Незнакомка. Снег на вершинах любви - Барбара Картленд

— И он все пропил.

— Нет, нет, — вскинулся Уиллард, — пьянство тут ни при чем. В Орландо он опять вступил в Лигу борьбы с алкоголизмом, как и в Уиннисоу. Но на этот раз он в ней удержался. Там он и познакомился с той дамой из Уинтер-парка. Так вот, он отнес все к себе домой и потом провел ночь без сна, понимая, что поступил как последний дурак. Но наступило утро, и какая-то женщина пришла за своими часами, а их не оказалось на месте. Тут началась поверка, и не успел он вернуться в отель, как там поднялся переполох. Тут он совсем растерялся. Положить вещи на место сейчас, когда хозяин на взводе и кругом кишмя кишат детективы, невозможно — он это понимал. Поэтому он решил, что пока самое разумное промолчать и отправиться восвояси. Он рассчитывал, что, может быть, ночью ему удастся положить все на место. Но уже через несколько часов подозрение пало на него, к нему пришли, и ту уже не было выхода, — да и кроме того, он и сам собирался это сделать уже через час после того, как унес вещи — так что он чистосердечно признался, вернул все до последнего и сказал, что возместит убытки из своего жалованья. Но оказалось, что хозяин уже уволил секретаршу, которая оставила ценности, и, чтобы оправдать себя в глазах постояльцев, жаждал кого-нибудь примерно наказать. Ценности были все равно застрахованы, да кроме того, ничего и не пропало, но это ничуть его не смягчило. По-моему, он думал не только о постояльцах, но и о своих собственных интересах. И вот, вместо того чтобы попросту уволить Уайти, как ту девушку-секретаршу, он ударил по нему изо всех орудий. Так же поступил и судья. Они там все кормятся вокруг отеля и все, полагаю, хорошо понимают, с какой стороны хлеб намазан маслом, — вот они на него и насели. В назидание остальным. Во всяком случае, так это выглядит со стороны. В итоге он получил полтора года. И сидит в тюрьме штата Флорида.

Уиллард умолк.

— А ты и поверил, — сказала Люси, — ты и впрямь поверил в эту историю?

Он пожал плечами.

Через час Люси спустилась по лестнице и выскочила из дому, прежде чем Рой успел хотя бы высунуться из автомобиля. У мамы мигрень, и ей не до Эдварда, и вообще не до них; даже мистер Мюллер сегодня рано ушел. И кроме того, по радио обещали вечером сильную метель. Им пора ехать.

Папа Уилл вышел на крыльцо следом за ней.

Люси сидела в машине рядом с Эдвардом, когда дедушка облокотился на открытую дверцу.

— Ну как поживает принц Эдвард? — Он просунул руку в машину и надвинул капюшон на глаза Эдварду.

— Не надо, — засмеялся ребенок.

— А как ты, Рой? — спросил папа Уилл.

— Да так, помаленьку, — ответил Рой. — Передайте ма, я надеюсь, что ей полегчает.

«Ма» — так он называл мать Люси. «Ма»! Эта безвольная, глупая, слепая… Полиция его, видите ли, посадила. Он сам себя посадил!

— Не расстраивайся, Люси… — Папа Уилл похлопал ее по руке.

— Ладно, — ответила она, поправляя Эдварду капюшон.

— Что ж, — сказал папа Уилл, пока Рой заводил машину, — теперь увидимся уже в следующем месяце…

— Да, до скорого, Уиллард, — отозвался Рой.

— Пока! — закричал Эдвард. — Пока, дедушка папа Уилл!

Ну нет, подумала она, это не пойдет… Тебе не удастся взвалить все на меня, не удастся обвинить меня в…

Сумерки. Снег. Поздний вечер. По дороге Эдвард булькал слюной, а Рой без умолку болтал.

Люси закрыла глаза и притворилась, что спит. Возможно, она и вправду заснула, потому что на какое-то время ей удалось забыть о разговоре с дедом.

Они уже подъезжали к Форт Кину. Рой рассказывал Эдварду, который так и не заснул и глядел во все глаза, как дворники счищают со стекла мокрый снег: «…тогда капитан вошел и спросил: «Кто хочет выйти на помочь этому эскимосу отыскать свою собаку?!» И я подумал: «Сдается мне, здесь пахнет приключениями…»

И тут-то его рассказ оборвал пронзительный крик Люси. Рой свернул к обочине. Когда, перегнувшись через Эдварда, он потянулся к ней, Люси резко отдернулась и привалилась к дверце.

— Люси, что с тобой?

Она прижалась губами к холодному стеклу. «Я не должна думать об этом. Все это и гроша ломаного не стоит…»

Рой помедлил, ожидая, — может, она объяснит ему, что же он такого сказал или сделал? Потом снова вывел автомобиль на дорогу и помчался в город.

— Люси, ты ничего? Тебе получше? Детка, я еду так быстро, как только можно. Очень скользко, тебе придется потерпеть…

Эдвард замер между ними. Время от времени Рой трепал мальчика по ноге.

