Возвращение в грядущее (Фантастические романы с иллюстрациями) - Александр Казанцев

И Никита, закусив губу, молчал. Он не хотел лгать, но не мог и говорить.

Лореллея совсем по-иному расценила смущенное молчание гостя. Она поправила волосы, загадочно улыбнулась и впилась в него своими зеленоватыми, чуть прищуренными глазами.

— А если… — кокетливо начала она, — если за свои сведения вы получили бы высшую награду, какую только может дать женщина… Впрочем, может быть, не столь прекрасная, как вам хотелось бы?..

— Мне хотелось бы, сударыня, не отвечать на ваш вопрос.

— Но почему? Почему? У вас умеют делать искусственное золото или алмазы?..

— Да, искусственные алмазы, — ухватился Никита, — у нас широко применяют, правда, не в драгоценных украшениях, а в машинах.

— Фи, как это грязно! — поморщилась Лореллея. — Драгоценные камни нужны для служения Красоте, торжеству Прекрасного, Празднику всего лучшего, что есть в Женщине. Или вы не находите этого в своей собеседнице?

— Нет, почему же, — смутился Никита. — Я плохой поэт и только потому уступаю право воспеть вас более талантливому.

— Не говорите мне о талантах! Научите лучше, как получать золото и алмазы, и я буду счастливой. А счастливые умеют делать счастливыми и других, — многозначительно добавила она, полузакрыв глаза. Потом словно встряхнулась и воскликнула: — Нет, вы, очевидно, слишком долго пробыли под водой и уподобились, не обижайтесь, пожалуйста, рыбам. Прошу, поскучайте среди этих тиглей и колб самое короткое время, а я вернусь к вам в более подходящем одеянии, — и она скрылась за маленькой затейливой дверцей в соседнее помещение.

Горений зажмурился, а губы растянул в скабрезную улыбочку. Он-то знал, что находится за этой дверцей. Ему даже один раз удалось заглянуть туда. Он назвал ее тогда «комнатой счастья». Это был подземный будуар несравненной Лореллеи. Дорогие шелка, драпирующие стены, манящая постель под полупрозрачным балдахином, зеркала перед грациозными столиками с гнутыми ножками. Флакончики, вазочки, пуховки заменяли кисть художника, воспевающего Красоту, которая и отражалась во всех зеркалах в виде пленительной Лореллеи, украшающей собой «приют счастья».

Дверца открылась, и появилась преображенная Лореллея в полураспахнутом легком капотике, напоминающем древнегреческую тунику.

— Пойдем, я там все пойму, — требовательно позвала она, взяв одной рукой Никиту за руку, а другой ласково наклоняя его голову, чтобы он прошел через низенькую резную дверцу.

В лицо ему пахнуло дурманящим ароматом.

— Ничего, ничего, — шептала она. — Мы будем там откровенными, совсем откровенными… оба.

Горений неистовствовал. «Вот чего удостоился долговязый нечестивец! Впрочем, колдунья задумала выудить из него способ получения золота! И алмазов! Клянусь И Скалием, не одной ей должны достаться эти тайные знания!».

Долговязому придется пройти подземным коридором мимо ниши в былую комнату пыток. Идя сзади с палицей, достаточно будет оглушить его ударом по голове и оттащить потом неуклюжее тело в заветную камеру, где они с Борением сумеют вытрясти из него все его звездные тайны не хуже слуг СС увещевания. Отцы и маги святого ордена братьев-добреитов будут довольны и не обидят золотом тех, кто преподнесет им способ его получения, секрет чужезвездной адхимии.

Когда Никита и его грациозная хозяйка появились вновь в лаборатории, нетерпеливый Горений уже ждал их там.

При виде его Лореллея нахмурилась.

— Кто позволил тебе войти сюда? — строго спросила она.

— Ваш супруг, достойный Горный рыцарь, сударыня! Он послал меня за долговязым господином, вышедшим из воды. Все уже собрались в рыцарском зале. Не угодно ли почтеннейшему Серебряному рыцарю пройти вперед, а я, из учтивости, пойду следом. Боевой свой шлем, идя к обеденному столу, надеюсь, вы снимете?

— Как! Разве уже пора обедать? — удивилась Лореллея. — Однако быстро же летит время с интересным гостем, — сказала она, украдкой глянув на Никиту.

Тот хмуро смотрел на Горения, опять о чем-то размышляя.

«Хмурься, хмурься! — мысленно восклицал Горений, расплываясь в угодливой улыбке. — Мы еще с тобой побеседуем, только не в комнате счастья, а в другой каморке».

— Хорошо, пусть он проводит вас, — решила Лореллея. — А я быстро переоденусь и пойду следом.

Никита шел по коридору, невольно чуть пригнув голову, чтобы не задевать за сводчатый потолок.

Шедший на два шага сзади Горений прикидывал, далеко ли еще до ниши. Ему не хотелось напрягаться и тащить по полу тяжелое, бесчувственное тело. Пусть сам дотопает напоследок.

А вот и ниша. Пора отстегнуть палицу и приготовиться к удару.

Шаги гулко отдавались под низкими сводами.

Глава шестая

БАШНЯ НАД ПРОПАСТЬЮ

Нет большего несчастья, чем незнание границ своей страсти.

Лао Цзы, древнекитайский философ, VI–V века до нашей эры

Угловая, самая высокая башня замка нависала над пропастью и казалась чудом искусства давних строителей.

Венчающий ее шатер нередко купался в облаках. Но порой они оказывались ниже, и тогда башня парила над ними.

С нее открывался ошеломляющий вид. Надя, войдя в обзорную комнату, тотчас выбежала на круговой балкон и, держась за перила, наслаждалась чувством высоты, которое всегда приподнимало ее над обыденностью, не раз внушало важнейшие мысли даже из такой отвлеченной области, как математика.

Ведь именно высота подсказала ей все, что связано было с тайной нуля, когда удалось доказать бесспорность сокращения времени при достижении субсветовых скоростей.

Перед ней, сколько хватал глаз, раскинулся бескрайний океан, его застывшие в размеренном беге поднебесные валы в пенных гривах клубящихся облаков. С высоты башни горизонт в туманной синеве дальних хребтов казался приподнятым. А башня, воздвигнутая на вершине, стояла как бы в глубине впадины, хотя, безусловно, была высшей точкой этой части гор.

Горный рыцарь вышел за Надей следом и тоже любовался, но не привычным ландшафтом, а необыкновенной гостьей. Каждый из них был взволнован по-своему. Надю волновали знакомые пейзажи, которые она знавала когда-то. Горный же рыцарь видел только Надю. Все в ней притягивало его: и привлекательность, и отвага, и загадочность. Он боролся сам с собой, с чувствами, которых прежде стыдился. Этот великан словно бился сейчас на устрашающей высоте с титаном, невидимым и более сильным, слабел, теряя голову, которая кружилась не от страха пропасти внизу, а из боязни потерять над собою власть. Это была схватка рассудка со страстью, объявшей этого огромного мужчину, гордившегося своей философией отрицания общепризнанного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});