В небе и на земле - Михаил Громов

До сего времени я обременён корреспонденцией, на которую нельзя не отвечать, и бываю очень огорчён, когда не успеваю сделать это. Дети, организации, музеи… Они хотят сохранить историю, просят меня описать события, прислать фотографии, вещи… Это очень трогательно и, очевидно, необходимо. Пока я жив, на меня смотрят как на ходячую историю авиации.

Москва: как много в этом слове… Мы не могли себе даже представить, что нас ожидает в родной Москве. Немыслимо передать чувства, владевшие нами, когда поезд подходил к Белорусскому вокзалу (23 августа 1937 года.). Море народа, объятия, поцелуи, слёзы радости. Чудесные незабываемые минуты…

Вышли на площадь. Вся она полна народа. Митинг, на котором мы выступили с большим подъёмом и волнением… После митинга нас пригласили в автомобили, украшенные цветами. Путь с вокзала - прямо в Кремль. Везде, где мы проезжали, по обеим сторонам улиц стоял народ, на балконах, в окнах, на крышах… Многие бросали нам цветы. С домов летели листовки. Народ праздновал СВОЮ победу. Это было незабываемое народное торжество.

По прибытии в Кремль, нас провели в Георгиевский зал, где стояли столы, накрытые и готовые к приёму. Через несколько минут открылись двери: нас шёл приветствовать весь Центральный Комитет партии. Впереди шёл И.В.Сталин. Он сразу подошёл ко мне, обнял и поцеловал меня по-грузински в плечо, а потом - Юмашева и Данилина. Немногим доставалась такая награда…

Эпопея закончилась. Я был награждён орденом Красного Знамени. А.Б.Юмашев и С.А.Данилин были удостоены звания Героев Советского Союза. Читатели, наверное, могут удивиться, почему же командир экипажа не был вторично удостоен звания Героя Советского Союза. Дело в том, что в то время положения о вторичном присвоении этого звания ещё не существовало.

Международной Авиационной Федерацией (ФАИ) мы были удостоены медалей де Лаво за лучшее мировое достижение 1937 года: два мировых рекорда дальности полёта - по прямой и по ломаной линии без посадки. В течение трёх лет перед этим медаль никому не присуждалась из-за отсутствия достойных кандидатов. После нас медаль де Лаво была присуждена ещё нескольким советским лётчикам и Юрию Гагарину, первому человеку, поднявшемуся в космос.

Решением Высшей аттестационной комиссии от 11 сентября 1937 года (протокол №30/35) я был утверждён в учёном звании профессора по специальности «Техническая эксплуатация самолётов и моторов». Мне трудно ответить, чем я владел в то время сильнее - знанием технической эксплуатации самолётов и моторов или тем, что я считал обязательным и неукоснительным - знанием физиологии и особенностей психологии. Это потому, что к моему «хобби» я пришёл с убеждением: «Чтобы управлять и владеть техникой, нужно уметь управлять и владеть собой». Вот секрет моего пути к успехам в полётах.

* * *

Первые дни пребывания дома: в своей квартире в Москве, на улицах, на курорте, да вообще - куда бы мы ни показались, стали совершенно непохожими на те обычные дни нашего существования, когда оно текло по нормальному привычному руслу. В доме - немыслимое количество писем: и не только с поздравлениями, но и с просьбами. Таких даже было большинство, порой анекдотичного характера: кто просил купить ему рояль, кто жаловался, что он остался без костюма, так как, приехав на улицу Горького, он не смог попасть в магазин из-за его закрытия в день нашего приезда в Москву и т.д.

Первое время в театре показаться было невозможно… Где бы мы не появлялись, нас узнавали, скапливался народ, раздавались аплодисменты… Пешком по улицам ходить было тоже нельзя. Особенно мальчишки умели создать такую обстановку, которая заставляла нас удирать на машинах.

Вспоминаю один такой эпизод. Я - большой любитель попариться в русской бане. Вот и решил с приятелями отправиться в баню после долгого перерыва, надев штатский костюм. Приятели заранее подсказали знакомому банщику, чтобы он подготовил закрытую кабину для раздевания и чтобы «никому ни слова!». Всё шло хорошо. Наконец я вошёл в последнюю фазу удовольствия - в бассейн. В бассейне, конечно, плавали его главные посетители - мальчишки. И вот, не успел я как следует насладиться, как вдруг один из мальчуганов, вытаращив глаза и, указывая нам меня пальцем, закричал истошным голосом на весь бассейн: «Ребята, Громов, Громов!…». Ничего не оставалось делать, как быстренько ретироваться в закрытую кабину. Там меня «охраняли» несколько банщиков. Но выход из бани всё же сопровождался лавиной людей и возгласами приветствий. Я еле пробрался к машине и с трудом уехал.

* * *

После нашего перелёта С.А.Леваневский предложил сделать ещё один перелёт из Москвы на Аляску через Северный полюс на самолёте конструкции В.Ф.Болховитинова (имеется в виду самолёт ДБ-А.). Самолёт был четырёхмоторный. Я пишу об этом перелёте с надеждой рассеять сомнения, слухи и пересуды, которые приходится до сих пор слышать и иногда отвечать на вопросы о загадочной, якобы, судьбе Леваневского. Произошло следующее. Когда самолёт летел уже над Северным Ледовитым океаном, с него поступила радиограмма: «Идём на высоте 6000 метров, под нами облака». Затем было ещё одна радиограмма: «Отказал правый крайний мотор». Больше радиограмм не было. С.А.Леваневский летел на правом сидении, а Н.Г.Кастанаев - на левом. Очевидно, после остановки мотора они потеряли высоту и вошли в облачность. Раз не было больше радиосообщений, значит, было обледенение. Если бы они благополучно сели, то всё же сообщили бы о себе. Их долго искали и наши, и американские самолёты, но безрезультатно.

* * *

В июне 1938 года в Берлине проходила конференция Международной авиационной Федерации. На этой конференции нам должны были вручить медали де Лаво. Политически было очень важно получить эти медали за лучшее мировое достижение представителями Советского Союза на глазах у представителей других стран - членов ФАИ.

Сталин приказал отправить для этой цели весь наш экипаж в Берлин. В это время там уже разворачивался Гитлер. В Германии спешно строились стратегические автострады. Берлин был заполнен военными. Военные городки окружали столицу Германии со всех сторон. Днём и ночью над городом жужжали самолёты. Одевались и питались немцы весьма скромно. Была введена карточная система. Всё говорило об интенсивной подготовке к войне.

Организуя заседание ФАИ в Берлине, немцы хотели блеснуть своей техникой перед лицом знатоков стран - членов ФАИ. Кое-что им удалось показать действительно передовое для того времени. Начали они с демонстрации эффективности предкрылков. Предкрылки - это специальные приспособления в передней части крыльев; они, действуя автоматически, с увеличением углов атаки крыльев способствуют сохранению подъёмной силы и тем самым повышают безопасность полёта и его надёжность.