Имажинали - Сборник французской фэнтези

начинает поворачиваться, стоя на одной ноге, слегка раскинув руки, отчего создается иллюзия неустойчивого равновесия. В клетке на мгновение зашевелились качели, фея только что торопливо слезла с них. Пальцы графа скользят под воротник халата и отстегивают цепочку с прикрепленным к ней ключом. Нерешительной рукой он открывает клетку, и оттуда немедленно вырывается маленькая тень. В голове у меня все проясняется.

— Так это именно для нее вы заказали автомат моему отцу. И опять же для нее вы обновили эту часть замка, не так ли?

— От вас ничего не скрыть, — иронизирует граф, подвигаясь чуть ближе к моему столу. — Действительно, феям для жизни необходимо много естественного света, и потому я обставил свой интерьер соответственно этому непременному требованию. Каждый день я выпускаю свою фею из клетки, чтобы она могла полетать по гостиной. В первые годы я пользовался сачком для ловли бабочек, чтобы вернуть ее на место, но это было очень сложно и рискованно. Когда я заметил ее интерес к музыке и, в частности, к колыбельным песням, у меня возникла идея поставить в ее клетку маленькую музыкальную шкатулку, которую я включал по нескольку раз в день. Похоже, ей это нравилось, и я постоянно замечал, как ее тень на стене кружится в ритме колыбельной — немного похоже на этот автомат, но с той величественной грацией, которая присуща только феям. Какое-то время спустя я стал заводить шкатулку только тогда, когда моя фея была вне клетки. И она отреагировала так, как я и рассчитывал. Благодаря музыке она стала все легче и легче позволять возвращать себя на место. Через несколько недель я даже смог обходиться без сачка для бабочек. Я так обрадовался такому ходу событий, что заказал у вашего отца этот автомат ей в подарок. Внутри него металлический цилиндр с колыбельной мелодией из старой музыкальной шкатулки. Как только я включаю его, она понимает, что ей пора возвращаться в свою клетку. Многие годы я позволяю ей порхать по гостиной весь день — за исключением, естественно, лета, когда окна открыты.

— Иными словами, этот автомат служит у вас манком, как для животного. — Теперь мой черед иронизировать. Он бы хотел заставить меня поверить в благородство своих намерений, но я-то вижу лишь беспринципного старика, который держит за решеткой фею исключительно ради своего мизерного личного удовольствия!

— Скорее условным знаком между нами, если не возражаете. Вот почему я торопился с починкой автомата, не решаясь выпустить ее из клетки. Вы меня представляете в нынешнем моем состоянии, бегающим за ней с сачком для бабочек? Что ж, оставьте нас теперь! Мой камердинер ждет вас у кареты. Он передаст вам ваши деньги. Вы увидите, что я могу быть очень щедрым. — Без сомнений, цена за мое молчание.

Граф поднимает со стола подсвечник и медленно водит им по воздуху в поисках тени на стене. Вскоре он ее замечает. Фея обнаруживается рядом с автоматом, всего в нескольких сантиметрах над столом. Она держится в воздухе неподвижно, только быстро взмахивают ее крылья. Фея расставила руки, словно собирается подхватить фарфоровую девочку в том невозможном случае, если та упадет. Да она дурачится! Граф протягивает одну руку ладонью вверх и осторожно подводит ее под миниатюрное создание. Фея тотчас же снижается и приземляется на нее. Потом старик, хромая еще сильнее, добирается до клетки, держа ладонь в воздухе плашмя. Он проносит ее сквозь дверцу железного обиталища, оставляет на мгновение внутри, затем вынимает ее и снова запирает клетку ключом. Для меня это чересчур.

— Вы держите ее в плену, — сухо говорю я.

— Мне это видится иначе, но в любом случае я не обязан перед вами оправдываться. Уходите, говорю вам!

— В таком случае я забираю автомат. И речи не может быть, чтобы фирма, основанная моим отцом, стала соучастником вашего преступления. — Я немедленно подхватываю упомянутый предмет, который только что закончил наигрывать мелодию, и кладу его в свой саквояж с только что собранными инструментами. Экипаж графа уже выедет за стены поместья, прежде чем он, при его хромоте, сумеет добраться до крыльца — по крайней мере, если ему придет в голову безумная идея попытаться меня остановить.

— Однажды вам все равно придется задуматься о смерти, месье граф. Что станется с вашей феей, которую так долго лишали свободы?

Я не оставляю ему возможности мне ответить и спешу покинуть замок. То-то он сейчас ужасно разгневается! Как только я оказываюсь в экипаже, камердинер трогает лошадь, и мы быстро оказываемся за пределами парка. Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза в поисках толики душевного покоя. И в тот же миг вижу медленно раскачивающуюся тень феи на стене, а потом ту же тень, садящуюся на протянутую руку старика. Все кажется настолько нереальным! Что же теперь будет? Старик слишком дорожит своей феей, чтобы позволить ей чахнуть в клетке, и если я сохраню в тайне ее существование, он, конечно, не будет пытаться вернуть свой автомат. Так что, полагаю, его камердинеру придется научиться пользоваться сачком для ловли бабочек, а выходы из клетки сократятся — во всяком случае до тех пор, пока он не найдет музыкальной шкатулки, играющей ту же мелодию.

Вечером я ем без аппетита и являю собой крайне безрадостную компанию для своей жены, которая вынуждена терпеть мои раздумья до самого отхода ко сну. Мои мысли витают далеко. В замке, разумеется. Собственно говоря, я сообразил, что мое вмешательство фее ничем не помогло. Забирая автомат, я просто хотел наказать эту мерзкую личность, но за что? похоже, лишь за то, что он удерживает при себе столь соблазнительное создание, в то время как сам внушает лишь отвращение. Я сглупил; возможно, даже заревновал.

Надеюсь, камердинер не забыл оглядеть карету, прежде чем убрать ее на ночь. Ибо я в конце концов оставил автомат в экипаже, засунув его между кожаных складок сиденья. Вне всякого сомнения, мой уход из замка с фарфоровой вещицей и отказ от нее, оставленной в карете, достаточно тронут старика, чтобы он решился дать своей фее свободу. Я цепляюсь за эту мысль, и с тем стараюсь не обманывать себя. Я не могу уснуть. Я не желаю засыпать. Я слишком опасаюсь, что, проснувшись, начну сомневаться в реальности этой истории.

Под утро я наконец-то проваливаюсь в короткую дрему и, как это всегда случается, когда я засыпаю только под конец ночи, вижу очень яркий сон, насыщенный глубоким символизмом. Торжественным жестом я обмениваю у графа находящийся у меня ключ от автомата на ключ от птичьей клетки.