Знак королевы вампиров - Джой Хилл

Между сывороткой Брайана и ее телом словно произошла какая-то реакция, запустившая неконтролируемый процесс превращения. Лишь ее потусторонняя форма была достаточно сильной, чтобы выдержать эту реакцию. Как Мейсон и члены Совета, ее собственное тело игнорировало ее желания и заставляло отчаянно цепляться за жизнь.

Когда бы она ни трансформировалась, она всегда могла контролировать процесс взаимодействия своих двух форм — Джейкоб это прекрасно понял после той ночи, когда она взяла его в лесу. Она с легкостью переходила из одной своей ипостаси в другую, когда хотела.

Но не сейчас. Ее другая форма словно взорвалась, разрывая ее на части, разрывая ее плоть, заставив ее закричать и отпустить безжизненную руку Джейкоба. Его рука упала на стол, голубые глаза смотрели в потолок. Она захлебывалась криком, ее клыки удлинились и достали почти до подбородка. Быстрыми, почти змеиными движениями она запрыгнула на стол, увидев, что Брайан, Уте и Белизар двинулись к ней. Она зашипела, заставив их остановиться, согнулась, опускаясь на корточки.

— Вы его не тронете.

Крылья прорезались у нее на спине, словно выйдя из другого пласта реальности. Почти три метра в размахе — она заняла много места в зале Совета, хотя гораздо больше места она занимала в их умах. Члены Совета прижались к стене.

— Боже святый, — пробормотал Брайн. — Господа, я не принял во внимание… Не было времени. Она не чистокровная вампирша. Должно быть, сыворотка мутировала из-за ее потусторонней крови. Моя госпожа, успокойтесь. Мы можем определить, что случилось…

Сбросив все сдерживающие запреты, проявилась дикость ее души. Ей нечего было больше терять. Она засмеялась — смертоносное шипение гарпии в лесу в тихий ночной час.

— Я гораздо спокойнее, чем вы можете себе представить, лорд Брайан. Я спокойна, как сама смерть.

Многие годы она училась контролировать свои слова и действия, чтобы сохранять власть над себе подобными, защищать своих слуг, попытаться полюбить мужа, неспособного принять любовь. Всегда знала, чего от нее ждут, и никогда не разочаровывала. Она умело выстраивала свою жизнь. До настоящего момента. Но за то, через что они заставили пройти ее, они сейчас поймут, каково это — попытаться отнять власть у королевы.

Глаза лорда Белизара сузились:

— Это не мутация, лорд Брайан.

Лисса склонила голову, распростерла крылья над Джейкобом, словно орлица, защищающая птенца.

— Я забираю его. Не пытайтесь мне помешать. — Ее голос был похож на низкое рычание.

— Леди Лисса! — потрясенно воскликнула Хельга, — Вы не можете обратить слугу! Не имеете права! Это противоречит нашему основному закону. Кто может сказать, чем или кем он станет после того, как ему вкололи сыворотку?!

— Она больше не леди Лисса. Возможно, она никогда ею не была, — слова Каролы.

— Она — наша королева, — рявкнул Мейсон.

— Она только что отреклась, — Белизар резко вытянул руку, с раздражением указывая на крылатое существо. — Посмотрите на нее. Она все это время нас обманывала. Сколько сотен лет? Вы не можем следовать за таким созданием. Как и за Советом, возглавляемым… этим. Будучи главой Совета, я требую казнить ее за этот обман. Тело ее слуги должно быть сожжено, как и она сама.

— Только через мой труп. — Мейсон встал рядом с ней.

Члены Совета зашевелились, начали шептаться.

— Со всем уважением, мой господин…

Лисса едва не рассмеялась, когда Брайан попытался соблюдать приличия и условности здесь, сейчас — когда сама Королева устроила бунт и отказывается подчиняться своим же законам.

— Тело смертного не может принять яд вампира. Она его не обратила. Я заявляю вам со всей ответственностью: Джейкоб мертв. Я могу изучить на его примере, как действует сыворотка. Если вы его сожжете…

Лисса моргнула.

— Думаешь, я тебе позволю вскрыть его?

— Моя госпожа…

— К ней не следует так обращаться. — Белизар был в таком бешенстве, что почти извергал пену. Видно было, что смотреть на нее ему неприятно, что он едва сдерживается, стараясь скрыть отвращение. Лисса вспомнила, как на нее посмотрел Джейкоб в первый раз, когда она изменилась. Он был изумлен, поражен — и все же хотел дотронуться до нее, погладить серебристо-серую гладкую кожу. Он заставлял её трепетать от желания.

— Мы не голосовали, — сказала леди Хельга.

Последовали крики и споры, еще чуть-чуть — и может начаться драка.

Лисса взглянула в смущенное лицо Брайана, в его глаза, светящиеся сочувствием. Что ж, он на ее стороне. Но тело Джейкоба все равно им не достанется. Они его не сожгут. Не разрежут его. Никто из них не дотронется до него.

Она сжала руку Джейкоба. Холодная. Безжизненная. Через некоторое время начнется процесс разложения. Голубые глаза потускнеют, превратятся в прах. Как мог Господь Бог допустить смерть своего самого красивого творения? Неужели все это не имело значения? Неужели все благородные принципы были лишь фантазиями живых существ, приписывающими все хорошее божеству, которому все безразлично? Если этому божеству все равно, что станет с телом Джейкоба, тогда вряд ли оно будет против, если Лисса все здесь зальет кровью членов Совета, который сама же и создала.

— Убейте ее… — Приказ Белизара.

Подтвержденный еще одним членом Совета. И еще одним. Она знала, что таковы вампиры, и не удивилась. Интересно, как смертным удавалось терпеть их, становиться слугами, как они выносили это дьявольское высокомерие, которое, на самом деле, порождено страхом? Она так устала от страха, предрассудков, борьбы… Она была голодна, ей хотелось крови. Ей сейчас сгодится любая кровь. Если они не прекратят эту какофонию, она заставит их замолчать.

Она чуть присела, готовясь дать им отпор. Мейсон был на ее стороне — он стоял не двигаясь и ждал. Его глаза сузились, он обнажил клыки. Из трости, которую он принес собой, он вытащил меч, а трость-ножны удобно легли в другую руку.

Абсолютное спокойствие она видела лишь на лице Белизара. Другие запутались и были озлоблены. Некоторые, возможно, готовы пойти за Белизаром, хотя все говорило в ее пользу и в пользу Мейсона. Сцена словно из «Унесенных ветром»: джентльмены с Юга считали, что все, что им необходимо, чтобы выиграть войну — это их честь, поэтому члены Совета все еще держались за идею, что их «чистота» делает их неуязвимыми. Если они в это ввяжутся, то Лисса с Мейсоном перебьют всех, и то прекрасно известно каждому в этом помещении — от Белизара до последнего слуги. И снова вампиры окажутся без должного руководства… она пыталась заставить себя подумать об этом, но чувствовала лишь боль, тяжесть потери и ярость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});