На перекрестках фэнтези - Сборник произведений

И еще во многих мирах, имен которых и не вспомнить было, побывали молодой человек и возлюбленная его Мулиэра, во многие вселенные забирались они, дабы лицезреть красоты их, но лишь одного мира избегнули. То был центр всего сущего, самого мироздания, мир, из чрева которого вышли все миры и вселенные, что есть и что будут, а центр тот – крохотная планетка, вращающаяся вкруг желтой звезды на окраине неведомой галактики. И причину, по которой не решились они посетить этот мир, не могла не рассказать Мулиэра. Ведь в одном из городов на этой планетке, подобных другим, что во множестве разбросаны по материкам и континентам, древнем, позабывшем свои года, спит султан демонов Азатот. Он спит долгие века и тысячелетия в гранитной усыпальнице, у входа в которую стоит безмолвная стража, стерегущая его покой. Спит Азатот в хрустальном гробу и изредка шевелится во сне, и всякое его пробуждение на самое малое мгновение в этот миг – беда и горе для жителей всей той земли: ураганы и землетрясения, обвалы и извержения, рождаются пробуждением Азатота. От единого дыхания султана на свет вырываются малые демоны, невидные взору человеческому и разлетаются от закрытого хрустального гроба прочь, по всей земле и по всем мирам и вселенным, и короткую жизнь свою проводят в неутомимом стремлении насытить бездонную свою утробу чужою кровью и болью. И идут и идут избранные из всех народов, населяющих тот болезненный мир, ко гробу хрустальному и несут к нему свои жизни и свои души, чтобы не разлетались бы демоны по всей земле и по всем землям, и не проснулся бы их султан Азатот и во сне доставляющий им без меры бед и страданий.

Сказывают, что некогда, в столь далекие времена, когда множества миров и вселенных не было и в помине, три величайших колдуна и три величайших колдуньи смогли напустить сон на Азатота, бессонные свои дни и ночи проводящего во гневе и ярости, сокрушающего миры и вселенные одной лишь безумной злобой своей, и закрыли его наглухо в хрустальном гробу, и соорудили над ним тяжелые гранитные плиты усыпальницы, и поставили у входа недреманную стражу. С тех незапамятных пор спит Азатот. Но и сон его страшен и бедственен, можно ли удивляться тому, что даже память о тех ужасных временах, когда Азатот бодрствовал, не пожелала сохраниться для грядущих поколений.

Эту историю рассказала молодому человеку Мулиэра и просила быть своего возлюбленного всегда острожным и предусмотрительным, дабы не спускаться к нижним пределам, к центру мироздания, пускай, и мысли об этом путешествии не имеет он. С охотой пообещал ей молодой человек не спускаться к нижним пределам и, едва пообещал он это, как вновь, в который уже раз, почувствовал, что просыпается, и поспешил попрощаться со своей возлюбленной. А по пробуждении, увидев сумрачное утро за окном старого темного дома, тотчас же вспомнил, что говорила ему Мулиэра об Азатоте и бесчисленных слугах его, ждущих в безмолвии пробуждения своего правителя, чтоб, как и прежде, на заре истории, сопровождать всюду безумного султана, сея ужас и бедствия на бесконечных просторах новых и старых вселенных. Вспомнил он и о множестве тайных агентов этих слуг, что, приняв облик и переняв привычки любого из смертных существ на любом из миров, рыщут и рыщут беспрестанно, дабы сыскать тех трех колдунов и трех колдуний, что заточили Азатота в хрустальный гроб: с их страшной смерти начнет султан демонов свое правление.

Вспомнил молодой человек все предостережения Мулиэры, и тихим ужасом наполнилось его сердце. С печальными мыслями отправился он на свою работу. Вновь опоздал он и вновь был рассеян – эти новые его странности, внезапно появившиеся, уже вызвали среди коллег по работе немало враждебных толков. Много двусмысленных мерзостей, откровенной лжи и навета в свой адрес услышал молодой человек, прислушиваясь к разговорам тех, кого он считал прежде своими товарищами. Но он не стал отвечать злым словом в ответ на недоброе, старался не замечать язвительных замечаний и откровенных издевок, не обращал внимания и на враждебность, сквозившую во взгляде едва ли не каждого, и встречал ее безмятежной улыбкою, которая, как говорила Мулиэра, так ему шла. Но от этой улыбки только мелочнее и злее становились те, кого он совсем недавно именовал своими товарищами, и мелочнее и злее становились их слова в его адрес. А в тот день как раз вызвал молодого человека к себе старший начальник посреди рабочего дня, долго молча суровым взором смотрел на вошедшего и, наконец, так и не дождавшись от молодого человека должного трепета, вручил ему приказ об увольнении и потребовал в сей же час освободить рабочее место.

Молодой человек и опечалился и утешился разом. Он прекрасно знал, что в этой стране без работы остаться почти невозможно, ибо каждого, кто под тем или иным предлогом пытался от нее увильнуть, неизбежно находили и заставляли трудиться в местах, считавшихся позорными, люди тайного приказа правителя этой страны. Каждый человек обязан был чувствовать себя в долгу перед правителями, которые не покладая рук, заботятся о применении всяким человеком его умений и знаний, где бы тот человек ни проживал, значит, и его безработным не оставят: к молодому человеку придут и потребуют незамедлительно выбрать новую работу из предложенного списка профессий, что поплоше; если его еще раз уволят, список будет и короче и печальнее. Придти должны не сегодня-завтра, ведь старший начальник обязан сообщить об увольнении в тайный приказ. Известно было, что если он по какой-то причине не успеет донести, сослуживцы или подчиненные немедля сделают это сами, а для любого влиятельного лица движение помимо его воли очень опасно. Ведь каждый человек в его стране хоть и живет скудно, но всегда с оглядкой на тех, кто в силу обстоятельств стал и беднее и бесправнее его. Оказаться таковым легко, коли совершить предосудительный проступок, к примеру, не сделать того, что приказывает старший или, тем паче, человек из тайного приказа, или дать повод сослуживцам донести о непочитании богов и героев страны, что совсем скверно: о судьбе людей, обвиненных в непочитании, старались не говорить вслух.

Всякий человек в той стране боялся ближнего своего, ибо мог вознестись за его счет на более высокую ступеньку, низвергнув последнего, а ближний в свою очередь – мог отплатить той же монетой. Подобные деяния не только не осуждались, напротив, всячески поощрялись правителями страны и служили примером для подражания. Именно о подобной возможности вспомнил молодой человек, когда шел в одиночестве по пустынной улице, освещенной тусклым послеполуденным солнцем, – в середине рабочего дня город словно умирал, оживая по вечерам, да, после недолгого сна, рано утром, а после опять погружался в свой летаргический сон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});