Дальняя дорога - Юрий Тупицын

Самый гибкий химический элемент в субвселенной немидов, занимающий среднее, пятое место в малом периоде системы элементов, естественно, не имел и не мог иметь аналога среди земных простых веществ. Условно его можно было назвать биородом, потому что именно на его основе в субвселенной немидов развивались высшие формы жизни. Параллельно длительное время, порядка миллиарда лет, существовала и более примитивная жизнь на основе аналога углерода, но в конце концов все ее формы были подавлены биородными существами. Кстати, проуглеродная жизнь и генетически, да и в основных фонетических проявлениях была гораздо более похожа на земную, нежели биородная. Из-за существенных генетических отличий немидской биородной и земной углеродной жизней многое кажется немидам в человеческой истории странным, нелогичным, почти непостижимым. Ведь эти отличия тайно и явно сказываются и на уровне разума, особенно проявляясь в сфере интуиции и морали.

27

Соколов сидел в своей каюте, лениво-благожелательно созерцая одну из композонных картин, весеннюю степь с ковром тюльпанов всевозможных расцветок. Когда сквозь шелест трав и птичьи трели ему почудился какой-то стук, сначала он не обратил на него внимания, но стук повторился еще и еще раз. Соколов насторожился, стук доносился со стороны наружной стены. Поспешно поднявшись, он выключил экран и прислушался. Стук, слабый, но хорошо различимый, повторился опять, и не было никаких сомнений - он шел от той стены, которая отделяла Соколова от космоса. Что за чертовщина? Но подумать толком над этой загадкой, как он это любил делать, эксперт не успел, мысли его перебил всезнающий компьютер, деликатно проговоривший:

- Если угодно, можно открыть иллюминатор.

Соколов немедленно сделал это. Несколько секунд, пока сдвигалась наружная нейтридная защита, пришлось подождать, а потом внутренняя шторка-диафрагма растаяла, и Соколов с екнувшим сердцем отшатнулся в глубь каюты: из космоса, четко рисуясь на фоне звездного неба, упираясь в прозрачный иллюминатор самыми кончиками пальцев одной руки, на него смотрело человекоподобное существо. На нем не было ни шлема, ни скафандра, оно было одето в голубое спортивное трико с незатейливым орнаментом по вороту и на рукавах. Это было настолько ни на что не похоже - человек в обычной одежде в ледяной безжизненной пустыне, что Соколов, как это говорится, просто оцепенел. Космический человек, видимо, понял его состояние, потому что широко улыбнулся и приветственно помахал рукой. Только теперь Соколов узнал Игоря Дюка, в сердцах чертыхнулся и скорее упал, чем сел в кресло. Игорь беззвучно захохотал, оттолкнулся от иллюминатора и, сделав классический гребок брассом, всплыл вверх. Иллюзия того, что Дюк находится не в вакууме, а в темной, эффектно подсвеченной воде, была полной! Выйдя из корабельной тени, Игорь окунулся в световой поток белой звезды, вокруг его головы слабо засиял серебристый венец. Соколов догадался, что это прозрачнейший яйцевидный шлем, и окончательно все понял.

Лорка, зашедший к Соколову через минуту, нашел его сердитым и насупленным.

- Что-нибудь случилось? - встревожился Федор.

Соколов покосился на него, потом на иллюминатор и ворчливо посетовал:

- Ну что вы за народ? Не можете без фокусов!

Лорка заметил удаляющуюся фигуру Игоря, все понял и не сдержал улыбку.

- Напугал?

- Не то слово, ошарашил. Является точно какой-то джинн из бутылки. Соколов аккуратно сложил платок, спрятал его в карман и уже заинтересованно спросил: - Что за скафандр такой? Никогда не видел и не слышал.

- Последняя модель.

Соколов хмыкнул.

- Я гляжу, у вас все последняя модель: каюты, космокатера, скафандры.

- Верно. Может быть, это и звучит помпезно, но мы - посланцы Земли, которым доверено представить ее другому миру. Нас собирала в путь вся планета. Чего же удивительного, что у нас все - самое лучшее?

Соколов пожал плечами и полушутливо сказал:

- Н-да, даже мурашки бегают от ответственности. - Он помолчал, и в голосе снова зазвучали ворчливые нотки: - А почему это, уважаемый командир, вы истязали меня на Земле и на Плутоне всякой ерундой, похожей на рыцарские доспехи, а в этом новейшем скафандре потренировать не догадались?

- В этом нет необходимости.

Соколов кивнул головой на иллюминатор.

- И стало быть, Игорь будет нежиться в свете звезд, а меня вы запихаете в бронированные латы?

Лорка засмеялся.

- И вам не чужды веяния моды? Успокойтесь, со временем и вы облачитесь в такой же элегантный костюм. Но это потом. Сейчас перед вами стоит гораздо более важная задача.

- Какая?

Лорка оценивающе оглядел Соколова и, поколебавшись, ушел от прямого ответа.

- Вам все объяснит Тимур. - Федор дружески прикоснулся к плечу эксперта. - Он ждет вас в кают-компании.

- Готовы ли вы? Я собираюсь пригласить на встречу с вами нашего психолога-эксперта Александра Сергеевича Соколова.

Посланец, сидевший в кресле в свободной, очень человеческой позе, помедлил, точно проверял свое внутреннее состояние.

- Да, - проговорил он наконец, - я готов.

- Простите, но могу я предварительно задать вам несколько вопросов? Вопросов не очень легких. Но ответ на них позволит упростить общение с вами моих товарищей.

- Пожалуйста, - с некоторой запинкой согласился посланец и уже более уверенно повторил: - Пожалуйста, задавайте.

Корсаков задумался, формулируя вопрос.

- Полагаю, земная цивилизация - не единственная, с которой вы поддерживали односторонние, а может быть, и двусторонние контакты?

- Совершенно верно.

- Из вашей записи я понял, что наши цивилизации разделяет множество препятствий и труднопреодолимых преград. Это так?

- Вы не ошиблись. Их даже больше, чем вам сейчас представляется.

- Что же заставило вас, немидов, обратить внимание именно на человечество? Чем мы, люди, заслужили такую честь?

Опершись локтями на колени и уронив кисти рук, посланец долго вглядывался в лицо Корсакова. И Тимуру было нелегко сохранить невозмутимый вид под пристальным и неуловимым взглядом пустых глазниц.

- Может быть, отложить обсуждение этого вопроса на более поздний срок? - наконец спросил посланец.

- Почему?

Посланец замялся, обдумывая свой, очевидно, нелегкий ответ. И в этот момент догадка, бродившая в мозгу Тимура, обрела наконец сознательные формы.

- Вы жалеете нас? - в упор, грубовато спросил он.

Посланец медленно откинулся на спинку кресла.

- Да. Мы жалеем вас, - сказал он и, несмотря на мягкость тона, в нем слышалось нечто уверенное, похожее на упрямство. - Но мы и восхищаемся вами.

Корсаков молчал, не зная, как реагировать на эту фразу, а посланец негромко, без эмоциональных нажимов и акцентов продолжал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});