Сто баксов на похороны - Борис Бабкин

– Вот как, – недовольно буркнул Горец. – А что он сказал про Бочонка и парня, который был с ним?

– Их нет нигде.

– Пусть Рубин возвращается. Оставит там пару ребят покруче и выезжает.

– И сколько же ты заплатил ему? – с интересом спросила женщина разгружавшего «Газель» мужчину.

– А вам что за дело? – усмехнулся тот. – Сколько просил, столько и дали.

– Да ты же, Валерка, – подошла к машине полная женщина, – известный жмот. Весной хотел дом купить. Помнишь, Шурка, продавщица, продавала? – обратилась она к пожилой. – Дом хороший, и земли двадцать соток. Сад огромный. И просила всего пятнадцать тысяч. Так он, – она кивнула на снимавшего с кузова кресло мужчину, – не купил. Если, говорит, за восемь, возьму.

– Тебе-то что надо? – уже недовольно посмотрел на нее он. – Я же говорю: сколько просил, столько и дали. Отвалите отсюда. Чего все лезут? – Он понес кресло в дом.

– Господи, – сказала пожилая, – ведь ничего из дома Олег не взял. И корова, и два порося у него. Куры, утки. Три гуся. Что же он так? – вздохнула она.

– Достали мужика, – подал голос подошедший небритый мужчина. – Вы все ходите, сочувствуете, да эта мафия, мать ее! – Он сплюнул. – Да еще того и гляди посадят. Вот и рванул в разные стороны. И правильно сделал. Здесь или спился бы, или повесился.

– Так его уже оправдали, – вмешался остановившийся пожилой мужчина на велосипеде. – Эти гады, которые его «Ниву» в канаву спихнули, ему же в рот еще и водки налили. Вот и был он виноватый. А теперь на-кась выкуси. Найдут этого бандюгу, который за рулем сидел, и пойдет он, гусь лапчатый, в тюрьму. За такие дела и пожизненное давать надобно.

– А что мы можем? – пожал плечами подполковник милиции. – От подписки о невыезде его освободили. Он свободный гражданин и вправе поступать так, как ему хочется. В розыск как пропавшего его объявить мы тоже не можем. Такого заявления ни от кого не поступало. Тем более человек продал свой дом и усадьбу. Выписался и уехал. Так что, – пожал он плечами, – Свиридов волен поступать, как он того хочет. Он жив, и все нормально. Если бы…

– Кому ты это объясняешь? – усмехнулся смотревший в окно полковник. – Себя успокаиваешь – жив, и все. Ведь поверь мы Свиридову сразу, все было бы иначе.

– Ты уезжаешь? – спросила Орлова вошедшего в комнату Рубина.

– Пора, – кивнул он.

– А как же я? Оставишь жить или убьешь?

– Живи, ты нам здорово помогла.

– Глупо все получилось. Хотела добиться для водителя «Нивы» справедливости, а получилось, что…

– Все получилось как нельзя лучше. Ты спасла несколько жизней, не говоря уже о своей. И не советую поступать по-другому.

– Конечно, нет, – услышав в его голосе угрозу, поспешила сказать Орлова. – Просто я на тебя немного обижена.

– Пока, – махнул он рукой. – И еще, – задержавшись в двери, повернулся он. – Забудь, что ты меня знаешь. – И тут же вышел.

– Тебя я не забуду, – прошептала Орлова. – Женщину нельзя оскорблять безнаказанно. Знаешь, сколько я вытерпела страха? И я сделаю все, чтобы отомстить.

Подойдя к окну, увидела, как Рубин садится в машину.

– Найден труп Щербакова, – проговорил в передатчик молодой мужчина в штатском. – Убит двумя выстрелами в голову. И две пули в груди. Его нашли водители, – повернувшись, посмотрел на стоявший у обочины «КамАЗ».

– Это точно Щербаков?

– Так точно, он. Никаких сомнений.

– Последний след оборвали, – услышал он недовольное высказывание дежурного. – Так, – громче проговорил он. – Запротоколируй показания нашедших труп – и пусть едут.

– Они ни в какую, – усмехнулся оперативник. – Мол, наслышаны, что со свидетелями бывает. Нашли, показали, и все. Никаких показаний давать не будем, а что-то писать – тем более.

– Запиши данные, и пусть катятся.

– Вы должны найти преступников! – говорил стройный молодой мужчина. – Моего отца убили, и я требую…

– Александр Андреевич, – вздохнув, прервал его сидевший за столом прокурор. – Мы делаем все, чтобы найти убийц. Несколько человек уже арестованы, скоро они предстанут перед судом и понесут заслуженное наказание. Почему вы сразу не заявили о том, что вашей матери порезали лицо? Вот так и бывает: молчите, а потом, когда время уходит, заявляете.

– Вы только что сказали, что убийцы отца задержаны и понесут наказание. Неужели вам непонятно, что настоящие убийцы – это те, кто…

– Все! – сердито бросил прокурор. – Я представитель закона, а не ваш сосед. Если человек виновен в преступлении, он несет наказание. А ваши домыслы…

– Домыслы? А убийство папы и его напарника Степана Мотова – это тоже домысел?

