Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

лапе шестиконечное копье, и с размаху метнула его в щит — но перед ним встал еще один, созданный совместно Алмазом и Чернышом, остальные тоже лили в него силы… и тут тварь бросила на вьюнок что-то белое, похожее на гигантский камень… или череп?

Щиты смело невиданной силой, над вьюнком заревело злое алое пламя, скрывшее все вокруг — отряд будто поместили внутрь большого костра, но жар бесновался, не в состоянии проникнуть под плетение лозы… не прошло и пары секунд, как от стихийного духа полилось золотое сияние, поглощающее огонь, заставляющее его затухнуть.

Тварь, визжа, вновь забилась о сам вьюнок, но он даже не дрожал, даже не потрескивал. Бермонт неуловимо метнул секиру — та, филигранно пролетев через сплетение ветвей, с треском и вспышкой врезалась в зеленовато-черную полупрозрачную морду, и кузнечик отступил на шаг, пошатнувшись. Секира, рассыпавшись на осколки, вновь выросла в руке короля. И в это время Ли Сой, прижав перстень к вьюнку, попросил его раскрыться, а Черныш, Лакторева и Алмаз ударили строенным Молот-Шквалом. Тень-кузнечика отбросило на пару сотен метров от портала.

Наступила тишина. От вновь сплетающегося вьюнка веяло прохладой, и застывшие под ним люди и берманы увидели, что тварь не стала возвращаться — она взмыла в воздух и полетела на юг.

— Что это может быть? — ошеломленно спросила Лакторева. — Давненько я не видела ничего подобного. С тех пор, как мы гигантского топника в болотах Блакории развеивали, помнишь, Ли Сой?

— Полагаю, что-то типа стихийного слуги бога, — проговорил почти невозмутимый Бермонт. Только глаза из желтых стали звериными, черными. — И он явно не поздороваться сюда пришел. Нас убить? Как они могли узнать о том, что мы планируем спуститься вниз?

— Никак, — сдержанно покачал головой Ли Сой. — Вероятнее всего, они все же решили закрыть порталы.

— И, как полагаю, тварь сейчас полетела ко второму, — заметил Черныш.

— Логично, — отчеканил Алмаз. — Идите вниз, коллеги. Нельзя терять времени. Я сейчас дам весточку Свидерскому и присоединюсь к вам.

Пока Алмаз Григорьевич быстро наговаривал предупреждение, земля затряслась еще сильнее, а портал полыхнул и увеличился — почти до краев вьюнка. Старов отметил это, уже шагая вниз.

В портале его мозг исследователя отметил ледяной холод, головокружение и потерю ориентации — когда ступни снова ощутили твердую почву, первое ощущение было, что он выходит вверх ногами. Но стоило туману расступиться, как глаза заставили центр равновесия перестроиться.

Алмаз Григорьевич жадно осматривал другой мир, чувствуя юношеский, трепетный восторг — такой последний раз он испытывал только когда сумел-таки настроить магические струны телескопа и разглядеть Триединого — а руки уже кастовали боевые заклинания, тело ощущало удушливое отсутствие стихийных потоков: сила тут же пошла из резерва, да и десятки накопителей на теле начали щекотать той стихией, которой были наполнены.

Хватит ли им всем резерва и можно ли будет при истощении вернуться и, если получится, быстро подпитаться от стихийного духа-вьюнка?

* * *

Демьян Бермонт со своими берманами вышел из портала первым — на случай, если стихийные накопители внизу не сработают, и нужно будет полагаться только на силу оружия. Он ступил в серую хмарь, пережил головокружение, — и, выйдя внизу, тут же ощутил, как потяжелело тело, как привычная словно дыхание сила Отца перестала поддерживать ноги с каждым шагом. Только от родной земли в мешочке на груди шла знакомая сила.

Здесь было… мокро. Портал находился на небольшой возвышенности, а вокруг, между шатрами и загонами военного лагеря, растекались лужи, словно равнину залило внезапное наводнение, и теперь вода уходила обратно, оставляя после себя грязь и мусор. И солнце было странным, тускловатым, и небо — стальным.

Демьяну странно было ощущать себя слабым… обычным. На мгновение руки дрогнули, и тень сомнения коснулась сердца. Но он, пока берманы выстраивались вокруг, крепче сжал теплую рукоятку секиры, и брачная пара на руке впилась в кожу.

«Я всегда в тебя верю, Демьян», — словно услышал он голос своей Поли, отчаянно смелой, солнечной и ни в чем не сомневающейся. И оскалился — потому что пошел сюда в первую очередь ради нее, а потом уже ради Туры. Пошел, чтобы иметь время исправить то, что натворил, чтобы прожить с ней долгую жизнь, чтобы дать ей ту ласку и любовь, которую она заслуживает.

Демьян Бермонт был не из тех, кто долго предается рефлексии. Некогда было размышлять и удивляться, и он, прокручивая все это в голове, делал то, что делал бы при воинской операции в любой незнакомой местности — оценил рельеф: река примерно в километре впереди, справа и слева — равнина, заросшая лесом, и только вокруг портала — покинутый гигантский лагерь на широких проплешинах меж лесных полос. Не было видно основного ориентира, о котором было известно от пленных тха-норов, — трех сопок, — и второго портала тоже. В лесу за рекой его быть не могло — пленные четко описывали, что все «врата» расположены между реками на равнине и видны друг от друга.

Значит, нужно обходить портал по кругу.

Бермонт оценил и противника: в двадцати-пятидесяти метрах вокруг портала были профессионально и точно выставлены дуги обороны: вышки с наблюдателями, между ними в несколько десятков линий — всадники на охонгах и тха-охонгах, а в небесах парили стрекозы — сотни стрекоз, и охонгов на земле были сотни. И, судя по диспозиции, не нападения со стороны Туры иномиряне ждали. Они ждали нападения со стороны леса, а, значит, знали, что сюда будут пробиваться Тротт с компанией.

До момента, когда враги должны были заметить отряд, оставались считаные мгновения. И их Демьян использовал, чтобы выстроить клин берманов, чтобы распределить магов за их спинами. Черныш, Ли Сой, Лакторева молча и согласованно ставили щиты на себя и бойцов.

Демьян заметил, что лепестки портала начали пульсировать, увеличиваясь — значит, верно то, что его уход сюда укрепил порталы. И в этот момент с вышки раздался окрик, рев рога — и к отряду начали разворачиваться линии обороны.

Тишина взорвалась мешаниной звуков. Заверещали охонги, застрекотали автоматы со стороны врага: пули разбивались о щиты, и берманы тоже стали стрелять в ответ. Заревел снаряд гранатомета, разорвав первого тха-охонга. Демьян не стал ждать, пока враги перегруппируются и на бойцов налетят стрекозы — отстрелял магазин автомата, бросил оружие за спину на ремне, когда наемники на несущихся вперед охонгах уже почти снесли их и бросился по хлюпающей почве во главе отряда вперед.

На