противопоставляет деконструкции ярко выраженную конструктивно-строительную функцию; западоцентризму, рациоцентризму, монизму и релятивизму – универсально значимые принципы художественного моделирования, отражающие многомерность, сложную архитектонику латиноамериканского мира, где взаимодействуют разные эпохи и традиции: архаика и современность, миф и история.

Татьяна Красавченко

Штрихи к портрету: Валерий Земсков

Отец Валерия Земскова (1940–2012) – Борис Земсков был родом из деревни Колышлей на реке Хопёр, притоке Дона. I Изначально – еще до 1917 г. – фамилия семьи была Тулины, но земская реформа в их округе сделала всех жителей деревни Земсковыми. В 1920-е годы Борис ушел в город и, в конце концов, в начале 1930-х поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта и женился на своей однокурснице Софье Смеховой. Валерий, второй ребенок в семье (первая – сестра Ирина) родился 28 января 1940 г., когда семья жила в Баку, а военный инженер Борис Земсков был «начальником Каспийского моря» по подъему затонувших судов. Назвали Валерия в честь знаменитого советского летчика Валерия Чкалова, что было характерно для того времени, сам он позднее не без юмора, но с удовлетворением установил (уже в духе другого времени), что родился под звездой испанского святого Валерия Сарагосского, что как-то объясняло профессиональные повороты его судьбы, Из Баку семья переехала в Севастополь, потом в Мурманск, а с 1947 г. прочно обосновалась в Ленинграде – на Фонтанке. Мама была ангелом-хранителем семьи, не работала, воспитывала детей. Сестра Валерия, Ирина, переводчица (с английского), так и живет в Петербурге.

В 1956 г. Валерию было 16 лет, он живо воспринял откровения о советском строе, сталинском культе и позднее отзывался о себе как о «младошестидесятнике». В 1958 г. он, неожиданно для родителей (отец, человек конкретных дел, недоумевал, почему это сын все время занят чтением книжек) поступил в Ленинградский университет на филологический факультет и в 1962 г. окончил Отделение русского языка и литературы. Диплом у него был о Бунине, который на протяжении всей жизни оставался одним из его самых любимых писателей.

Ему предлагали аспирантуру, но он жаждал путешествий – движения и с группой друзей-однокашников по университету собрался на Дальний Восток, но тут на факультете предложили заманчивую поездку – в Новый Свет – на Кубу. Так, в 1962–1963 гг. В. Земсков стал преподавателем в Институте русского языка им. М. Горького в Гаване и на курсах в Гаванском университете изучал испанский язык и культуру Латинской Америки. Позднее он отзывался о Кубе как о «сказочном острове» с поразительной литературой и живописью. Эта поездка стала судьбоносной для него. Он открыл для себя другой мир – мир Латинской Америки, и этот мир захватил его.

Вернувшись домой, Валерий переехал в Москву. Протекций не было, и он устроился в Госкомитет по телевидению и радиовещанию, куда тогда брали всех университетских выпускников со знанием языка (знаю по опыту филфака МГУ): в 1964–1969 гг. он работал сначала корреспондентом, потом редактором в Отделе вещания на страны Латинской Америки. За эти годы он получил второе образование: окончил вечернее испанское отделение Института иностранных языков (ИНЯЗ). В 1968 г. поступил в заочную аспирантуру Института мировой литературы (ИМЛИ) им. А. М. Горького, а в 1969 г. начал печататься в возникшем тогда журнале «Латинская Америка», и главный редактор Серго Микоян пригласил Валерия на работу – научным редактором, потом он стал заведующим Отделом культуры.

