О богах, шакалах и детях - Юлия Жукова

Азамат говорит непрерывно, компенсируя гробовую тишину со стороны Кира и природы. Объясняет про возможные варианты отопительного механизма, прикидывает, какой должен быть размер, как лучше напилить имеющиеся брусья и доски. Кир молча смотрит и периодически делает, что велят.

— Ну так что выбираешь? — спрашивает в какой-то момент Азамат.

— Что попроще, — тихо отвечает Кир.

Азамат кривится.

— Как хочешь, конечно, но мне не нравится такой подход. Ты для своего друга жильё делаешь! Уж не ленись.

— Я не ленюсь, — внезапно злобно огрызается Кир. — Просто не хочу тратить ваше время.

Азамат разводит руками.

— Ну знаешь, я специально для того сюда приехал, чтобы тратить время. У меня в столице дел по горло, но Старейшины отпустили, чтобы я с тобой пообщался. Так что не капризничай и делай по-мужски, чтобы работало как следует. Я ещё раз говорю: мы можем поступить тремя способами…

На этот раз Кир, кажется, внимательнее слушает и даже принимается что-то чертить на Азаматовом планшете. Вскоре они наволакивают из сарая и дома каких-то деталей и раскладывают их на плоских камнях между домом и скалой.

— Давай я займусь батареями, а ты корпус собирай, — предлагает Азамат, беря в руки панели преобразователей.

Кир довольно грубо выхватывает их у него.

— Я сам!

Азамат моргает.

— Ну хорошо, давай сам… Может, я тогда пока доски напилю?

— Нет, я всё сам сделаю! — повышенным тоном заявляет Кир и вклинивается между Азаматом и материалами для конуры, всем своим видом показывая, что отцу следует убраться с места строительства.

Азамат обижается, но вряд ли Кир это замечает. Алтонгирел вон сколько лет не замечал. Кир остаётся один возиться с железками и деревяшками, только Филин время от времени суёт нос в происходящее, видно, догадывается, из-за кого суета.

Муж подходит ко мне и берёт у меня Алэка, уязвлённо глядя на Кира. Алэк пищит и радуется папе, так что Азамат отвлекается от старшего отпрыска.

— Ты мой хороший, — принимается он сюсюкать с мелким. — Ты папу любишь, правда же?

Алэк как раз очень старательно развивает движения рук и в особенности пальцев, это выражается в частности в том, что он всех хватает за выступающие части лица, когда оказывается на руках. Вот и сейчас он со своей радостной младенческой непосредственностью вцепился Азамату в подбородок. Азамат расплывается в слезливой улыбке.

— Боги, радость моя, ничего-то ты не понимаешь…

— Всё он прекрасно понимает, — удивляюсь я. — Ты расстроился, он тебя утешает.

— Да я не про то… Он меня за лицо трогает всё время. И так радуется, как будто что хорошее увидел. Не понимает разницы между красотой и уродством. Пока маленький-то ничего, но какой же у него вкус будет, когда вырастет…

— Азамат, не дури. Он тебе радуется, потому что ты папа. Красота тут ни при чём.

— О том я и говорю, — вздыхает супруг. — Плохой из меня отец.

— Вот только не надо напрашиваться на комплименты, — поджимаю губы. — У тебя трудный период с Киром, но это вовсе не значит, что ты плохой отец. Просто наберись терпения. Это, вроде бы, никогда не составляло для тебя трудности.

На заднем плане Кир мрачно ворочает дрова, то и дело сверяясь со схемой.

— Почему он меня прогнал? — спрашивает Азамат, как будто я должна знать.

— Наверное, хочет самостоятельно всё сделать, — пожимаю плечами.

— А по-моему, он просто меня не выносит, — признаётся муж. — Мне иногда кажется, что он задерживает дыхание, если я слишком близко подхожу.

— Я думаю, ты сам себе выдумываешь пугалки.

Кир возится с конурой до темноты и ещё чуть дольше. Азамат выносит ему несколько ламп и предлагает помочь, но ребёнок не позволяет. Я наблюдаю в окно за попытками налаживания контакта. Кир сидит на корточках спиной к Азамату и если тот пытается обойти, поворачивается, чтобы так и оставаться спиной. Он сутулится и прячет лицо. Азамат долго увещевает, но в итоге сдаётся и возвращается в дом.

— По-моему, он плачет, — озабоченно сообщает муж.

Ещё того не легче.

— Может, простудился и носом хлюпает?

— Да он не хлюпает, просто голос какой-то зажатый.

Мы продолжаем посматривать в окно, но всё же не улавливаем момент, когда Кир проскальзывает в дом — и сразу запирается в ванной. Когда выходит, никаких следов слёз у него на лице нет.

— Можно Филину еды? — спрашивает. — Я бы ему сразу в конуре дал.

Азамат выдаёт ребёнку лебяжье крыло, и мы все вместе выходим отмечать новоселье Филина.

— Вот твой новый дом, — сообщает ребёнок, подводя пса ко входу в конуру. Она получилась довольно большая, входное отверстие зашито воронкой из какого-то прозрачного теплоизолирующего материала, так что псу надо протащиться в узкую дырочку, чтобы войти. Кир просовывает туда еду и Филин радостно устремляется следом. Потом вывинчивает благодарную морду и лижет руки хозяину.

— Тепло? — радостно спрашивает Кир. — Теперь тут будешь жить, чужих отгонять.

Азамат осматривает Кирово произведение и остаётся доволен.

— Молодец, — говорит. — Отлично получилось.

Кир, похоже, вспоминает, что мы всё ещё здесь, и снова насупливается.

— Не дурак, справился, по схеме-то.

