Я — Спок - Леонард Нимой

И вот однажды он получил письмо по почте — «приглашение» от некоей группы, называвшей себя Институтом исторических исследований. Они предлагали ему 50 тысяч долларов, если он сможет привести доказательства «независимому комитету», что ни один еврей не умер в концлагере от рук немцев. Их идея была в том, что нацисты никогда не убивали никаких евреев. Евреи, загнанные в лагеря, были «смутьянами», а те, кто умерли в концлагерях были жертвами тифа, а не газовых камер (которые, как настаивал институт, были созданы для «дезинфекции»).

Мелмерштейн пришел в ярость и отнес письмо сперва в Антидиффамационную лигу, а потом в Центр Симона Визенталя. Он получил из обоих мест один и тот же ответ: институт был прикрытием для группы фанатиков-неонацистов, чьим единственным желанием было заманить Мелмелштейна на их фальшивый «суд», обмануть его, а потом публично огласить свое «открытие» — что Холокоста никогда не было.

Но Мел чувствовал, что не может отступить. Он связался с несколькими адвокатами, но все из них говорили ему одно и то же — что письмо «неподсудно» — по закону он не мог ничего сделать, чтоб заставить Институт прекратить распространять свою ненавистную ложь или делать аналогичные предложения другим выжившим в концлагерях.

В конце концов, он столкнулся с адвокатом по имени Билл Кокс — который тоже был согласен со всеми остальными, что письмо неподсудно, и что Мел не должен позволять втянуть себя в «свидетельство» фальшивом институтском «суде».

Однако, обдумав дело как следует, Кокс придумал нестандартный, но законный и рабочий подход — письмо от Института, предлагающее 50 тысяч долларов, по сути, представляло собой письмо-соглашение — другими словами, контракт. Если бы Мел согласился и не получил никакого ответа в течение 30 дней, он мог бы по закону подать на них в суд за невыполнение контракта. А, когда он смог бы передать дело в суд, он мог бы попросить суд юридически признать факт Холокоста.

Мел согласился последовать стратегии Кокса. Он дал Институту согласие на их предложение, они не ответили в течение 30 дней и Мелмерштейн возбудил против них иск.

Несмотря на многие мытарства — многочасовые придирчивые расспросы институтскими юристами, преследования самого Мелмерштейна и его семьи (на его доме писали нацистские лозунги, ему во двор подбрасывали мертвую свинью), даже угрозы — его делу, его семье, его жизни — Мел выстоял и нашел законный способ действительно почтить предсмертную просьбу своего отца.

По требованию Мермелштейна суд юридически признал факт существования Холокоста. Американский суд делал это впервые.

Вскоре после моего визита к адвокату, который впервые поведал мне об этой истории, я отправился к мелу Мермелштейну, чтобы продолжить разговор. Я был настолько тронут тем, что он хотел сказать. — и показать в своем музее памяти жертв концлагерей — что я связался со своим старым другом, Робертом Радницем. Мне не только очень хотелось сыграть Мела, но и помочь вывести проект на экран.

Радниц был продюсером «Саундер», знаменательного минисериала о жизни чернокожих в Америке. Мы уже давно хотели снять что-нибудь вместе. Я чувствовал, что у Боба есть необходимый опыт и необходимая репутация, которые смогут убедить телевещательную компанию, что история Мела должна достичь широкой аудитории.

Боб согласился со мной, что материал стоящий, и мы ознакомили с ним несколько телекомпаний. NEC откликнулась очень быстро — и одобрительно. К сожалению, первый сценарий мы получили после слишком долго ожидания — и он совершенно никуда не годился. Затем мы наняли сценариста Рональда Рубина, который создал нам чудесный, очень точный сценарий «Никогда не забывай». В прямой, искренней манере, без попыток раздуть сенсацию, он рассказал трогательную историю о человеке, который не сдается. Мы были необычайно рады.

NBC, однако, рад не был. Телеканал дал нам от ворот поворот (другими словами, они решили свернуть проект). Мы отнесли сценарий Рона Рубина на «Тернер Нетворк», который нас с удовольствием подхватил.

Найти актера на роль Мела, конечно, было просто — я уже давно вызвался. А Джо Сарджент — которого я знал уже столько лет и который режиссировал несколько лучших эпизодов из оригинального сериала «Звездный путь» — всегда приходил нам на ум первым, когда мы искали режиссера. Мы страшно хотели его заполучить. Я должен сказать, что Джо, как всегда, сотворил чудо, сумев раскрыть самую суть каждой сцены.

В роли Мела Мелмерлштейна в «Никогда не забывай»

Что до женщины, которой предстояло играть Джейн, жену Мела — у нас самого начала был очень короткий список актрис, подходящих на эту роль. Одной из них была весьма талантливая Блайт Даннер, с которой мне когда-то доводилось работать вместе в 70-е.

Как-то раз, еще до того, как мы выбрали кого-нибудь на роль Джейн, мы с женой летели на самолете — и вдруг! о чудо! — напротив нас сидела Блайт! Я понял, что это сама судьба предоставила мне отличный шанс, так что я пошел поздороваться и рассказать ей о проекте «Никогда не забывай». Она немедленно заинтересовалась им — из-за темы. Через несколько часов после того, как мы прибыли в Лос-Анжелес, я передал ей сценарий, и вскоре она подписала контракт.

Мелмерштейн в суде со своей женой Джейн (Блайт Даннер)

Дэбни Коулмен вскоре присоединился к нам в качестве адвоката Уильяма Кокса, и выдал нам замечательную игру. Если честно, все собравшиеся актеры были бесподобны — и мы были очень рады, когда Джо Сарджент нашел способ включить Мела Мермелштейна и его дочь, Эди, в роли-камео.

С Дэбни Коулменом

Я также должен тут поблагодарить людей из Центра Симона Визенталя и Антидиффамационной лиги. Мы обращались к тем, и к другим, в поисках материала для фильма. Они откровенно признались — «Да, мы советовали Мелу не пытаться преследовать Институт Исторических Исследований. Да, мы рады, что он добился успеха». Они были очень любезны и предложили нам свою помощь.

К счастью для нас для всех, Мел на мог уклониться от испытания. Я благодарен ему за его стойкость и цельность, а еще — за его желание поделиться с этой историей с нами — и со всем миром. Если бы каждый проект приносил бы мне такое же чувство удовлетворения, как «Никогда не забывай», это была бы просто райская жизнь. Для меня история Мела выходит за рамки отношений между нацистами и евреями, за рамки ужасов Аушвица, она — об основополагающих свойствах человеческого духа. Я вспоминаю драматурга Артура Миллера, который однажды сказал, что все пьесы, который мы считаем стоящими, задают один и тот же основополагающий вопрос — как может человечество создать дом в окружающем мире? Какие препятствия мы должны преодолеть, что должен каждый из нас достигнуть, чтобы обрести чувство принадлежности, внутренний мир?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});