Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса - Грэм Макнилл

— Ты же знаешь, я все сделаю, Арио.

Инквизитор Барзано кивнул, медленно закрыл глаза и умер на руках Уриэля.

Забрав с собой тела павших боевых братьев, Ультрамарины покинули усыпальницу Несущего Ночь. Кроме них единственным выжившим в этой бойне был Вендаре Талун, вовремя потерявший сознание. Только это спасло его от безумия, в которое повергли бы его видения Несущего Ночь. Уриэль лично отконвоировал предателя к подъемнику. Но сила, в общем, и не понадобилась — Талун был совершенно разбит. Как это ни раздражало Космического Десантника, ему пришлось протянуть предателю респиратор, чтобы тот не отдал концы, наглотавшись газов и избежав таким образом справедливого наказания за свои гнусные деяния.

Вместе с павшими смертью храбрых Десантниками Уриэль забрал также и крест, который выдрал из могильной плиты. Его мерцающая поверхность была все такой же безукоризненной, несмотря на то что Уриэль приложил все силы, чтобы отодрать его от крышки саркофага. Этот кусок металла отправится на Макрэйдж, чтобы быть навсегда захороненным в глубочайшем склепе высоко в горах.

Когда люди Уриэля собрались в вагоне подъёмника, капитан Ультрамаринов передал Талуна на попе-чение бледного Пазаниуса и приказал:

— Ждите.

Сам же поплелся обратно в усыпальницу, по до-роге вспоминая лица тех, кого потерял в этой битве. Потери оказались велики, но Уриэль знал, что все эти жертвы были не напрасны. Стоя в одиночестве в усыпальнице чужака, он смотрел, как сыпется в залу песок Павониса, понимая, что скоро эта комната будет захоронена вновь. Но Уриэлю было нужно большее.

Встав на колени, он положил связку мелта-гранат на плиту, из которой вытащил крест, и установил таймеры.

Как он и обещал Несущему Ночь, это нечестивое место будет навсегда похоронено под десятью километрами скальной породы.

Повернувшись, Уриэль устало зашагал прочь из усыпальницы.

Вендаре Талун был казнен через три месяца после битвы в Тембра Ридж. На открытом процессе он признался в заговоре с Казимиром де Валтосом, убийстве своего брата и куче других ужасных преступлений, совершенных в то время, когда он был главой картеля Талун. Его, рыдающего и грязного, вывели на разбитую площадь Освобождения, где и повесили на вытянутой руке статуи Императора.

Но все это было потом, а до этого состоялось еще несколько сражений, прежде чем на Павонисе было окончательно восстановлено Имперское правление, большинство стычек — между рассорившимися подразделениями ПСС, приверженность которых картелям превзошла чувство преданности делу, за которое они, по идее, и должны были бороться. Лишенные своих предводителей, сторонники картелей вскоре вернулись к присущим им предрассудкам и подозрениям.

Когда смерти Соланы Верген, Тарина Хонана, Казимира де Валтоса и Бошампа Аброгаса стали достоянием общественности, картели были ввергнуты в смятение и парализованы.

19

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ…

Командиры батальонов, которым удалось восстановить в своих подразделениях некое подобие порядка, вернулись в казармы — ожидать возмездия. Но танкам и солдатам картеля Шонаи все-таки пришлось принять несколько сражений, чтобы люди, нарушившие клятву верности, предстали перед правосудием.

Но после того, как «Горе побежденному» оказал поддержку Шонаи в атаке на казармы войск, финансируемых картелем де Валтоса, и обрушил на них разрушительный огневой вал с орбиты, белые флаги капитуляции стали с неимоверной быстротой появляться над цитаделями всех ее врагов. А уж когда перед ними возникали танки картеля Шонаи, они сдавались в плен, не рискуя даже вступить в бой. Крейсер Ультрамаринов также разыскал поврежденный корабль эльдаров и, к великому удовлетворению лорда адмирала Тибериуса, распылил его на атомы, когда тот попытался покинуть систему Павониса.

Микола Шонаи вернулась на Павонис вместе с Лортуэном Перджедом. Их сопровождали Ультрамарины, силовые доспехи которых были к этому времени восстановлены, а раны обработаны (хотя Техно-десантники Ордена так никогда и не смогли удалить крест, выжженный на спине доспехов Уриэля).

Когда губернатор заняла свое законное место в Палате Благочестивого Общения после казни Венда-ре Талуна, крики одобрения и поддержки неслись в ее адрес со всех концов зала.