– Что вы себе позволяете? Прекратите разговаривать со мной в таком тоне! Я понимаю все, – понизив голос, сказал прокурор. – Убит ваш отец, и вы…

– Я это так не оставлю, – заявил Александр и вышел из кабинета.

– Еще один мститель! – Прокурор устало опустился на стул. – Знал бы ты, Александр Быков, сколько подобного мы выслушиваем каждый день.

– Что-то будет, – выбросив окурок в открытое окно, сказал сидевший на заднем сиденье Рубин. – Уж больно срочно нас в Москву вызывают. Хотя мы вроде бы все доделали. Но вот куда делись Бочонок с Лысым, убей не пойму. Свиридов, оказывается, продал все и укатил. Перепуган мужик. Его понять можно, жил спокойно, приторговывал рыбкой. Рэкету платил исправно, без эксцессов. И вдруг – на тебе. Конечно, лучше бы, если б он сдох. Но начальству видней. Оно и хорошо, что нас вернули. Соскучился я по Москве. По ночной Москве. А ты как?

– Я и соскучиться не успел, – усмехнулся сидевший рядом с водителем Корней. – Да и некогда было. Я, например, весело время провел. А насчет Бочонка… я думаю, Свиридов сумел их уделать, поэтому и свинтил. И наверное, ему кто-то помог. Так что хорошо, что ты в последний момент переиграл.

– Неужели Бочонок с Лысым поддались Свиридову?

– А где же они?

– Тоже правильно. Но тогда получается, что Свиридов заимел отличного помощника-бойца. И вполне может захотеть свести счеты. Но об этом не следует рассказывать, а то вполне могут возникнуть вопросы. Но все же нос теперь надо держать по ветру, чтобы сразу узнать, от кого можно ожидать удара. Правда, это всего лишь версия. Но говорить об этом никому не надо. Надеюсь, ты это тоже понял? – спросил он водителя. Тот утвердительно кивнул.

Свиридов остановил «Москвич» и вылез. Подойдя к воротам монастыря, вздохнул. Он никогда не верил в Бога, по-доброму подшучивал над женой, которая по всем праздникам ходила в церковь. Дома висела икона, но он не слышал, чтобы Тоня молилась.

– Что, сынок, – услышал он голос сзади, – смотришь? Али беда какая случилась и хочешь зайти?

– А можно? – спросил он.

– Отчего ж нельзя? – кивнула невысокая сгорбленная старушка. – К Богу не только можно, но и нужно.

– Мне свечки поставить надо, – неожиданно для себя сказал он.

– Пойдем, сынок. – Она вошла за ограду. – Я тебе все покажу, пойдем. А свечки по умершим или убиенным?

– По убитым, – чуть слышно бросил он. – Жену и сына у меня убили.

Старушка ничего не сказала. Умудренная жизнью женщина поняла, что этому на вид сильному человеку не нужны слова сочувствия или жалости.

– Вот тут, – показала она на ларек перед церковью, – продают свечки. Пошли. – Она подвела его к стеклянному окну-витрине. – Милая, – обратилась старушка к смотревшей на них пожилой женщине. – Дай нам свечей за упокой.

– Может, давай похаваем? – спросил Рубин. – Мы когда туда ехали, здесь останавливались. Помнишь? Шашлыки вполне нормально готовят. Может, возьмем по парочке да пивка холодненького? С шашлыком очень даже ничего.

– Давай, – согласился Корней.

Широко раскрыв глаза, Олег стоял в церкви. Его поразило чистое величие храма. Со всех сторон на него с больших икон смотрели святые.

– Давай, сынок, я зажгу и поставлю свечи, – услышал он тихий голос старушки. С благодарностью взглянув на нее, он отдал купленные свечи.

– Господи, – неумело крестясь, прошептал он, – что делать? Ты знаешь, я тихий человек. Да, двоих я убил. И думаю, что сделал правильно. Я не знаю, есть ли он, суд Божий. А я совершил свой. Знаешь как мне плохо без Тони и Димки? – с болью спросил он. – Очень плохо. Для меня все кончилось. Нет больше меня.

Опустив голову, всхлипнул и, развернувшись, пошел к выходу. Две пожилые женщины провожали его внимательными взглядами. Выйдя из церкви, он неожиданно опустился на землю и, закрыв лицо руками, заплакал.

– Тонька, – всхлипнул Олег, – Димка. За что ты их забрал у меня, Господи?! – воскликнул он и, поднявшись, пошатываясь пошел вперед. Выйдя за ограду, остановился, некоторое время смотрел на церковь, потом пошел к машине. Сел за руль, положил голову на положенные на руль руки и тяжело вздохнул. Просидел так несколько минут. И вдруг вздрогнул. Вскинул голову.

– Да. Так и было. Сто баксов на похороны, – прошептал он. – Мне же это сказали там, когда я пытался выбраться из перевернутой машины. – Повернув голову, посмотрел на церковь. – Спасибо, Господи, я вспомнил. Как будто в то время вернулся. Сто баксов на похороны, они мне так сказали, сволочи.