Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю) - Дмитрий Иловайский

Известно, что Шафарик в последнее время своей жизни отказался от прежнего мнения и считал глаголицу изобретением Константина и Мефодия, а кириллицу - делом ученика Климента, который будто бы отступил от изобретения своих учителей и приблизил славянский алфавит к греческому. Такое оригинальное мнение не нашло последователей и встретило сильные опровержения. И действительно, оно не подтверждается никакими данными. Известен также спор между учеными славистами о том, какая азбука древнее: кириллица или глаголица? Главный источник подобного спора, так же как причина недоумения великого славянского ученого и вообще противоречивых мнений об этом предмете, заключается в том, что исходный пункт был не верен. Доселе ученые в своих мнениях исходили от изобретения письмен, совершенного известным лицом в известное время, - тогда как в действительности подобного изобретения не было. Уже само существование двух славянских азбук, существование параллельное и стародавнее, показывает, что намеренного изобретения не было: если одна какая-либо азбука издавна существовала у Славян, то Константину и Мефодию не было надобности изобретать другую. Толкование, что глаголица изобретена специально для отделения Славян католических от православных, не подтверждается никакими данными; католическое духовенство могло только воспользоваться для этой цели уже существовавшим алфавитом. Мы думаем, что два означенные алфавита и при самом начале своем так же относились друг к другу, как они относятся и теперь, то есть: это - алфавиты западнославянский и восточнославянский.

Некоторые (например, г. Григорович) полагали, что русские книги, найденные Константином в Корсуни, по всей вероятности, принадлежали собственно глагольской письменности. Но доселе ни один памятник не позволяет думать, чтоб эта письменность получила начало в Южной России. Почти все значительные глагольские памятники принадлежат Славянам Иллирийским и Дунайским. (Некоторые отрывки, найденные в России, еще не могут свидетельствовать о русском происхождении глаголицы.) Когда возник этот алфавит, мы не знаем; но по всей вероятности, он издавна существовал у этих Славян. Замечательно, что на западе, то есть в латинском мире, он имел, между прочим, название алфавита "Булгарскаго" (Abecenarium Bulgaricum). Но и это название еще не указывает на его происхождение. Мы можем предположить, что Болгарские Славяне нашли его у Иллирийских и Мизийских Славян, которых они отчасти покорили в VI-VII веках. Между этими последними уже распространилось христианство, и очень вероятно, что у них уже существовали начатки переводов Священного Писания на славянский язык, написанных именно глагольскими знаками. Но впоследствии глаголица у Болгар была вытеснена так называемой кириллицей. Откуда же взялась последняя? Полагаем, что это был восточнославянский алфавит, именно тот, которым были написаны русские книги, найденные в Корсуни. Мы говорили, что между Черными Болгарами уже давно существовало христианство, а следовательно, можем предположить у них существование славянского богослужения и славянских переводов Священного Писания. Известие Паннонского жития о русских письменах совершенно соответствует этому предположению. Оно согласуется и с тем выводом, что в распространении христианства здесь главную роль играл Корсун. Мы видели, что та Фульская область, в которой находилось полуязыческое, полухристианское население, лежала по соседству с Корсунской землей. Здесь-то в Корсуни, вероятно, были положены начатки восточнославянских переводов неизвестными миру миссионерами полугреческого происхождения, хорошо владевшими и тем, и другим языком.

Переводы эти в житии названы письменами русскими. Но такое название нисколько не должно нас затруднять. Оно могло быть уже в первоначальной записке о путешествии Константина в Хазарию. В эпоху Солунских братьев Русь уже проникла в Крым; что подтверждается нападением ее на Царьград, нападением, которое, как мы говорили, обуславливалось присутствием русского влияния или русского владычества на берегах Боспора Киммерийского (это присутствие Руси в том краю подтверждается и арабскими известиями). Но возможно также, что это название принадлежит собственно редакции жития, то есть тому времени, когда Русь, господствуя в стране Черных Болгар, уже получила болгаро-славянскую письменность, которую поэтому могли иногда вместо "славянской" называть "русскою". Что корсунские Евангелие и Псалтырь были написаны собственно не на русском, а на болгарском языке, это ясно. Повторяем, никаких следов русского перевода мы не имеем; а если б он существовал на Корсуни, то крещеной Руси потом не было бы нужды усваивать себе богослужение и переводы на языке древнеболгарском. Между тем все данные подтверждают, что и начало русского христианства было также в Крыму; что оно возникло между Руссами после их соединения с Черными Болгарами, что в нашем христианстве первенствующая роль принадлежит все тому же Корсуню. Недаром и самый главный акт в истории нашего христианства, то есть крещение Владимира, совершилось именно в Корсуни. Археологические изыскания доказывают, что и первые Киевские храмы, например Десятинная церковь, были созданы по плану и образцу именно храмов Корсунских.

