Лучшее юмористическое фэнтези. Антология - Нил Гейман

Я был не в силах удержаться, рот мой начал наполняться слюной.

— Ты не забыла!

Мартин медленно повернул голову и уставился на нее.

— Ты притащила противный, заплесневелый, гнилой, склизкий, вонючий кочан салата сюда и положила его в мой холодильник?

— Естественно. Салат полагается подавать только охлажденным.

— Но от него может, — он сделал неопределенный жест руками в воздухе, — пойти всякая зараза, бациллы какие-нибудь.

Она печально покачала головой:

— Когда ты в последний раз заглядывал в свой холодильник? Там и так поселились все известные человечеству микроорганизмы. Кстати, где ты только взял ту клейкую гадость, что стоит там на поддоне, на второй полке, вся поросшая чем-то оранжевым?

— Это шоколадный торт… — смущенно пробормотал он.

— Как давно он там находится? — продолжала выпытывать она, не желая, чтобы все так просто сошло ему с рук.

— Это тот самый, который ты приготовила мне на день рождения, — виновато признался он.

Мари уставилась на Мартина:

— Твой день рождения, придурок, был полтора месяца назад! И ты еще не съел торт?

Он понимал, что оказался в безвыходном положении. Если сказать, что торт ему понравился, то она станет выяснять, почему он его не съел. Если заявить, что ему не понравилось, то она, пожалуй, наденет ему на голову это покрытое оранжевой плесенью блюдо.

Я бросился спасать Мартина.

— Мари, торт так ему понравился, что он решил поделиться со мной. И ему, конечно, ничего не оставалось, кроме как подождать, пока торт немного подкиснет, чтобы можно было угостить меня.

Она посмотрела на меня и на Мартина, а потом всплеснула руками:

— Вот такие вы, мужчины! — Взглянув на меня, она снова воздела руки. — И пришельцы тоже!

Мартин украдкой бросил на меня благодарный взгляд и попытался переменить тему разговора:

— Так ты не хочешь узнать про Розена?

Она поджала губы, решая, не стоит ли нас обоих хорошенько отругать.

— Ну, давай. Вижу, тебя так и распирает, не терпится рассказать мне, как ты блестяще с этим справился.

— Это не я, это Виктор.

Выражение ее лица немного смягчилось. Она повернулась ко мне:

— Тебе не надоело спасать твоего любимчика в сложных ситуациях?

— Он тоже бывает полезен. Это ведь он вытаскивал Розена из-за мусорного бака. Поскольку Розен тяжелее меня раза в четыре, я бы не смог этого сделать.

Она пошла на крохотную кухню, чтобы помешать соус для спагетти, уже закипавший на плите.

— Так как же вы узнали, что Розен сам похитил свою дочку? — крикнула она через плечо.

Я ответил:

— Он сказал, что в записке с требованием выкупа было «все как обычно». Меня это насторожило. Откуда ему знать, как бывает обычно? Почему он говорил о записке таким знающим тоном? Было и еще несколько странностей. Так, например, он начал чуть ли не оправдываться, когда речь зашла о том, что выкуп составляет полмиллиона долларов и приблизительно в ту же сумму оценивается его состояние. Дальше уже проще простого. Если она у него, то ему удобнее держать ее неподалеку, чтобы было легче за ней присматривать. Понятно, что ему, живущему в многоэтажном доме, проще всего отвести ее в какую-нибудь другую квартиру, предпочтительнее на его же этаже. Элис, как потом выяснилось, он сказал, что отвел ей отдельную комнату, поскольку очень ее любит. Она была в восторге. Мари выглянула из кухни:

— Но разве не опасно было оставить ее в квартире одну?

— Он отключил рубильником плиту, духовку и другие опасные приборы. Кроме того, уложив ее спать, он не сомневался, что утром будет у нее еще до того, как она проснется. Так что можно было не беспокоиться. И конечно же, это было лишь на время.

— А зачем он нанял детектива?

— Типичный ход мысли неопытного преступника. Он хотел выставить себя в выгодном свете и перестарался. Ему казалось, что будет более убедительно, если он предъявит бывшей жене отчет детектива, которому нигде не удалось отыскать их дочь.

— Ну, понятно… Значит, поддельная записка с требованием выкупа была для него просто предлогом, позволявшим продать все свое имущество. Он предусмотрительно выждал бы некоторое время, а потом уехал бы с половиной миллиона и с Элис, начал бы новую жизнь, и концы в воду. — Она снова высунулась из кухни, облизывая деревянную ложку. — Я правильно поняла?

— Попала в точку, — сказал Мартин и тихонько покашлял, намекая, что ожидает рукоплесканий.

Она нахмурилась и погрозила ему ложкой:

— Как все это ужасно. Мартин вздохнул:

— Но я все же не дал Розену меня перехитрить. Он направлялся к своей машине. Проблема была только в том, что он, увидев нас, запаниковал и выбежал из квартиры, не взяв ключи от машины.

