Подселенец - Марк Элгарт

Колыванов кивнул и уже начал подниматься, когда раздался негромкий и даже какой-то несерьёзный хлопок выстрела. Азат как-то совсем по-детски улыбнулся, скосил глаза куда-то влево и начал заваливаться вперёд, прямо на тело Крылова.

Смертельно уставший Граевский даже не имел сил поднять оружие, а только смотрел в белые от ненависти глаза товарища Егора, сжимающего в такой же побелевшей руке наган.

Расслабившийся Колыванов вроде бы вскинулся, но, наткнувшись на хищный чёрный глазок второго пистолета в руке комиссара, кровожадно застыл на месте.

— Именем Реввоенсовета, — тяжело, будто ворочая языком неподъёмные глыбы, нараспев начал произносить товарищ Егор, — враг трудового народа, враг нового строя и ярый контрреволюционер, бандит Константин Граевский по прозвищу "батька Грай" за преступления против Советской республики и попытку хищения народного достояния приговаривается народной властью в моём лице к высшей мере социальной защиты — смертной казни.

Что-то глухо чвакнуло. Глаза товарища Егора непроизвольно дёрнулись к переносице, а потом и вовсе закрылись. Труп комиссара мрачно ткнулся носом в прелую хвою.

— А достал он меня, — равнодушно сообщил Глодов, оглядывая обух топорика, и без того обильно покрытый кровавыми подтёками. Да, мозги товарища Егора практически не отличались по цвету от мозгов оживших мертвецов.

— Пояснишь? — уже ко всему готовый, поинтересовался Граевский. Есаул, как там и был, уже маячил за спиной Глодова.

— А чего тут пояснять? — удивился Глодов. — Говно человек был. Ты думаешь, мы бы вернулись, отряд потеряв, кто бы виноват остался? Старый большевик товарищ Егор или матрос Глодов? Он бы меня первый и сдал, что б самому чистым остаться. Да и не по-человечески это: вместе от трупаков отбивались, хоть и не поверит никто, а он потом… Ладно, не бери в голову, атаман, я-то перед своими отбрешусь. А нет — так и нет. Золото ведь ты мне не отдашь?

— Не отдам, — согласился Граевский. — А вот если б ты с нами пошёл…

— Ты это брось, — недовольно насупился Глодов. — Нужно мне твоё золото? Мы же через пять лет уже в твоём Харбине будем, а потом и дальше, про мировую революцию слыхал? И всё твоё золото, так или иначе, народным будет, как товарищ Маркс учил, понятно?

— Ага, — кивнул уже Колыванов, — а Серёжу с Азатом похоронить поможешь?

Глодов только плечами пожал.

— Конечно, помогу. Только я того, не подумайте, что за услугу… — Глодов засмущался. — Коня мне дадите, а? У вас-то табун целый, а мне ещё до своих добираться…

Колыванов усмехнулся:

— Да любого бери, только не моего, не атаманова и не того, что под грузом. А пока пошли, парней похоронить надо.

Глодов только пожал плечами, подхватив заляпанную всякой мерзостью лопатку Азата…

* * *

— Батька, — раздумчиво, как бы про себя спросил Колыванов, — знаешь о чём я сейчас подумал?

— Нет, — флегматично ответил Граевский, так же, как и есаул, угрюмо бредущий за караваном из трёх коней, нагруженных оружием, провизией и (но это секрет) частью золотого запаса атамана Соловьёва, состоящего из полутора пудов золота и нескольких мешочков, наполненных чистейшей воды якутскими алмазами. — Но ты поделись, если желание такое чувствуешь.

Есаул горестно вздохнул:

— Вот ты, батька, всё смеёшься… А подумай, — усы Колыванова азартно ощетинились. — Я ж теперь завидный жених, так, да? В Харбине нам делать нечего, тоже правильно, да? Там же одна голь-босота ошивается, с ними дела иметь нельзя. То есть, батька, дорога нам из Харбина или в Штаты, что мне больше нравится, или в Англию, но там лорды всякие, а я-то из простых. Так что Штаты эти Соединённые мне больше по душе. А человек я сейчас состоятельный, даже с вычетом того, что мы на борьбу против коммуняк пустим. Я могу даже к миллионерше какой-нибудь посвататься… И жениться. И знаешь чего, батька?

— И чего? — лениво поинтересовался Граевский. До границы оставалось всего ничего, опасности не наблюдалось, но ухо всё-таки следовало держать востро.

— Вот я и подумал, — продолжал есаул, — женюсь, дитёнка заведу. Пацана. И назову Азатом. И ничего, что имя басурманское, человек-то хороший был. Брат, можно сказать. Что скажешь, батька?

Граевский задумчиво пожевал губами.

— А я, — с совершенно серьёзным лицом заявил он, — Троцким своего сына назову, Львом Давыдовичем. Чтобы помнить и не забывать.

— Батька, — уронил челюсть Колыванов, — да разве ж можно живого человека, сына тем более, так обзывать?!

— Шучу я, есаул, — успокоил того Граевский. — Федей назову, как отца. Пошли уже, до границы рукой подать.

Об авторе

Марк Элгарт - родился в 1972 году в Горьковской области. После окончания Нижегородского Педагогического Университета в 1994 году, сменил более двух десятков профессий, от маляра до пресс-секретаря и от сторожа до школьного учителя.  С 2008 года регулярно публикует в Интернете под псевдонимом "Завхоз" рассказы, преимущественно в жанре хоррор.  Автор более, чем двух десятков произведений, победитель ряда сетевых литературных конкурсов. Данная книга является первым авторским сборником рассказов, многие из которых уже получили высокую оценку читательской аудитории.

С 2003 года постоянно проживает в Нью-Йорке, США.  Женат, сын, две кошки и аквариум.

Связаться  с автором можно по рабочему адресу электронной почты  [email protected]  или на сайтах udaff.com,  alterlit.ru ,  tt-ex.ru и russiannyc.net.  

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});