— Это тоже не всякий может, — замечает Азамат. — Ну ладно, пойдём ужинать. Лиза для тебя специально сладкий пирог сделала.

Кир плетётся за нами на кухню и ест молча, а от пирога отказывается.

— Почему? — удивляюсь я. — Ты же вроде любишь сладкое.

— Не люблю ягоды, — ворчит Кир.

Ну вот. В йогуртах они ему не мешали… Ладно, завтра творожный сделаю.

— Хочешь, поиграем в "Хитрого купца"? — предлагает Азамат с настолько деланым оживлением, что мне аж тошно.

— Нет, — буркает Кир.

— Я не буду поддаваться, — обещает муж.

Ребёнок упрямо мотает головой.

— Ну, может, тогда во что-нибудь другое? У меня есть лото со зверями, расследование кражи, лабиринт зияний, стратегия захвата…

Кир, как я и ожидала, мотает головой. У Азамата опускаются руки.

— Ты устал, что ли? Спать хочешь?

— Нет.

— Ну а что ты будешь делать весь вечер?

Кир пожимает одним плечом и утыкается в чашку.

— Есть кино… — безнадёжно упоминает Азамат.

— Ладно, — говорю, — оставь его в покое. Не хочет, не надо. Лучше почитай Алэку сказки, а то он никак не угомонится, даже в свою комнату ни за что не хочет. Давай, Азамат, он всегда тебе рад в отличие от некоторых.

Азамат вздыхает, бросает последний долгий взгляд на Кира и топает в гостиную развлекать Алэка. Я убираю со стола. Кир так и сидит, рассматривая остатки чая в своей чашке — ему нравятся чашки с ручками, которые оставили здесь мои родичи.

Азамат устраивается на диване с Алэком и книжкой детских сказок, а я затеваюсь с вязанием. Кир, конечно, сегодня вёл себя не лучшим образом, но всякие продвинутые педагоги советуют приёмному ребёнку всё время напоминать, что он тут не чужой, даже если он нарочно провоцирует конфликт.

Суюсь в короб с нитками, а там… Видать, котята порезвились — всё перепутано, клубки размотаны, бусины рассыпаны, выкройки исполосованы… Караул, в общем.

— Кир! — кричу на кухню. — Иди сюда, мне нужна твоя помощь!

Он быстро появляется и вопросительно смотрит. Азамат тоже прерывается, но я машу ему, мол, продолжай читать.

— Помоги мне нитки распутать, — прошу, показывая ребёнку свою локальную катастрофу.

— Ого. Да тут на несколько дней работы…

— Ну а что делать, не выкидывать же хорошие нитки… — расстраиваюсь я. — Ох попадутся мне эти коты, я им устрою…

Кир хмыкает, извлекает из короба часть кудели и садится её разбирать. Я приземляюсь рядом.

— Жил был человек с тремя сыновьями в деревне в горах, — читает Азамат. — И повадился в ту деревню чешуйчатый морской конь лебедей воровать. На него и ловушки ставили и облавы устраивали, но хитрый, шакал, ото всех уходил. И вот лето, у лебедей скоро птенцы будут, и задумались жители, как уберечь выводки от морского коня. Духовника у них в деревне не было, а обычные Старейшины против нечисти бессильны. Пришлось им обратиться к знающему, что жил на отшибе в артуне от деревни. Поворожил знающий и говорит: "Сделайте ловушку из дерева-не-дерева, в неё посадите лебедя-не-лебедя, да намажьте его водой-не-водой, так и сразите морского коня". Деревенские, понятно, от такого совета разозлились — непонятно же ничего! Старейшины и так, и сяк кумекали, легенды перечитывали, ничего не придумали. Стали требовать от знающего пояснений, они ведь ему денег заплатили уйму, а толку никакого. Но знающий только плечами пожал, мол, мне-то откуда знать, что боги имели в виду. Я, мол, вам всё слово в слово передал, а уж думайте сами. И вот сели все и думали три дня и три ночи, но ничего не надумали. А тот человек со всеми не сидел, взял сыновей да и пошёл на охоту в лес, и наказал им внимательно вокруг смотреть да припоминать слова знающего. И вот идут они, как вдруг старший сын говорит: "Смотрите, я нашёл дерево-не-дерево!" И правда, стоит перед ними ствол, а внутри пустота. То лиана дерево обросла и задушила, а сама по форме дерева стоит. Свалил старший сын лиану и поволок в деревню. Идут отец с двумя сыновьями дальше, разбрелись по лесу, пересвистываются. Вдруг второй сын кричит: "Идите сюда! Я нашёл лебедя-не-лебедя!" Подходят они — и правда, сидит перед ними белый лебедь с жёлтым клювом, и уж так от него лебяжьим помётом разит, сил нет. А был то хищный цветок, который запахом мух заманивает. Вырыл средний сын всё растение да понёс в деревню. Идут отец с сыном дальше. Глядит младший сын, на дереве следы барсовых когтей, а из них вода сочится. Да только дерево то ядовитое, и сок его хоть на вид вода, а человека убить может. "Эге," — говорит он отцу, — "Похоже, нашёл я и воду-не-воду". Собрали они сок и отнесли в деревню. Там уж и ловушку из лианы соорудили и цветок-лебедя в неё посадили, теперь вот ещё ядовитым соком намазали, да и оставили на ночь. Утром глядь — а в ловушке морской конь. Ухватил он зубами цветок да отравился. Только ему, коню, яд не так страшен, не убил его, но усыпил. А утром жители его спящего заарканили да и отвезли в столицу Старейшинам показать Ирликово детище. За такой улов дал им Император награду, ровнёхонько сколько они знающему заплатили. И все эти деньги люди отдали тому человеку и его сыновьям, потому что лучше уж заплатить умному соседу, чем глупому знающему.