Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы. - Михаил Мельтюхов

Таким образом, противнику все еще не удалось преодолеть рубеж обороны по рекам Великая и Череха, а западнее он был остановлен на линии Псковского укрепрайона. В оперативной сводке штаба Северо-Западного фронта от 10:00 9 июля указано, что 235-я стрелковая дивизия, обороняя линию реки Череха на участке Старанья, Подберезье (35 км восточнее Псков), создавала «предмостные позиции перед переправами на Карамышево», то есть пыталась блокировать плацдарм группы «Зекендорф» на северном берегу реки. Однако в ночь с 8 на 9 июля на плацдарм уже была переброшена боевая группа «Раус».

В создавшейся ситуации удержание двух дивизий и частей Псковского укрепрайона на левом берегу реки Великая теряло смысл — немцы имели здесь только одну 36-ю моторизованную дивизию, как минимум не превосходящую в силах противостоящие ей войска. В этих условиях логично было оставить Псковский УР, отвести войска 111-й и 118-й дивизий на Псков за линию реки Великая, а часть их использовать для укрепления рубежа по Черехе.

Б. Н. Петров в статье «Как был оставлен Псков» пишет, что отвести силы 118-й стрелковой дивизии за Великую предложил командир этой дивизии генерал-майор Гловацкий в ночь на 8 июля на командном пункте корпуса. Однако, исходя из оперативных документов штаба фронта, можно предположить, что это решение было принято штабом корпуса несколько позже — уже после возникновения кризиса на переправах у Карамышево.

Командир корпуса не информировал Гловацкого о том, что с левого берега, помимо его дивизии и частей Псковского укрепрайона, одновременно должны отходить два полка 111-й стрелковой дивизии полковника И. М. Иванова. По какой-то причине (судя по всему, из-за нераспорядительности штаба корпуса) для отхода 11-й дивизии не был использован железнодорожный мост через Великая, расположенный южнее города. Этот мост был подорван группой саперов во главе с младшим лейтенантом С. Г. Байковым только при подходе противника.

Автомобильный мост, находившийся в трех километрах севернее железнодорожного, также был подготовлен к взрыву специально выделенной для этого командой из состава 50-го инженерного батальона 1-го механизированного корпуса. Формально мост находился в полосе ответственности 118-й стрелковой дивизии. Однако командование корпуса не организовало отход и не дало никаких распоряжений о порядке перехода реки частями различных дивизий. В результате подходившие к мосту в разное время группы обеих дивизий перемешались, порядком перехода и обороной моста никто не руководил. Судя по всему, когда большая часть 118-й дивизии перешла реку и начался переход частей 111-й дивизии, генерал-майор Гловацкий решил, что больше не отвечает за мост — тем более что сюда уже прибыл начальник инженерной службы 111-й стрелковой дивизии майор И. В. Викторов.

В итоге начальник подрывной команды воентехник А. А. Шпиц, не имея никаких конкретных инструкций, данных о противнике и вообще указаний со стороны начальства, взорвал мост, когда прямой угрозы со стороны противника не было. Опять же, не исключено, что какая-то из подходивших к мосту частей 111-й дивизии была принята за приближающихся немцев. Н. С. Черушев пишет, что мост был взорван пограничниками, да еще в присутствии сотрудников НКВД [424], но это утверждение не соответствует действительности. Пограничники (которые сами по себе являлись сотрудниками НКВД) могли осуществлять непосредственную охрану моста как военного объекта, однако все документы определенно указывают, что подрывная группа принадлежала к 50-му инженерному батальону 1-го механизированного корпуса.

В результате преждевременного взрыва моста часть сил 118-й и 111-й дивизий не успела вовремя отойти за реку Великую; бойцы вынуждены были переправляться на подручных средствах, под натиском подошедшего противника, бросив технику и артиллерию. В результате обе дивизии оказались разрозненными и деморализованными.

Пробиться к Пскову со стороны Острова 1-й танковой дивизии не удалось, 36-я моторизованная дивизия была на какое-то время задержана на левом берегу Великой. Однако дело решил прорыв 6-й танковой дивизии со стороны Карамышево, парировать который в условиях утраты боеспособности двух дивизий 41-го стрелкового корпуса оказалось нечем.

Утром 9 июля две боевые группы 6-й танковой дивизии начали наступление с плацдарма у Карамышево. Шедшая правее группа «Зекендорф» атаковала на восток, в направлении на Порхов. Группа «Раус» сначала наступала на север, заняла Загоску, вышла к Лопатово и лишь здесь повернула по шоссе на восток. В этих условиях части 41-го стрелкового корпуса 118-й стрелковой дивизии, опасаясь обхода с востока, утром 9 июля оставили город Псков и начали отступление на Гдов.

На следующий день группа «Раус» была остановлена упорной обороной советских войск в районе Ямкино в 40 км от Карамышево. По описаниям Рауса, советские войска крайне умело применяли здесь тяжелые танки KB — а у немцев не было 88-мм зениток, которые ранее забрал Манштейн. В итоге приказом Гёпнера от 11 июля 6-я танковая дивизия была вновь развернута на север, для содействия 1-й танковой дивизии в наступлении на Лугу. Теперь на ее пути к Ленинграду перед немцами оставался только Лужский рубеж…

* * *

После оставления Пскова последовали оргвыводы. Уже 9 июля член Военного совета фронта корпусной комиссар В. Н. Богаткин докладывал начальнику Главного политического управления РККА о неблагополучной обстановке на фронте, об отсутствии организованности, потере командирами управления во время боевых действий, незнании начальниками положения вверенных им сил. 11 июля был снят с должности и арестован командующий ВВВС фронта генерал-майор авиации А. П. Ионов. Вслед за ним был арестован и отдан под суд командир 41-го стрелкового корпуса И. С. Кособуцкий — угроза Ватутина «отвечаете головой» была выполнена, хоть и с некоторым опозданием. 19 июля был арестован командир 118-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. М. Гловацкий, обвинявшийся в отводе войск без приказа и сдаче противнику Пскова.

На следствии Гловацкий виновным себя не признал, заявив, что приказ об отходе 118-й дивизии был отдан командиром корпуса, причем об одновременном отводе 111-й стрелковой дивизии Гловацкий информирован не был. Кособуцкий эти обвинения отрицал. В нашем распоряжении не имеется материалов дела, а по очень краткому его изложению в работе Черушева [425] невозможно понять, какие именно обвинения предъявлялись каждому из командиров и что из них было подтверждено документами.

В итоге 26 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Н. М. Гловацкого к расстрелу, И. С. Кособуцкого — к 10 годам лишения свободы. Через год, в связи с ходатайством о помиловании, бывший генерал Кособуцкий был освобожден и направлен на Юго-Западный фронт помощником командующего по формированию. 30 октября 1943 г. с него была снята судимость, войну он закончил командиром 34-го стрелкового корпуса, получив в сентябре 1944 г. звание генерал-лейтенанта. Н. М. Гловацкий, подобно многим другим генералам, осуждённым за дело и не за дело, был реабилитирован решением Военной коллегии Верховного суда от 8 декабря 1958 г.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});