Virtual, или В раю никого не ждут - Александр Смоленский

Миша перевел взгляд на полированные до зеркального блеска двери. Все они были плотно закрыты и выглядели одинаково бесстрастно, словно договорившись скрыть тайну. Но теперь он хоть примерно знал, где ее можно искать. Она обитала в одной из этих кают.

Миша упорно ходил вдоль закрытых дверей, пока не сообразил, что ему гораздо больше смогут подсказать не двери, а иллюминаторы. Тем более, что в этих каютах они очень большие. Обежав коридор, он выбрался на палубу. Долго искать не пришлось. То, что предстало перед глазами, заставило его остолбенеть. Кровь отхлынула, ноги стали подгибаться. Отец стоял в центре каюты и нежно сжимал в объятиях женщину его мечты. Наконец он увидел, узнал ее, но вместо радости ощутил, как его с таким трудом выстроенный мир окончательно рухнул. Не зря он так опасался столкнуться с ее невымышленным образом. Она оказалась еще более загадочной и привлекательной, но для него, увы, безвозвратно потерянной.

Женщина что-то сказала отцу, затем решительно от него отстранилась. В юноше робко затеплилась надежда. Миша уже было собрался ворваться в каюту – сейчас или никогда, – но отец и эта женщина вновь прижались друг к другу. Они даже не удосужились погасить свет. Отец уже сорвал с нее платье и поднял на руки. Мишка искусал губы в кровь, но был не в силах отвести взгляд. Казалось, кто-то вонзил в него ржавый нож и безжалостно крутит его, пытаясь вырезать сердце.

От полной безысходности он кинулся к борту и вдруг с ужасом застыл перед открывшейся темной пучиной.

– Что вы тут делаете, молодой человек?

Миша вздрогнул. Какой-то мужчина, глядя в упор, обращался к нему по-русски. В голосе пробивались волевые интонации, которые окончательно привели его в чувство.

– Ночью опасно смотреть на море, молодой человек. Для этого надо иметь крепкие нервы.

– Да это я так… – промямлил Миша.

– Может, проводить вас до каюты?

– Нет, нет, все в порядке…

– Тогда без глупостей!

Мишке захотелось немедленно успокоить этого человека. Ему показалось, что рядом с ним человек стоящий.

В каюту он не пошел, а словно лунатик стал бродить по судну, ничего вокруг не замечая. Мысль о том, что отец в эти минуты занимается любовью с женщиной, о которой он грезил во сне и наяву, полностью опустошила мальчишку.

* * *

Солье окинула рассеянным взглядом небольшую группу пассажиров. Счастливые. Безмятежные, расслабленные лица. А что она? Ирина собрала остатки воли, чтобы не расплакаться. Зачем она вообще ввязалась в эту историю?! Спасать Широкова – терять Широкова. Тоже мне, нашли специалиста. Да пусть все они катятся ко всем чертям!

Она невольно замахнулась, словно желая выбросить за борт все, чему противилась. Но рука так и не завершила до конца даже имитации этого действа. Ее кто-то перехватил железной хваткой.

Ирина резко обернулась и… замерла, не зная радоваться или плакать. Перед ней стоял, как всегда уверенный в себе, Ильяс Рунце. Меньше всего она ожидала сейчас встретить его здесь. Когда это он подсел на борт? Или плыл с самого начала? Тогда наверняка видел ее и Виктора. Фу, как мерзко.

– Надеюсь, мы все еще друзья? – тихо, чтобы слышала только она, спросил Интеграл, сохраняя при этом улыбку, якобы от радостной встречи.

– Оставим ответ на вашей совести, сейчас не самое удачное время играть в вопросы и ответы, – быстро взяв себя в руки, ответила она. – Все это время вы следили за мной?

– Помилуйте. Я действительно наблюдал, но не за вами. Господин Готлиб здесь, на судне. И они уже вели переговоры с Широковым.

– С Виктором? – довольно глупо спросила она. – Но я его уже не видела четыре дня. Они что, все время вели переговоры? Или они его уже схватили и изолировали?

– Не несите чепухи, дорогая Ирина. Я просто хотел дать вам понять, что шутки кончились. Начинается драма. И чтобы вы были к ней готовы. – Интеграл пристально взглянул на Солье и неожиданно участливо добавил: – Боюсь, что Готлиб испортил вам репутацию в глазах нашего ученого, а вы, как я успел заметить, мучаетесь, не понимая, что происходит. Так или нет?

– Так. – Ирина опустила глаза.

– Все просто. Никаких тайн тут нет. Готлиб сказал Широкову, что именно с вашим участием ему удалось заманить компьютерщика на судно. Я услышал это еще в Сицилии, как говорится, собственными ушами. Разумеется, с помощью соответствующих технических средств. Как видите, все прозрачно.

