Просто Мария 2 - Коллектив авторов

ваш сын… Ну, как и положено благородному человеку, он заступился за нее… Завязалась драка, и насильник выхватил мачете… На счастье, рука этого негодяя не была твердой — он, видимо, хотел зарубить Хосе Игнасио, но сумел только рассечь ему лицо… Кстати, этот человек теперь задержан, — закончил свой короткий рассказ о случившемся полковник Алессандро Санчес. — Так что не волнуйтесь…

Обернувшись к Рите, которая уже хлопотала подле своей подруги, Виктор решительным тоном произнес:

— Я сейчас же выезжаю в Овьедо… Только умоляю, ради всего святого — не волнуйтесь!.. Я же говорю, что ничего страшного…

Говоря — «ничего страшного», — Виктор просто успокаивал свою жену. На самом же деле он перепугался не меньше, а может быть — даже и больше, чем Мария, только не подал виду…

Глава 46

Если в доме Лопесов и был хоть один человек, которого происшедшее как-то обрадовало, то это была Джоанна Маклохлен.

Вообще-то, дела у нее и без этого шли как нельзя лучше: дон Мигель Габриэль улетел в Голливуд, и, как говорил — на пятнадцать дней. Правда, для чего он улетел из Мехико, так и не сказал. Диего за эти несколько дней еще больше привязался к Джоанне — глядя на его преданные глаза, девушка просто не могла сдержаться от довольной улыбки. Ну, а самое главное — ее бестолковый возлюбленный наконец-то становился председательствующим в совете директоров «Лопес продакшн», а это значило, что для Джоанны наступила решающая фаза в борьбе за кинокомпанию…

Джоанна несколько раз консультировалась у юристов по поводу киностудии, и каждый раз оставалась довольной полученной информацией.

«Чего еще мне желать?.. — думала она. — Все идет престо замечательно… А то, что этот Хосе Игнасио влип в такую неприятную историю — это вообще великолепно! Во всяком случае, теперь ни на меня, ни на Диего никто не станет обращать внимания — им всем явно не до нас…»

Действительно, вот уже несколько дней, как съемки были заморожены — павильоны пустовали. По телевидению показывали продолжение «В поисках дона Федерико», однако это были старые запасы — те, что успел отснять де Фалья, когда, работая в совершенно фантастическом темпе, он умудрялся снимать по две-три двадцатипятиминутные серии за сутки. На общенациональном канале телевидения уже начинали волноваться — тем более, что «Лопес продакшн» заключила с министерством информации долговременный контракт. Высказывали недовольство и рекламодатели — они боялись, что производство сериала, в котором они рассчитывали разместить свою рекламу, может внезапно прекратиться…

После отлета в Калифорнию Мигеля Габриэля Джоанна решила сделать себе небольшой отдых — тем более, что передышка была просто необходима перед новым решительным наступлением. Но о молодом Лопесе она в то же самое время не забывала…

Сидя в глубоком кресле у окна, Джоанна с выражением декламировала:

— И в полночь у края долины

увел я жену чужую,

а думал — она невинна…

То было ночью Сант-Яго,

И, словно сговору рады,

в округе огни погасли

и замерцали цикады.

Я сонных грудей коснулся

последний проулок минув

и жарко они раскрылись

кистями ночных жасминов.

А юбки, шурша крахмалом,

в ушах у меня дрожали,

как шелковые завесы,

раскромсанные ножами.

Врастая в безлунный сумрак,

Ворчали деревья глухо,

И дальним собачьим лаем

за ними гналась округа…

За голубой ежевикой

у тростникового плеса

я в белый песок впечатал

ее смоляные косы.

Я сдернул шелковый галстук.

Она наряд разбросала.

Я снял ремень с кобурою,

она — четыре корсажа.

Ее жасминная кожа

светилась жемчугом теплым,

нежнее лунного света,

когда скользит он по стеклам.

А бедра ее метались,

как пойманные форели,

то лунным холодом стыли,

то белым огнем горели.

И лучшей в мире дорогой

до первой утренней птицы

меня этой ночью мчала

атласная кобылица…

Тому, кто слывет мужчиной,

поскромничать не пристало,

и я повторять не буду

слова, что она шептала.

В песчинках и поцелуях

она ушла на рассвете.

Кинжалы трефовых лилий

вдогонку рубили ветер.

Я вел себя так, как должно

цыган до смертного часа.

Я дал ей ларец на память

и больше не стал встречаться,

запомнив обман той ночи

у края речной долины, —

она ведь была замужней,

а мне клялась, что невинна[4].

Отложив книгу в сторону, Джоанна посмотрела на вошедшего Диего.

— А, привет…

Диего посмотрел на свою возлюбленную с откровенным недоумением.

— Что это ты сейчас читала?

— А, что читала? «Неверная жена» — замечательные стихи, не правда ли?.. Федерико Гарсиа Лорка — слышал когда-нибудь?

Диего пожал плечами.

— Нет, впервые слышу…

«Боже, но он же совсем идиот, — подумала Джоанна, — ну такой темный…»

— Возможно, он действительно хороший поэт, — произнес Диего, — только я, честно говоря, что-то ничего в этих стихах не понял…

Джоанна улыбнулась.

— Что же тут непонятного?

— Ну, как это чужая жена может быть невинна? Если она жена — стало быть, уже не невинна, а наоборот…

Джоанна со вздохом произнесла:

— Ну, это долго объяснять, — махнула она рукой, — как-нибудь в другой раз поговорим и на эту тему…

Однако Диего не унимался.

— Никак не пойму, — сказал он, — почему это ты вдруг надумала читать стихи вслух?

Ответ Джоанны не заставил себя долго ждать.

— Это я тренируюсь, чтобы выработать хорошую дикцию в своем испанском, — объяснила она, — а для этого лучше всего — читать что-нибудь из стихов любимых тобой поэтов… Я вот люблю Лорку, и всегда читаю что-нибудь из него… Понятно?

Диего наклонил голову в знак согласия.

— Да…

Чтобы не увязнуть в вопросах литературы и актерского мастерства, Джоанна решила сразу же перевести беседу в интересующее ее русло.

— Послушай, — начала она, — сейчас, насколько я знаю, Виктор Карено собирается отправиться в то самое местечко Овьеда, в госпитале которого находится Хосе Игнасио… А надолго?..

Диего несколько не понял этого вопроса.

— Что — надолго? — Переспросил он.

— Надолго ли он туда отправляется?

Диего передернул плечами.

— Не знаю… Это не от него зависит…

Джоанна хищно подалась вперед.

— Не от него? От кого же тогда?

Молодой Лопес произнес в ответ:

— От того, насколько серьезна рана у Хосе Игнасио…