Серый туман - Евгений Лотош

Внутри винного отдела начал нарастать глухой шум, похожий на бурчание чайника перед кипением. Сосед Михася, прислушиваясь, жадно вытянул вперед голову.

— Как кончилась? — внезапно завопил он тонким голосом. — Врешь, есть еще у них! Да я их, б…! В подсобке пусть посмотрят, в подсобке!

Теперь уже вся толпа ревела, кричала, ругалась. Три сотни жестоко обманутых любителей «Гречишной» на разные лады выражали свое возмущение, предлагали пошукать под прилавком или просто жаловались на судьбу. Сержант энергично замахал руками, и полицейские медленно, словно нехотя, двинулись к очереди.

Михась начал торопливо протискиваться к краю толпы. Но выбраться из нее оказалось немногим легче, чем пробиться к прилавку. Возмущенные люди размахивали в воздухе кулаками, неподалеку вспыхнула потасовка. Кто-то запустил в приблизившегося полицейского пустой бутылкой из-под пива. Бутылка ударила его по каске, и тот, обозлившись, ткнул перед собой электродубинкой, не разбирая правых и виноватых.

Загудело, запахло паленой синтетикой, кто-то заревел, как бык на бойне. «Ой, убили, гады, штож вы делаете-то!» – заголосил в той стороне женский голос. Толпа заревела и бросилась врассыпную.

Михася закрутило в человеческом водовороте. Он не видел, куда его несет, лишь изо всех сил старался удержаться на ногах. Пару раз его притиснуло к кирпичной стене, невдалеке проплыла голова сержанта с яростно оскаленными зубами. Его каска сбилась набок, а в воздетой к небе руке жалко моталась дубинка. Вдалеке, быстро приближаясь, выли сирены. Наконец Михась отчаянным напряжением сил выдрался из потока и прижался к стене в небольшом закоулке, загроможденном пустыми картонными ящиками и всяческим мусором.

Пока он пытался отдышаться, мимо прогрохотали сапоги нескольких десятков солдат, за ними, плавно покачиваясь, проплыла цистерна водомета. Переждав пару минут, он осторожно выглянул из укрытия. Никого. Поправив очки, Михась, независимо сунув руки в карманы, вышел на тротуар и направился в сторону дома.

— Эй, а ну стой!

Окрик заставил его оглянуться. Прислонившись к стенке, на него смотрел давешний сержант. Выглядел он неважно. Один глаз заплыл от удара, под носом виднелись размазанные разводы крови, рукав комбинезона болтался на нитках, а левую руку он аккуратно поддерживал правой, изредка морщась от неосторожного движения. Единственный оставшийся при нем полицейский казался потрепанным не меньше.

— Ну-ка, ты! Сюда, быстро!

Михась, недоуменно озираясь по сторонам, подошел к нему.

— Да? — осторожно сказал он. — Вы что-то хотели?

— Документы! — рявкнул сержант. — Ну, че вылупился? Паспорт давай!

Михась суетливо зашарил по карманам. Когда он выходил из дома, паспорт лежал во внутреннем кармане ветровки, аккуратно застегнутый на булавку. Герда настояла на булавке как на самой надежной защите от воров и непредвиденных обстоятельств, которых, она твердо верила, в очереди за водкой имелось немало. Как показала практика, насчет непредвиденных обстоятельств она не ошиблась, но вот самая надежная защита подвела. В водовороте житейских проблем булавка предательски пропала вместе с охраняемым объектом.

— Я… я потерял, — промямлил Михась, судорожно соображая, какое наказание положено за злонамеренное непредъявление паспорта представителю власти. — Он у меня зд… — Он судорожно сглотнул. — Здесь лежал…

Для вящей убедительности он потыкал себя пальцем в то место, где должен был покоиться его паспорт.

— А тут такое случилось…

Он замолчал, растерянно хлопая глазами.

— Потерял он! — прорычал сержант. — Давай, лепи тут горбатого! Я тебя, паскуду, у магазина запомнил. Твой дружок мне кастетом в морду заехал. А ну, к стене, руки за голову, ноги расставить! Живо, чего уставился как баран?

— Какой… какой дружок? — поразился Михась. — Я один стоял… в смысле…

— Вот именно, в смысле! — передразнил его сержант. — Эй, Занеев! — Он махнул подчиненному, равнодушно наблюдавшему за сценой. — Видишь, тут паренек не понимает, как приказы выполнять надо. Объясни-ка очкастому, что к чему.

Тот шагнул к Михасю, вытаскивая дубинку из петли на поясе. Михась медленно попятился назад, но наткнулся спиной на столб и замер, с ужасом смотря на приближающегося. Улица словно вымерла, немногочисленные окна, выходящие в сторону винного магазина, плотно занавешивали шторы. Помощи ожидать явно неоткуда.

Плюгавый мужичок, ругавший таинственных «их» в очереди, неслышно вывернулся из-за угла. Он взмахнул рукой с надетым кастетом, и полицейский, коротко хрюкнув, отлетел и ничком упал на асфальт. Еще на лету мужичок подхватил выпущенную им электродубинку и развернулся к сержанту.

Теперь уже тот сам оказался в роли загнанной жертвы. Он со страхом переводил взгляд с мужичка на Михася и обратно.

— Так, значит, тебе одного раза мало показалось? — ласково спросил мужичок. — Теперь на моего кореша бочку катишь? Еще добавить надо, чтобы ума прибавилось? — Он коротко ударил сержанта дубинкой по скуле. Блеснула голубая вспышка, сержант взвыл и грохнулся на спину. — Мало? Могу еще добавить, я долгов не забываю! — мужичок еще раз ткнул сержанта дубинкой, на сей раз в пах. Сержант скорчился и завыл, его глаза остекленели, с губ закапала пена.

— Не могу смотреть, как человек мучается, — покачал головой мужичок и неожиданно с силой пнул сержанта в голову. Тот дернулся и затих. Мужичок какое-то время смотрел на него, затем покачал головой. — Ладно, если сдохнет – сам напросился…

Он аккуратно протер рукоять дубинки полой замызганного пиджака, бросил ее на землю и сунул кастет в карман. Потом посмотрел на замершего в ужасе у своего столба Михася.

— Ну что… корешок, — он ухмыльнулся, — пора рвать когти, как думаешь?

Алконавт-кастетоносец цепко ухватил Михася за рукав и потащил за собой. Тот не сопротивлялся. Жестокая расправа над ментами привела его в состояние ступора, и он уже плохо воспринимал окружающую действительность, полностью сосредоточившись на том, чтобы не запнуться, поспевая за спасителем. А тот целеустремленно тянул его за собой, пробираясь какими-то вонючими переулками, о существовании которых Михась, неплохо знавший окрестности, даже не подозревал. Мелькали одноэтажные покосившиеся домики, на заборах сушилось белье, пьяный мужик валялся в канаве, пуская слюни, мыча и бессмысленно уставившись в голубое небо. Наконец после очередного поворота они как-то сразу оказались неподалеку от панельных девятиэтажек, где жил Михась.

Поводырь остановился, выпустил его рукав, достал из кармана папиросы и закурил. Казалось, он даже не запыхался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});