Крест короля - Ирина Александровна Измайлова

Я же со своей стороны не хочу и думать, что участвую в возможном убийстве короля!

Эти слова хлестнули Генриха будто пощечина. Откуда это может знать Леопольд?!

Заметавшийся взгляд императора застыл на одном из рыцарей, остановивших своих коней позади Леопольда. Это был мужчина лет тридцати пяти, с лицом, темным от загара, с блестящими карими глазами, спокойно и насмешливо глядевшими из-под выступа шлема.

«Фридрих Тельрамунд! — подсказала память. — Это же он выспрашивал меня о судьбе Ричарда полгода назад! Когда-то он и сам был тамплиером... Значит, догадался?»

— Да, это я рассказал герцогу о ваших планах, император! — сказал тевтонский рыцарь, отвечая на взгляд Генриха. — Я вспомнил о Дне жертвоприношения и высчитал, когда он должен наступить. Шестой час, в шестой день шестого месяца, час, когда Сириус войдет в созвездие Змееносца. «Змей пожрет сердце героя, и его сила окрепнет, чтобы он мог встать на пути Сына Человеческого», так?

— Бред какой-то! — холодея, прохрипел Генрих Шестой. — Вы сошли с ума, Тельрамунд! Я не имею к этой чертовщине никакого отношения. Я действительно собирался предать суду Ричарда Английского, потому что многие рыцари и государи обвиняют его в самых гнусных преступлениях, но...

— Мне не предъявили ни одного обвинения! — крикнул Ричард, отлично слышавший весь разговор и успевший заметить, как Парсифаль и трое тамплиеров незаметно отъехали от основного отряда и с показной неторопливостью удалялись в сторону замка.

— Чтобы судить кого бы то ни было, нужно представить его суду, а не держать закованным в подвале без света, — сказал, выезжая вперед и становясь рядом с Фридрихом, молодой рыцарь на красивом абиссинском коне. — Мой государь — король Франции Филипп-Август, близкий родственник короля Ричарда — просил передать, что изумлен и возмущен вашим поступком. Это его письмо, вместе с жалобой королевы Элеоноры Английской, заставило Папу Римского расследовать исчезновение Ричарда Львиное Сердце. Я — граф Луи Шато-Крайон, в настоящее время — посол его величества.

Генрих понял, что сейчас он потеряет своего пленника и придется как-то объясняться с Парсифалем, а потом вынести гнев Целестина Третьего.

— Обвинения должны быть рассмотрены! — вскричал император. — И никто не может мне в этом воспрепятствовать.

— Я воспрепятствую, — твердо заявил Леопольд Австрийский. — Мой родственник Фридрих разъяснил, какой бесовщиной занимается ваш этот Парти... сифаль, и у меня волосы встали дыбом! Да пускай у меня вырастут ослиные уши, если я позволю сделать это с Ричардом, который оказался в ваших руках по моей вине! Хотите вы или нет, я забираю его назад!

— Да как вы?! — вырвалось у Генриха.

Но Леопольд окончательно вошел в раж:

— Что до суда, то суд должен быть законным. Через два месяца в Вормсе собирается сейм[63], вот и отлично! Привезем туда нашего пленника... моего пленника, ибо это я его захватил! И уж там умнейшие и знатнейшие мужи Германии и других земель смогут решить, виновен в чем-либо король Англии или нет. А до того времени я увезу его назад, в Дюренштейн.

— Вы связаны со мной вассальной клятвой! — в бешенстве бросил Генрих.

— Да, — ничуть не смущаясь, согласился Леопольд. — И она обязывает меня платить дань, предоставлять людей в ваше войско и участвовать в ваших войнах. В ваших войнах, но не в ваших подлостях, мой император! Ни один христианин не может в силу вассальной клятвы служить сатане!

— Да что вы все, взбесились?! — страх окончательно обуял Генриха, и он сдался. — Какой там сатана? Я такой же добрый христианин, как вы все. Угодно вам везти пленника на сейм? Ваше право. Но откуда я знаю, правду ли вы говорите? Может, хотите получить за него выкуп, не имея на то прав?

Герцог Австрийский гневно вспыхнул, однако сдержал готовые вырваться резкие слова. Перекрестившись, он приложил левую руку к сердцу, а правую поднял к небу:

— Беру в свидетели Господа Нашего, вас, мой государь, и благородных рыцарей, которые нас слышат, что имею именно то намерение, о котором сейчас сказал. И клянусь моей честью, знаменем, что сейчас развевается над моей головой, моим родовым гербом, который у меня на щите, что привезу короля Англии в Вормс ко дню сейма! Вам не в чем меня обвинить и не в чем заподозрить, ваше величество!

В это время рыцари и воины императора, видя его нерешительность, а также перевес сил со стороны герцога, разъехались в стороны, и несколько рыцарей, прибывших с Леопольдом, подскакали к королю.

— Ваше величество, простите! Мы никак не могли раньше! — воскликнул Эдгар, одним движением меча разрезая веревку на руках узника и с содроганием глядя на его израненные кандалами запястья.

— Рад вас видеть, мессир Эдгар! — улыбнувшись, Ричард подал руку молодому рыцарю. — Это сколько же раз вы еще намерены меня спасать? Так у меня, пожалуй, не хватит на вас никаких наград и титулов... Здравствуйте, граф Луи. Спасибо. О Боже! Сир Седрик Сеймур! Вы всегда появляетесь там, где нужно разобраться с какой-нибудь нечистью? А вот барона Тельрамунда я вижу первый раз в жизни. Так вы и есть тот самый легендарный герой?

— Не знаю, про какого вы слышали, — покачал головой Фридрих, и на его губах появилась улыбка, которой прежде его друзья не видели — открытая и радостная. Она сразу сделала жесткое лицо германца очень молодым и очень красивым.

— Я слышал про самого знаменитого рыцаря Германии и не думаю, что есть еще такой же! — Но тут в глазах короля появилась тревога. — Сир Эдгар, а где же ваш оруженосец?

Молодой рыцарь рассмеялся:

— Не сомневался, что вы про него спросите. Не тревожьтесь, государь, «малыш Ксавье» жив-здоров. Благодаря вам! Сейчас ему поручено, — тут он понизил голос, — отвезти в безопасное место одну даму. Но о ней я не хотел бы говорить, пока нас могут услышать чужие уши. Позвольте, я помогу