– Мерзавец.

– Я?

– Простите, я имела в виду Готлиба.

Несколько минут они стояли молча. Потом Солье неожиданно для самой себя добавила:

– Это для вас нет никаких тайн. Если б я узнала, что Готлиб уже на судне, то сама смогла бы предположить нечто подобное. – Получилось несколько по-женски. Но очень трогательно. – Так вы думаете, что вот-вот все начнется? – спросила она.

– Увы, почти наверняка. Готлиб уже здесь…

– Но нет Омера, – вновь усомнилась Ирина.

– Это не означает, что нет его людей. А это две большие разницы. Зато ваш давний знакомый господин Мацкевич и Духон уже поджидают нас, чтобы присоединиться к круизу в одном из ближайших портов захода судна.

– А они-то откуда? – передернула плечами женщина. – И, главное, зачем? Спортивный интерес?

– Скорее, писательский. И потом, не стоит никого недооценивать. В этой истории не знаешь, кто и когда сыграет роль первой скрипки. Вот я случайно вчера удержал Мишку от необдуманного поступка.

Женщина несколько успокоилась и посмотрела на Ильяса Рунце с нескрываемым интересом. Вот оно, реальное воплощение мужчины, а не спрятавшиеся по каютам холерики.

– Я так и думала, что на роль первой скрипки претендуете вы? – не без злорадства заметила она.

Интеграл не обратил внимания на ее слова, равно как и эта женщина не обратила внимания на то, что он предостерег от беды сына Широкова.

– Как я вижу, вы окончательно взяли себя в руки. Стало быть, не нуждаетесь в том, чтобы вас опекали.

– Я так не сказала, – неопределенно заметила Солье.

Интеграл сделал вид, что пропустил ее намек мимо ушей. Он что-то взвешивал. Ирина тоже замолчала.

За бортом усилилась боковая качка, и это ее выручило. Выбрав удачный момент, она излишне сильно прижалась к мужчине. Что там ни говори, а он заслуживает доверия, если не сказать большего. Но при этом она не имела ни малейшего желания кому-то уступать Широкова. Сколько бы Виктор ни обижался, ни прятался в своей каюте, – он теперь уже не принадлежит своей семье, не принадлежит, по крайней мере пока, ни Готлибу, ни Омеру, ни этому прекрасно обученному спецагенту. Он всецело принадлежит лишь ей одной! И она воспользуется ими всеми, чтобы навсегда оставить его при себе.

– Хорошо, – принял решение Интеграл. – Если первая скрипка, по-вашему, это я, то не сомневайтесь, с вами ничего не случится. И с ним, с вашим Широковым, тоже ничего не случится.

В очередной раз Солье поняла, что ей не спрятаться. Этот человек постоянно читает ее мысли.

На корме что-то громыхнуло. Ирина сначала инстинктивно зажала ладонями уши, а затем столь же инстинктивно рухнула на палубу. Превозмогая боль на ободранных ногах, она с облегчением почувствовала, что Рунце навалился на нее сверху и накрыл от осколков, летящих неизвестно откуда. Тут же с интервалом в несколько секунд в других концах судна прогремели еще два взрыва. Почти одновременно с ними завыла сирена, раздались истерические крики.

В животе Ирины образовался ледяной комок страха, который буквально парализовал ее движения. Мысли спутались, но даже в этой их путанице она была уверена, что вот-вот последует еще один взрыв, который все здесь разнесет на куски.

– Не дрожите так, – прошептал ей на ухо Интеграл. – Насколько я понимаю в этих делах, никто не хочет никого убивать. Больше взрывов не будет.

С колоссальным трудом Ирина перевернулась на спину. Теперь их лица были близко-близко друг от друга. Почувствовав, что ее груди под легкой сорочкой стали теплыми и упругими, мужчина невольно отстранился.

– Успокойтесь. Не время, – невнятно пробормотал он и, не удержавшись, нежно поцеловал женщину в мочку уха. – Возвращайтесь в каюту и не бойтесь. А я погляжу, что и как.

* * *

Спросонья Виктор никак не мог понять, что происходит. Впервые за последнее время он не ощутил вибрации мощных двигателей судна, которая, пусть и едва заметно, ощущалась даже во время длительных стоянок в портах. А тут – ни малейших колебаний. Даже принудительная вентиляция безмолвствовала.

Он с трудом открыл глаза и огляделся. Что за напасть? И каюта – не каюта. И дом – не дом. Кругом были разбросаны какие-то тряпки, сумки, коробки, какие-то дурацкие пестрые побрякушки, словом, все барахло – иначе не назовешь, – накупленное еще в Стамбуле. По каюте деловито сновала Маргарита Павловна, запихивая скарб в чемоданы. Что не помещалось, она с усердием трамбовала своим задним местом.