Странствия по мирам - Елена Хорватова

Но ко всему, что происходило с Маргаритой Викторовной, был теперь особый интерес. Кое-кто выдвинул даже смелую версию, что на самом деле Горынская куда-то уезжала со своим новым хахалем-музыкантом.

Вообще-то Маргариту в отделе любили. И когда ее бросил муж, все без исключения жалели бедную девочку и чувствовали к ней необыкновенную симпатию.

Но то, что у Горынской вдруг, сразу после развода, неизвестно откуда появился пылкий обожатель, да еще и красавец, да еще и с деньгами, да еще и модный музыкант, который не слезает с телевизионного экрана, явилось сильным ударом для женского коллектива. А когда в гламурном журнале напечатали фоторепортаж о вручении музыкальных премий и в одном ряду с подписями «Гость церемонии Максим Суханов с женой Этери», «Валерия с мужем Иосифом Пригожиным», «Стас Пьеха со своей девушкой Викой», «Олег Митяев и его жена Марина Есипенко», «Алла Пугачева с любимым модельером Валентином Юдашкиным» появилось несусветное: «Гитарист Роман Лунин со своей подругой Маргаритой» (причем на фотографии, предваряющей эту подпись, Горынская в вечернем платье, вцепившись в своего мачо, улыбалась столь лучезарно, словно зубов у нее было раза в три больше, чем у прочих граждан), – библиографический отдел не выдержал! Ведь все жалели эту вертихвостку, когда ее бросил муж, а еще надо бы разобраться, из-за чего она, собственно, развелась!

Если она, будучи замужем, увлекалась модными музыкантами и именно это послужило причиной развода, то пожалеть надо ее бывшего мужа! А если не увлекалась, то откуда бы теперь это все взялось? Еще тихоню из себя строила и мужу голову морочила… Бедный парень, наверное, не выдержал ее штучек и развелся!

А она сразу после развода пустилась во все тяжкие – сразу преобразилась, тряпки дорогие появились, украшения, и гитарист Лунин стал прямо-таки хвостом за ней бегать… Наверняка он возил ее на несколько дней куда-нибудь к южным морям. А коллегам она лапшу на уши вешает – вот, дескать, буду работать в филиале на Левом берегу. Лишь бы правду не сказать. Как будто все вокруг полные дуры…

Появившуюся на работе Маргошу коллеги пристально изучили и убедились в справедливости подозрений. Загар, явно южный, морской, природный такой, а не из-под кварцевой лампы, говорил сам за себя!

– Ну как твой музыкант? – провокационно поинтересовалась Вера Петровна.

Маргоша передернула плечами.

– Я с ним вчера поссорилась, – неосторожно призналась она.

– Да? И что так?

– Он не хочет видеть во мне личность, – исчерпывающе изложила Маргарита суть конфликта, полагая, что тему теперь можно закрыть.

Но Вера Петровна еще долго бубнила что-то вроде «Смотри, пробросаешься!», после чего перешла к деловым вопросам.

Оказывается, за время отсутствия Маргариты Петровна взяла на себя труд просмотреть составленную Маргошей компьютерную информационную базу и выделила синим цветом все то, что ей не понравилось.

Не понравилось ей многое, и теперь у Петровны было широкое поле, чтобы от души попридираться и поворчать.

– Вот, смотри: работа Аксельрода «Народная дума и рабочий съезд», тысяча девятьсот пятого года издания, Женева. В описании ты указываешь: РСДРП; издание «Искры». А между тем к тысяча девятьсот пятому году РСДРП уже давно разделилась на большевиков и меньшевиков. Кто готовил издание? Это следует указывать…

– Но на титульном листе таких сведений не было.

– Значит, сделай установку и укажи в квадратных скобках. Дальше – воспоминания великого князя Александра Михайловича, тысяча девятьсот девяносто девятого года издания. Почему ты включаешь в базу именно это издание, а не какое-то другое? Мемуары великого князя переиздавались. Такие вещи следует мотивировать…

Еще совсем недавно, а именно накануне своего невероятного путешествия, Маргарита с душевным трепетом прислушивалась бы к тому, что говорит ей более опытная сотрудница, и страдала бы от сознания собственного несовершенства, раздражающего всех вокруг.

Горынская всегда беспокоилась о том, что о ней думают другие, и потому ее обычно обходили при повышениях, распределении премий, наград и льгот, а начальство вообще воспринимало ее как предмет библиотечной обстановки с инвентарным номером на боку, вроде ходячего каталожного шкафчика (причинно-следственные связи – дело удивительное!).

Но теперь ей почему-то захотелось стать похожей на тех, кто ни в грош не ставит мнение окружающих и культивирует в себе чувства, определяемые емким неологизмом «пофигизм». Жить, не мучаясь бесконечными сомнениями, правильно ли поступаешь, и при этом получать огромное удовольствие от жизни – ну разве это не здорово?

А разбор полетов между тем продолжался. Претензии Веры Петровны были бесконечными. Почему воспоминания Андрея Белого «На рубеже столетий» приведены в мичиганском издании, а не в одном из тех, что позже выходили в России? Почему название «Русский зарубежный архив» в пражском издании 1938 года дано в аббревиатуре? Почему в аннотации к работе Бобрищева-Пушкина (смотри фразу: «Убийство депутата думы Герценштейна») не указаны инициалы Герценштейна?

Маргарита, глядя на азартно припавшую к экрану монитора Петровну, с неожиданной злостью подумала: ну сколько можно заниматься придирками? Чтоб тебя скрючило у этой базы, зануда!

– Ой! – тут же закричала Вера Петровна, буквально сжимаясь в комок. – Ой, боль какая!

– Что с вами, Верочка Петровна? – испугалась Маргоша.

– Ой! – голосила Петровна. – Ой, в спину вступило. Больно, аж дышать не могу!

Маргарите тоже стало плохо, но это была не физическая боль, а скорее душевная. Неужели это тоже сделала она сама? Неужели в ней скопилось столько злобы, что она может силой мысли причинить человеку боль? Мало ли что сорвется с языка, а тем более промелькнет в голове? Она вовсе не хотела причинять вред своей сотруднице!

– Потерпите, потерпите немного, – стала она уговаривать Веру Петровну, обессиленно павшую грудью на стол. – Сейчас я вам помогу…

– Да как ты мне поможешь? – не поверила стенающая Петровна. – Никто мне помочь не в силах! Наверное, радикулит разыгрался… Ой, кошмар, как будто кинжал в спину воткнули.

Маргарита провела руками вдоль позвоночника скрючившейся от боли сотрудницы, повторяя:

– Я хочу, чтобы боль ушла!

Вера Петровна боялась вздохнуть и даже не уловила тот момент, когда боль и вправду прекратилась… Это казалось невероятным.

– Ну как? – осторожно поинтересовалась Маргоша.

– Не знаю, как ты это сделала, но уже почти не болит, – призналась Петровна. – У тебя, Маргоша, может, паранормальные способности открылись?

– А чего это вы тут делаете? – В дверь всунулись очки, сидевшие на любопытном носу Жени Мищенко. – Почему вы, Вера Петровна, на стол прилегли?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});