Итак, мы полагаем, что Солунские братья действительно нашли в Корсуни восточнославянскую азбуку и начатки собственно болгарских переводов. Они благоразумно и искусно воспользовались этой письменностью для своей миссии к Славянам Моравским. Мы собственно отрицаем изобретение ими письмен; но затем остаются за ними огромные заслуги по устроению и распространению этой письменности. По всей вероятности, они привели в более стройный порядок славянскую азбуку, продолжали дело перевода, исправляли переводы прежние и особенно много заботились о списывании богослужебных книг. Эти восточнославянские книги, принесенные ими в Моравию, действительно могли показаться там вновь изобретенными письменами. Что же касается Дунайских Болгар, то здесь эта письменность, по всей вероятности, была распространена собственно учениками Солунских братьев, которые по смерти Мефодия принуждены были, вследствие гонений, покинуть Моравию и удалиться в Болгарию. Таковы знаменитые седмичисленники Горазд, Наум, Климент, Сава и Ангеларий. Кирилловское письмо тем легче могло восторжествовать здесь над другим письмом (глагольским), что само оно (то есть кириллица) было собственно болгарского происхождения.

Краткое известие жития о русских письменах, найденных в Корсуни, и о человеке, научившем Константина русской грамоте, не осталось без кривых толков и у наших старинных книжников. Оно служит наглядным примером тому, как неудобопонятные места древнейших памятников подвергаются произвольным толкованиям со стороны позднейших списателей. Упомянутое известие породило у русских книжников домысел о том, что русская грамота никем не изобретена, но самим Богом явлена в Корсуни некоему благочестивому Русину во дни царя Михаила и матери его Ирины, и что от этого Русина Константин Философ научился русской грамоте, которую ввел между Моравами, Чехами и Ляхами, откуда она потом была вытеснена ревнителем католического обряда Войтехом. Это сказание встречается в рукописи XV века, принадлежащей Московской духовной академии, в той же рукописи, где находится Паннонское житие Константина Философа (См. Общ. Ист. и Др. 1863 г., № 2). Достоуважаемый автор исследования "О времени происхождения Славянских письмен" справедливо называет это сказание позднейшим домыслом (стр. 101). Но мы не можем согласиться с его мнением, что этот домысел породил вставку о русских письменах в самом житии Константина. Очевидно, дело произошло наоборот, то есть, как мы выше заметили, плохо понятое известие Константинова жития породило сказание о русских письменах, явленных самим Богом некоему Русину. Читая известие, что Константин нашел в Корсуни русские письмена, пытливый книжник не мог не задать себе вопроса: а откуда же взялись эти письмена, и решил его совершенно в духе своего патриотизма и благочестия 2 .

Рядом с этим толкованием возникло другое сказание о происхождении русских письмен. Это сказание приписывает изобретение их епископу, крестившему Русь во времена императора  Василия Македонянина. Оно дошло до нас в греческом сочинении, принадлежащем неизвестному автору  и напечатано  у  Бандури в  его Imperium Orientale с латинским переводом  (т.  II,  стр. 112). Сказание это повествует об отправлении Русским князем послов сначала в Рим, потом в Константинополь для испытания обряда. Послы отдают предпочтение обряду греческому. Тогда великий князь Русский обращается к императору Василию Македонянину с просьбой о присылке епископа с двумя товарищами, Кириллом и Афанасием.  Эти мужи действительно крестили народ; но увидав его грубость и невежество, они составили для него азбуку из 35 букв, в число которых поместили 24 греческие буквы. (Следуют славянские их названия, то есть аз, буки, веди и пр.) Потом рассказывается встречающееся и в других греческих источниках чудо с Евангелием, которое епископ по требованию князя и народа бросил в зажженный костер, и оно осталось невредимым. Все это сказание есть, очевидно, довольно позднее сочинение и представляет смесь разных легенд, по всей вероятности, более русского происхождения, чем греческого. О том свидетельствуют славянские названия букв, заключающие следы южнорусского произношения (как доказывает г. Бодянский в помянутом выше исследовании).  Тут с известными рассказами о посольстве русских мужей для испытания церковных обрядов связалась и легенда о Кирилле и Мефодии, как изобретателях славянских письмен: но изобретение это назначается собственно для Русского народа. Подобное назначение также указывает на русское происхождение самого сказания. Может быть, приведенное выше толкование о русских письменах,  явленных некоему Русину самим Богом,  отчасти имело в виду отпор другому мнению, которое считало их изобретением Греков. Все это свидетельствует о том, какие разнообразные мнения существовали в старину о деятельности Кирилла и Мефодия и о происхождении славянских письмен.