— Все в порядке, Эдди. Просто мама немножко больна.

Потом Рой повел Люси вверх по лестнице, а Эдди шел следом, вцепившись ему в брюки. В гостиной Рой включил лампу. Люси упала на диван. Эдвард застыл на пороге. У него текло из носу. Люси протянула к нему руку, но ребенок кинулся в свою комнату. У Роя бессильно болтались руки. Мокрые волосы свисали на лоб.

— Позвать доктора? — заботливо спросил он. — Или уже обошлось? Люси, ты слышишь меня? Тебе лучше?

— Ах ты… — сказала она. — Ах ты, герой.

— Разложить? — спросил он, показывая на диван. — Хочешь отдохнуть? Скажи.

Она выхватила подушку из-за спины и злобно швырнула в него.

— Ты настоящий фронтовой герой!

Подушка попала ему в ногу. Он подобрал ее.

— Я просто хотел как-то занять мальчика. Ты ведь знаешь, я всегда ему что-нибудь рассказываю…

— Знаю я, что ты ему рассказываешь. Каждое воскресенье рассказываешь. Ох, как хорошо я это знаю, Рой! Потому что ты больше ни на что не способен, потому что, видит Бог, тебе нечему научить его!

— Люси, что я сей час-то сделал?

— Ты идиот! Ты кретин! Все, что ты способен ему показать, это карбюратор в машине, да и тут, наверное, что-нибудь наврешь. Видела я тебя в этом новехоньком «плимуте»! Забрался за руль нового «плимута» — большего удовольствия в жизни ты себе не представляешь.

— Ну нет!

— Посидеть за рулем новой машины Сауэрби!

— Господи, Люси! Элли спросила, не хочу ли я сесть за руль, ну я и согласился. Мне кажется, тут нет ничего такого… Послушай, если ты сердишься потому, что я поехал туда… Но ведь мы же с тобой договорились…

— Ты червяк! Есть у тебя хоть какой-нибудь характер? Ты будешь когда-нибудь стоять на своих ногах? У тебя нет ничего своего. Ты губка! Ты обезьяна! Ты слабосильный, беспомощный, бесхребетный трус! Ты никогда не изменишься — да и не захочешь! Не можешь даже понять, что я имею в виду под этим словом. Стоишь тут столбом и рот разинул! Потому что у тебя нет ничего за душой! И никогда не было. — Она выхватила из-за спины другую подушку и кинула ему в голову. — Я это сразу поняла, как только мы познакомились!

Он отбил подушку рукой.

— Послушай, ведь Эдди рядом…

Она вскочила с дивана.

— И ни капли мужества! И никакой решимости! И ни на грош собственной воли! Если бы я не говорила тебе, что нужно делать, если бы я тебя оставила в покое, если бы каждый проклятый день этой проклятой жизни… О, ты не мужчина, Рой, и никогда им не будешь, и тебе на это наплевать? — Она рвалась к нему с кулаками. Вначале Рой отпихивал ее руки, потом стал закрываться локтями и, наконец, начал пятиться.

— Люси, пожалуйста, перестань. Мы не одни…

Но она продолжала наступать.

— Ты ничтожество! Жалкое ничтожество! Последнее ничтожество!

Он схватил ее за руки.

— Люси, приди в себя! Пожалуйста, перестань!

— Ох, как я презираю тебя, Рой, — сказала она, тяжело переводя дыхание. — Все, что ты говоришь, все, что ты делаешь или пытаешься сделать, — все отвратительно! Ты ничтожество, я никогда тебя не прощу…

Он плакал, закрыв глаза руками.

— Никогда, никогда, — продолжала она, — потому что ты безнадежен. Ты невыносим. Из тебя ничего не выйдет. Тебя уже не спасти. Да ты и сам этого не хочешь.

— Нет, Люси, нет, это неправда.

— Ла Вой, — произнесла она с отвращением.

— Нет, о нет!

— Да! Ты! Отойди от меня! — Она снова упала на диван. — Убирайся. Оставь меня, оставь, сейчас же уйди с глаз долой!

И она зарыдала так, что ей казалось, у нее вот-вот разорвется сердце. Звуки, казалось, возникали не в груди, а где-то в закоулках черепа и вырывались из ноздрей, из раскрытого рта. Она так плотно сжала глаза, что между скулами и бровями образовалась узкая щель, сквозь которую потоками стекали горячие слезы. Похоже, что она не сможет остановиться, если даже и захочет. Но она не пробовала. Зачем? И что вообще ей оставалось делать?

Когда она проснулась, в квартире было темно. Люси зажгла лампу. Кто выключил свет?

— Рой?

Его не было. Она кинулась в комнату Эдварда.

И тут Люси вдруг забыла, где она, что с ней. Она не могла ничего вспомнить. Мелькнула мысль: «Я учусь на первом курсе».

Нет!

— Эдвард!

Она побежала на кухню и зажгла свет. Вернулась в спальню. Распахнула чулан. Нет, там его нет. Открыла его шкаф, чтобы убедиться… В чем убедиться?