Мари наморщила лоб:

— Но ведь он мог зайти за ними домой? Мартин кивнул:

— Само собой. Он так и собирался сделать, но Виктор в переулке между домами увидел, что в самом темном уголке спрятался Розен.

Она посмотрела на меня:

— Я, кажется, не совсем понимаю. Раз он был в темном углу, как ты его заметил?

Я провел пальцами по краю бинта, прикидываясь скромником.

— Ты же знаешь, что я никогда не сплю, да? Не секрет, что по ночам я брожу по всей квартире. Все просто полагали, что я хорошо вижу в темноте. Это, конечно, так, но при этом я могу видеть и инфракрасное излучение.

— Так ты видел тепловое излучение, исходившее от тела Розена? — спросила она.

— Вот мы с тобой смотрим на горячую ложку у тебя в руке и полагаем, что видим одно и то же. Никому из нас не приходит в голову попросить другого подробно рассказать, что именно тот видит. И нам с Мартином ни разу не случалось оказаться в ситуации, где могла бы обнаружиться разница восприятия.

— Интересно, какие еще штуки ты умеешь делать, — сказала Мари.

Я показал ей язык, высунув его наружу на несколько дюймов.

— Это знает Уонн, а тебе еще предстоит узнать, — пошутил я.

Мари от избытка чувств уронила ложку и поспешила на кухню, считая ее местом более безопасным.

— А с девочкой все в порядке? — протараторила она.

— Да, у нее все отлично, — сказал Мартин, а потом хохотнул: — Вообще-то, она влюбилась в Виктора.

Эта новость заставила Мари вернуться в гостиную.

— Что?

— Оставив Розена под охраной, мы снова пошли наверх. Элис была напугана, потому что охранник был ей незнаком, и по-прежнему хотела видеть отца. На помощь пришел Виктор. Я посадил их вдвоем в уголок, и Виктор развлекал ее, подражая всем до единого животным из зоопарка. Когда приехала ее мать, Элис хотела забрать Виктора с собой, найдя его милашкой.

— Она хотела, чтобы мать тут же купила меня у Мартина, и осталась недовольна, узнав, что я не продаюсь. Боюсь, ребенок слишком избалован, — сурово отметил я.

— Раз уж зашла речь о тех, кто избалован, мой маленький друг, придется тебе немного походить своими ногами. У меня руки чуть не выскочили из плечевых суставов, — сказал Мартин.

— Я не избалован, — с негодованием произнес я. — Мне это было необходимо по состоянию здоровья. У меня было повреждено колено… я мог бы добавить — из-за тебя.

Мартин фыркнул:

— Может, оно и так, но потом с тобой обращались как с королем, и ты против этого не возражал.

— Да, — признал я. — Это было так мило с твоей стороны.

— Ужинать! — позвала нас Мари. На одном конце стола она поставила большую тарелку с гниющим кочешком салата. — Ты же с нами будешь есть, я полагаю, — сказала она мне.

— Да, с удовольствием. Не мог бы кто-нибудь из вас помочь мне спуститься с кресла?

Они глянули друг на друга и рассмеялись.

— Избалован, — произнес Мартин.

— До невозможности, — согласилась Мари.

Синтия Вард

РОЖДЕНИЕ ИИ[158]

Перевод В. Двинина

Существуют, конечно, суперкомпьютеры, превосходящие размерами обеденный стол, но этот занимал добрую сотню квадратных метров и превращал стоящих перед ним с озабоченным видом программистов и инженеров в карликов или сказочных гномов. Разработчики и исследователи, участники проекта САМ, облаченные в лабораторные халаты поверх трикотажных рубашек, то и дело ежились — температура в компьютерной комнате не превышала пятидесяти градусов по Фаренгейту.[159]

Впрочем, доктор Мария Денхерст не замечала холода, хотя на ней был лишь легкий летний пиджак. Глава Исследовательской Лаборатории Искусственного Интеллекта Стэнфордского университета изучала свое детище, огромную машину, белоснежную и гладкую, как яичная скорлупка, — лишь кое-где на панелях мигали красные и зеленые огоньки. Под светлым корпусом скрывались плоды десяти лет тяжелого и упорного труда.

Суперкомпьютеры, бесспорно, были мощны, и мощь их выходила далеко за рамки человеческих способностей — они могли за секунду подсчитать все звезды небосвода и даже установить, звезда ли та или иная яркая точка или нет, но они не были способны задуматься о том, что такое звезда, восхититься ее сиянию; самый могущественный компьютер в мире едва ли обладал умственным потенциалом новорожденного младенца. Простым увеличением производительности этого не изменишь — компьютер всего лишь щелкает огромные объемы цифровых данных быстрее, чем семечки, но и только. Доктор Денхерст утверждала, и готова была отстаивать свое мнение в любом споре, что путь к по-настоящему мыслящей машине, к истинному искусственному интеллекту лежит в радикальном эвристическом программировании.