В 1973 г. он защитил в ИМЛИ кандидатскую диссертацию о поэзии гаучо и ее роли в формировании литературы Аргентины, и в 1974 г. ему предложили работу в ИМЛИ, сразу должность старшего научного сотрудника (по тем временам большая редкость) Отдела зарубежных литератур XX в. С тех пор и до конца дней своих он работал в ИМЛИ на разных должностях, в том числе заведующего сектором литератур Западной Европы и Америки (1988–1992). В 1985 г. он защитил докторскую диссертацию: «Становление испаноязычных литератур Латинской Америки в XVI–XVII вв. (проблема культурного синтеза и художественного своеобразия»), содержавшую теоретическую разработку будущей пятитомной «Истории литератур Латинской Америки». Как руководитель (1993–2008) Отдела литератур Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ он осуществил качественное обновление работы Отдела, подготовившего фундаментальные труды «нового поколения» (истории литератур Швейцарии, США, энциклопедические словари экспрессионизма, сюрреализма, английской литературы XX в. и др.).

Начинал он как латиноамериканист и литературовед и стал во многом первым – в признании недостаточности только «черной» или «розовой» легенды об испанской конкисте, в понимании ценности хроник XVI в., в раскрытии механизма формирования культуры целого континента, он первым написал книгу о творчестве нобелевского лауреата, колумбийца Габриэля Гарсиа Маркеса, представив особый мир его художественного сознания, его смеховую природу и утопические основы. Но дело не только в том, что В. Земсков во многом был первым. Он разработал и дал импульс развитию важных направлений в современной гуманитарной науке.

* * *

Прежде всего, он создал школу российской латиноамериканистики. Для создания школы в науке необходим мощный ученый, способный стать источником идей, разработать общую концептуальную платформу, проявить организаторский талант и объединить вокруг себя работу отдельных исследователей.

До Земскова в отечественной латиноамериканистике работали замечательные литературоведы – Г. В. Степанов, Л. С. Осповат, В. Н. Кутейщикова, И. А. Тертерян, но общего, проблемно-дискуссионного поля не было, как не было и магистральных идей, концепций. Их-то и создал Валерий Земсков. Уже в 1970—1980-е годы он осознал острую необходимость выработки новой гуманитарной исследовательской идеологии, неизбежность культурологической направленности литературоведческих работ по Латинской Америке, ибо речь шла об открытии общекультурного пространства «Латинская Америка». Для этого надо было преодолеть первичную информативность, описательность культуроведения в латиноамериканистике, создать навыки культурологического мышления о литературе и разработать концепцию латиноамериканского цивилизационного варианта.

В советское время латиноамериканистика развивалась в отрыве от иберийской, источниковой традиции. Причина – эстетико-идеологические ограничения в изучении европейских культур и конъюнктурность в отношении к Латинской Америке. Но, как заметил В. Земсков, «нет худа без добра», латиноамериканисты «сумели использовать этот отрыв во благо: казалось бы, неплодотворная инверсия (сначала Латинская Америка, потом Иберия) освободила латиноамериканские исследования от тормозящей инерции европоцентризма, помогла понять принципиально важное: Латинская Америка – это иная цивилизационная модель, с иными механизмами культурообразования»[353].

Будучи с конца 1980-х годов – зампредседателя, потом сопредседателем Комиссии по изучению культуры народов Пиренейского полуострова и Латинской Америки в Совете по истории мировой культуры РАН и членом редсовета журнала «Латинская Америка», он провел (с 1988 г.) ряд междисциплинарных конференций и круглых столов с участием латиноамериканистов из ИМЛИ, Института Латинской Америки, Института искусствознания, из других городов – он обладал особым даром находить и привлекать к участию талантливых ученых. И в результате издал пять коллективных сборников серии «Iberica Americans»: «Культуры Нового и Старого Света в их взаимодействии. XVI–XVIII вв.» (1991); «Механизмы культурообразования в Латинской Америке» (1994), «Типы творческой личности в латиноамериканской культуре» (1997), «Праздник в ибероамериканской культуре» (2002), «Латиноамериканская культура в дискуссиях конца XX – начала XXI веков» (2009). Уже после выхода третьего выпуска «Иберики» заговорили о появлении «серьезной научной школы» отечественной гуманитарно-междисциплинарной латиноамериканистики, а выпуски «Иберики» расценили как значительное явление в российской культурологии в целом[354].