Уриэль сидел на мраморной скамье, поверхность которой была потрескавшейся и выщербленной. Это был единственный уголок дворцовых садов, избежавший разрушения от артобстрела и взрыва подземного арсенала. Пазаниус ожидал своего командира у дальнего входа в сад, крепко сжимая болтер своей новой, бионической рукой.

Газон был недавно подстрижен, и благоухание свежескошенной травы напоминало Уриэлю о горах Макрэйджа. Простой надгробный камень стоял на месте последнего упокоения инквизитора Арио Барзано. Под его именем ровными буквами была высечена короткая надпись:

Каждый человек — это искра во тьме. Пусть все мы будем гореть так же ярко.

Уриэль высек эту надпись сам, он надеялся, что Барзано одобрил бы эти слова.

Капитан Ультрамаринов поднялся на ноги, когда Микола Шонаи вошла в сад. Раны, которые получил капитан, сражаясь в недрах планеты, уже заживали, но пройдет еще несколько недель, прежде чем отважный воин полностью оправится.

Волосы Шонаи рассыпались по плечам, в руках она сжимала маленький венок из живых цветов.

Губернатора сопровождали три телохранителя, которые остановились на почтительном расстоянии, когда Микола приблизилась к надгробию.

Кивнув Уриэлю, она преклонила колени перед могилой, бережно положив цветы на камень. Встав, она оправила складки на длинном платье и повернулась к капитану.

— Капитан Вентрис, я рада вас видеть, — улыбнулась Микола, присаживаясь на мраморную скамью — Прошу вас, посидите со мной немного.

Уриэль присоединился к губернатору, и они несколько минут сидели, не решаясь произнести ни слова. Никто из них двоих не желал нарушать царившее спокойствие. В конце концов Шонаи склонила голову к Уриэлю:

— Итак, сегодня вы уезжаете?

— Да. Наша задача здесь выполнена, и теперь для поддержания порядка на Павонисе более чем достаточно Имперских сил.

— Да, это так, — печально согласилась Микола Шонаи. Транспортные корабли Имперской Гвардии прибыли четыре дня назад, и солдаты и танки сорок четвертого полка Лаврентийских Гусар превратили город в военный лагерь. Также прибыли корабли Адептус Администратум и Адептус Министорум. Они займутся восстановлением политической и духовной стабильности на Павонисе.

Священники и исповедники заполонили улицы города, их голоса были слышны повсюду. Но говорили не только они: раскаявшиеся горожане взволнованно приносили священникам обеты благочестия и преданности Императору.

По рекомендации Лортуэна Перджеда Администратум разрешил Шонаи остаться в должности губернатора Павониса на третий срок при условии, что по окончании его она больше никогда не будет баллотироваться ни на какую политическую должность. Лортуэн Перджед был назначен постоянным наблюдателем Администратума на Павонисе, сменив проявившего преступную халатность Баллиона Варле, которого Дженна Шарбен, единственный уцелевший арбитр во Вратах Брэндона, арестовала и казнила.

Мятежники из ПСС, окруженные войсками картеля Шонаи, сейчас препровождались на только что прибывший специальный корабль для преступников, направляющийся в военные зоны Сегментум Обскурус.

Будущее Павониса было обеспечено, но планета больше не будет автономно управляться картелями. Правительственная система Павониса была признана несовершенной, и теперь он будет находиться под бдительным присмотром Администратума.

Уриэль понимал разочарование Шонаи. Она прошла через худшее испытание в своей жизни, и теперь, когда ей удалось одержать окончательную победу, она лишилась всего.

— Я собиралась прийти сюда раньше, — объяснила Шонаи, глядя на могилу, — но не была уверена в том, что я почувствую что-нибудь.

— Почему?

— Тем, что мой мир выжил, я обязана вам и Арио, но, если бы все сложилось по-другому, он уничтожил бы Павонис и убил все, чем я дорожу.

— Да, но он этого не сделал. Он отдал свою жизнь, защищая вас и ваш мир. Помните его за это.

— Да. Поэтому я пришла сюда сегодня. Я чту его память и сделаю так, чтобы его, как героя Павониса, запомнили на моей планете навсегда.

— Думаю, ему бы это понравилось, — усмехнулся Уриэль. — Это потешило бы его тщеславие. А оно у него, если вы помните, было велико.

Улыбнувшись, Шонаи потянулась, чтобы поцеловать Уриэля в щеку:

— Благодарю вас, Уриэль, за все, что вы сделали для Павониса. И для меня.

Уриэль кивнул, польщенный столь теплыми словами губернатора. Заметив серьезное выражение на ее лице, он спросил: