Экстремальные услуги - Константин Мзареулов

Предоставив бластерам перезаряжаться, я включаю автоматические пушки и расстреливаю шрапнелью дрейфующие на орбите пассажирские корабли. Не будем повторять ошибку, которую мы допустили на Монтеплато. Теперь никто не сбежит оставшиеся в живых предстанут перед судом. Сбитые корабли падают на Улье, и это действительно незабываемое зрелище. Конечно, на планете будут разрушения, но мне ни капли не жалко аборигенов. Нечего было давать приют всякому отребью.

В штабе на Ульсе, наверное, заподозрили неладное, и теперь против меня, скорее всего, бросят оставшиеся силы… Кстати, что именно у них осталось? Я припоминаю расклад: два корвета, не меньше сотни истребителей типа "Гладиус" и две станции противокосмической обороны. Вполне достаточно, чтобы расправиться с плохо вооруженным "Коршуном".

Внезапно оживший коммуникатор грозно вопрошает: мол, не спятил ли с ума мичман Барбареску? Я в этот момент как раз закусываю ветчиной, поэтому отвечаю после длительной паузы:

– Собаки с Альгамбры убили нашего адмирала и будут наказаны… – сделав большой глоток, добавляю: – Смерть тиранам, да здравствует свободный Авалон.

– Немедленно прекрати это безобразие! – визжит голос из штаба.

Я перестаю его слушать и от греха подальше увожу кораблик на пяток мегаметров от Ульса, а на прощание выпускаю торпеду по космодрому. Если даже там включены защитные поля ангаров и малые космолеты не пострадают боеголовка выведет из строя стартовый комплекс. Второй выстрел ударяет по гарнизону мобильной бригады Крауна. Была у мятежников крепкая воинская часть и нет ее. Приснилась бригада.

Тем временем "Гипербола" и другие транспортные тихоходы приблизились на дистанцию прицельной стрельбы. Тратить на них торпеды просто неприлично, поэтому я вполне обхожусь бластерами и шрапнелью. Разряжаю половину боекомплекта, зато сбиваю три транспорта. На душе делается радостно, от вчерашней депрессии не осталось и воспоминаний. Вот что значит тряхнуть стариной, вернуться в родную стихию!

Обнаружив на локаторе гроздь новых мишеней, я даже развеселился. Шоу продолжается: из противоположного полушария Ульса взлетели истребители. Похоже, там находится космодром, о существовании которого мне забыли рассказать. Ну так получайте!

Стараясь экономить боеприпасы, я расстреливаю шрапнелью набирающие скорость "Гладиусы". Один истребитель разваливается, превратившись в облако мусора, потом взрываются еще два, а все остальные, заложив виражи, уходят за горизонт. И почти без интервала на меня бросаются машины, успевшие взлететь с первого космодрома до попадания моей торпеды.

Я бью их сверху, как в тире. Они пытаются вести ответный огонь, мимо корвета пролетают сгустки энергии, но мне совсем не страшно. Я по натуре своей немного перестраховщик и привык играть со смертью только наверняка, то есть по своим собственным правилам.

Вызвавшись настраивать прицельные устройства, я честно поработал лишь в одной машине – той самой 49-й, которая сейчас пристыкована к этому корвету и в которой подвывает от бешенства беспомощная Розетта Блыскявичус. На остальных истребителях системы наведения оружия старательно приведены в негодность, так что они не способны попасть в меня, даже неподвижно висящего на расстоянии десятка метров.

При всей увлекательности этого праздника жизни я стараюсь не забывать, что в любой момент могут заработать зенитные установки, спрятанные где-то на Ульсе, а потому веду корабль зигзагами, мешая противнику взять "Коршуна" на прицел. Для этого приходится без конца метаться туда-сюда между пультами управления огнем и навигационными консолями, поскольку одновременно я продолжаю палить шрапнелью по летящим к планете транспортам.

Увернуться они не могут – космические скорости исключают возможность слишком резких маневров. Корабли мчатся точно к Ульсу, а навстречу им несутся тучи шариков, отлитых из мезонита – сверхтвердого вещества, в атомах которого электроны замещены мезонами. Рано или поздно какой-нибудь корабль обязательно столкнется с какой-нибудь шрапнелиной и будет прошит насквозь от носового колпака до кормы.

После сорока минут такой жизни я здорово вымотался. Каким бы крохотным ни был корвет, управлять им в одиночку весьма и весьма непросто, особенно когда приходится непрерывно бегать по рубке, натыкаясь на расставленные где не надо предметы. В любом случае, вражеские выстрелы не зацепили меня, и "Коршун" двигается по безумной траектории, удалившись от планеты на семь тысяч километров, и не перестает посылать снаряды в сторону ЧД.

К этому времени уже подбиты шесть или даже восемь транспортов, причем первые три долетели до Ульса и, не сбавляя ход, врезались в атмосферу. Потом далеко впереди взорвался еще один, пораженный моей шрапнелью, а другой промчался мимо корвета в виде скопления обломков. Следующий транспорт – я успел прочитать на борту название "Золотой астероид" – не имеет заметных повреждений, однако с расстояния в триста километров я прицельно расстрелял его из всех орудий, так что. от корабля мало что осталось.

Остальные капитаны наконец-то сообразили, что возле планеты их ждут кое-какие неприятности, поэтому начали энергично тормозить и уводят свои посудины в сторону. Командиры других транспортов додумались, собравшись в плотную кучу, двинуться в атаку, надеясь расчистить дорогу залпами игрушечных пушечек. Это меня тоже устраивает. От их выстрелов корвет надежно защищен вихревыми полями, а транспорты в тесном строю представляют собой прекрасную мишень, так что я с легкой душой разряжаю по ним почти всю начинку снарядных обойм.

По большому счету, на этом можно было закругляться. Будь я умным и рассудительным, каким стараюсь

казаться, мне следовало бы пересесть в истребитель и затеряться в космосе, дожидаясь окончания заварушки и подхода имперского флота Одна беда – я вовсе не собирался так поступать.

2. Мегасмерть

Положение мое осложнилось внезапно, когда из-за края планеты вынырнули оба "Коршуна", остававшиеся в распоряжении штаба мятежников. Я немедленно нацелил на них торпедные аппараты и нажал клавишу пуска. Люки на корпусе приоткрылись, выпуская в свободный полет последнюю пару торпед. Самонаводящиеся снаряды умчались, и мне осталось только следить по голограмме, как они летят к предписанным мишеням.

Обнаружив пуск торпед, неприятельские корветы немедленно стали отворачивать, что не избавило их от нежелательной встречи. Прямых попаданий не было, но боеголовки разорвались совсем рядом с ближайшим ко мне "Коршуном". Корвет прекратил маневрировать, двигатели заглохли, и корабль начал ощутимо терять высоту, потому что во время отворота его скорость упала ниже орбитальной. Второй же попросту сбежал, не желая нарываться на приключения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});