Последнее предложение - Мария Барышева

Роман вскочил и вздернул Риту с пола, и она тотчас же вырвалась и отскочила, зло закричав ему в лицо:

— Зачем?! Зачем?!

Не слушая ее, Савицкий лишь окинул девушку взглядом, убедился, что она не ранена, и повернулся, ища Дениса. У него вырвался хриплый болезненный вздох. Очень медленно, едва осознавая свои движения, он подошел к столику, глядя на Чернова, который лежал на столешнице, прижавшись к ней щекой и вытянув руки, и из-под его подбородка по темно-синему стремительно расползалась страшная багровая лужа, в которой прыгали яркие отсветы огоньков. Из затылка Анатолия торчал большой треугольный осколок, насквозь пробивший горло, остановившиеся глаза тускло смотрели в сторону сцены, на лице застыло удивление, словно на сцене происходило видимое лишь только ему изумительное действо, а врывавшийся в разбитое окно ночной ветер ерошил его волосы. На улице перед «Морским дворцом» сгущалась гудящая толпа, и издалека летели зловещие завывания сирен.

Дениса не было.

Тяжело дыша, Роман осторожно тронул Анатолия за плечо, его пальцы дрогнули и сжались в кулак, который с силой ударил по столешнице, стоявшая на ней посуда подпрыгнула, с бряканьем покатилась к краю бутылка, и вздрогнули плечи и голова Чернова — как-то недовольно, словно Анатолий просил не мешать ему лежать и смотреть на сцену. Савицкий резко развернулся, продолжая сжимать пальцы в кулаки, и увидев его лицо и выражение глаз, Рита сделала шаг назад, потом взглянула на погибшего, и у нее задрожали губы. Ее собственные глаза были мертвыми, безжизненными, как обгорелые бревна сруба, стоявшего на полянке очень далеко отсюда, мокрые волосы прилипли к плечам, по лицу метались цветные вспышки, превращая его во что-то жуткое, потустороннее. Они стояли друг напротив друга в пустом зале, и вокруг них мягко шлепали хвостами по полу умирающие рыбки.

— О чем говорил этот ублюдок? — глухо и страшно произнес Роман, чувствуя, как в душе медленно расползается холодная пустота. — Что ты сделала, Рита?

С последним словом она дернула головой, словно собственное имя было пощечиной, нанесенной ненавидящей рукой, потом с какой-то удивительной грациозностью скользнула в сторону, наклонилась и подхватила длинный острый осколок, похожий на стеклянный кинжал, но Роман разгадал и движение, и замысел, и успел метнуться и перехватить ее руку прежде, чем стекло вонзилось в тонкую девичью шею. Дико закричав, она попыталась высвободить руку, осколок полоснул его по запястью, а в следующее мгновение вдруг рассеялся в воздухе невесомой сияющей пылью. Ахнув, Рита зажала порез ладонью, но Роман выдернул руку, глядя на ее окровавленные пустые пальцы.

— Думаешь, я дам тебе сбежать? — громко и весело спросил Денис, снова стоявший по другую сторону столика, и его рука чертила что-то на испачканной кровью столешнице. — Нет, дорогуша, и не пытайся больше! Ты досмотришь свое действо до конца, сука! Ты уйдешь, когда положено! А с тебя, — он ткнул рукой с торчащим окровавленным указательным пальцем в сторону Романа, — я снимаю свою защиту! Я вернул тебе долг, довольно! Сам не трону, но если кто-то попытается тебя убить — он тебя убьет. Пусть это и противоречит замыслу — ничего, я попробую найти кого-нибудь еще. А про нее забудь! Она моя!

Роман коротко глянул на стол, где кровью была криво выписана шатающаяся римская «VIII», потом на Риту, которая тускло глядя перед собой, медленно пятилась к дверям, и в этот момент Денис рявкнул:

— Ну?! Пошла вон!

Ее рот приоткрылся, она как-то нелепо взмахнула руками, крутанулась на одной ноге и ринулась прочь. Денис, ухмыляясь, повернул голову, глядя вслед тонкой, охваченной ужасом жемчужной фигурке, и в эту секунду Роман кинулся на него, одним прыжком покрыв разделявшее их расстояние, и повалил на пол, мертвой хваткой вцепившись в тонкое горло. Он чувствовал его — пальцами, кожей, всеми нервами чувствовал это горло, сминающийся под его нажатием кадык, выступы позвонков, и сжимал его все крепче и крепче, оскалив зубы и ощущая всесметающее звериное наслаждение от того, как Денис бьется, как закатываются его такие знакомые сине-зеленые глаза и вываливается язык из раскрытого рта с безупречными зубами, как стремительно утекает из него жизнь…

А в следующую секунду его руки опустели, и тотчас же где-то под потолком что-то заискрилось, раздался громкий хлопок и свет в зале погас. Не осталось ничего, только пустота, темнота, стекающая по затылку струйка крови, иллюзия издевательского мальчишеского смеха над ухом, да сложившийся четко и ясно вопрос, который он так и не задал тогда Нечаеву. А в зал уже вбегали люди — он слышал, как шлепают их ноги по залитому водой полу. Замелькали лучи фонариков, и Роман встал и, шатаясь, пошел им навстречу.

* * *

Его отвели в сторонку от здания, где прямо на траве сидели иссеченные осколками люди. Все вокруг было залито потусторонним светом мигающих «маячков» милицейских машин и подоспевших «скорых», одна уже отъезжала. Милиционеры сдерживали напиравших аркудинцев, жаждавших узнать, что произошло, и среди толпы летали испуганные рваные фразы о взорвавшейся в «Морском дворце» бомбе. Роман осмотрелся, потом улучил момент, когда за ним никто не наблюдал, и, проскочив между милицейскими спинами, ввинтился в толпу. Кто-то закричал ему вслед, требуя остановиться, но он не слушал, проталкивался от одного человека к другому и озирался, вглядываясь в женские лица.

— Вы не видели девушку? Только что выбежала — светлые волосы, светлый костюм… Не видели?

Все, кого он ни спрашивал, отрицательно качали головами, и только один человек, подумав, указал в глубь сквера. Роман развернулся и метнулся в указанном направлении. Пробежал с десяток метров, остановился недалеко от скамеек в круге бледного фонарного света и закричал:

— Рита! Рита!

Он побежал дальше, не переставая выкрикивать имя, и редкие гуляющие шарахались от встрепанного окровавленного человека. Роман пересек сквер, пробежал между домами и остановился на тротуаре. Перед ним была трасса, и в обе стороны тянулись редкие цепочки движущихся фар. На другой стороне улицы громоздилось длинное массивное здание исполкома с темными окнами, похожее на склеп.

Задыхаясь, Савицкий смахнул кровь со щеки, и огляделся. Рита, если она и пробегала этой дорогой, могла отсюда пойти в какую угодно сторону, могла сесть в автобус или маршрутку, могла поймать машину, могла… Нет, Денис не хочет, чтоб она умерла, не даст ей умереть… до конца действа. Какого действа, когда оно заканчивается?! Через год?! Через несколько часов?! Кто это чудовище, почему оно так на нее похоже?! Если это не человек, почему же оно так на нее похоже… только нет этого пятнышка… Еще немного, и оно возрастом сравняется с ней, и их лица… проклятье, их лица, такие одинаковые и такие разные… Куда она могла поехать?! Домой?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});