Черный рассвет - Сергей Москвин

Судя по реакции Синявского, заявление Мещерина не стало для него неожиданностью.

– Вы хотите отправиться на поиски один? – с удивившим Надю спокойствием спросил он.

– Возьму двух бойцов и Кирилова, чтобы показал дорогу. Четверо оставшихся будут охранять лагерь. Я понимаю: это не так много. Но мы вернемся через пять, максимум, через шесть часов.

– В таком случае я прошу вас подождать до утра. Скоро стемнеет, и поиски в темноте могут затянуться. А мне бы не хотелось, чтобы ночью лагерь оставался без надежной охраны. Да и Кирилову надо набраться сил.

Против таких аргументов у Мещерина не нашлось возражений.

– Хорошо. Мы выступим на рассвете.

Он повернулся, чтобы уйти, но Надежда с удивившей себя решимостью остановила его.

– Это еще не все, товарищ старший лейтенант. Я иду с вами.

Когда Мещерин обернулся к ней, его глаза полыхнули возмущением.

– Это совершенно исключено. Нам предстоит спасательная операция, а не развлекательная прогулка. Понадобится специальное снаряжение, в частности противогазы… – Судя по срывающемуся голосу, он с трудом сдерживал себя. Но клокотавший у него внутри гнев только раззадорил Надежду.

– Я иду с вами! – даже не дослушав Мещерина до конца, твердо заявила она. – Это вовсе не моя прихоть, а вынужденная необходимость. Судя по рассказу Кирилова, ваши разведчики столкнулись в тайге с неизвестным и опасным явлением. Им может понадобиться медицинская помощь, а я все-таки медик по образованию… Что касается специального снаряжения. У нас есть все необходимое. В частности, кислородные дыхательные аппараты замкнутого цикла. Так что, – Надя позволила себе улыбнуться, – можете не утруждать себя поисками лишнего противогаза.

Она замолчала, выжидающе глядя на Мещерина. Щербаков и Синявский тоже молчали, но по-разному: Щербаков удивленно, похоже, он не ожидал от нее такой реакции, а Синявский с явным одобрением.

Мещерин не нашел, что возразить.

– Выходим на рассвете, – только и сказал он.

Надежда не стала спорить, чтобы польстить его мужскому самолюбию и оставить за ним последнее слово.

* * *

Вооружившись восьмикратной лупой, Надежда рассматривала найденные Денисом кости, когда в лабораторную палатку вошел Синявский.

– Надя, вы уверены, что хотите отправиться на поиски пропавшего солдата?

– Что за странный вопрос, Дмитрий Романович? – удивилась Надежда. – Конечно, уверена. Вы же сами хотели, чтобы я пошла с Мещериным. Или я не права?

Она взглянула в лицо Синявскому, но тот отвел взгляд в сторону.

– Хотел. Но теперь жалею об этом.

– Что-то я вас не пойму, Дмитрий Романович.

Синявский подошел к столу, за которым работала Надя, осторожно взял пинцетом одну из разложенных на столе костей и поднес к глазам.

– Определили, что за животное?

Надя виновато пожала плечами.

– Я всего лишь микробиолог. Лягушка или жаба, возможно, саламандра или крупная ящерица.

Синявский поджал губы, что являлось у него признаком недовольства, положил кость на место и указал на гигантский коготь.

– А это?

Надежда промолчала. Прежде чем приступить к осмотру костей, она попыталась выяснить, чей коготь попал ей в руки, но не смогла. Она вообще не знала животного, которому он мог принадлежать. Более того, она даже не могла представить, как это животное должно выглядеть. Она могла сказать о последней находке Дениса только то, что это коготь, необычайно острый, режущий бумагу не хуже бритвы, и в то же время чрезвычайно хрупкий. Когда она неосторожно сжала его пинцетом, коготь треснул и чуть не раскололся пополам. В первый момент, когда это случилось, Надя подумала, что держит в руках подделку, пока не увидела на изломе скол роговой ткани. Коготь был настоящим, это не вызывало сомнений. Но вопрос: чей он, так и остался без ответа. Надя отложила загадочный коготь и занялась костями. Но сейчас, после вопроса Синявского, она вдруг вспомнила рапорт без вести пропавшего капитана Быстрова, где тот упоминал о появившихся в тайге неведомых монстрах.

– Думаю, ответ надо искать в тайге, – наконец сказала она.

– В зоне смертельной концентрации углекислого газа?

Надя пристально взглянула на Синявского.

– Вы что-то знаете, Дмитрий Романович?

– Если бы я точно знал, то ни за что не отпустил бы вас в тайгу, – ответил он.

– Не понимаю.

Это случалось редко, но последняя фраза Дмитрия Романовича действительно прозвучала непонятно. Синявский взял второй раскладной стул, переставил его к столу, за которым работала Надежда, и сел напротив нее.

– Я все думаю, откуда в тайге взялся углекислый газ, да еще в такой концентрации.

– И у вас есть этому объяснение?

– Гипотеза, Надя, только гипотеза. Вдруг появление газа связано с падением метеорита?

– Вы полагаете, что метеорит – это осколок кометы, состоящий из застывшей углекислоты? – предположила Надежда.

Но Синявский отрицательно покачал головой.

– Нет. В таком случае облако газа появилось бы в тайге сразу после падения метеорита, а не спустя несколько недель. Я думаю о другом. Что, если появившийся углекислый газ это результат жизнедеятельности микроорганизмов, занесенных на Землю упавшим метеоритом?

– Но… – неуверенно начала Надя, – какова в таком случае колония микроорганизмов, если концентрация выделяемого ими углекислого газа поднялась до смертельного значения? Она же должна быть просто огромной.

Синявский покачал головой.

– Вот этого я и боюсь.

Его глаза остались совершенно серьезными. Да и прежде начальник не отличался чувством юмора. Но сейчас Надя не могла отделаться от мысли, что Синявский шутит. Она даже улыбнулась вопреки собственному желанию.

– Нет, Дмитрий Романович. Такого просто не может быть. Сколько чужих бактерий могло быть на упавшем метеорите? Какие-нибудь микрограммы. А чтобы изменить соотношение углекислоты в воздухе, даже на небольшой территории, их должно быть… даже не знаю, десятки, если не сотни тонн. Значит, их масса увеличилась в триллионы раз. Как такое возможно? И что послужило им питательной средой для размножения?

– Значит, вы все-таки допускаете, что чужие микроорганизмы могли столь стремительно размножиться?! – ухватился Синявский за ее последнюю мысль.

– Теоретически да, но практически… – Надя замолчала, увидев в проеме шлюза, отделяющего карантинный бокс от исследовательской лаборатории, Дениса.

В отличие от нее Синявский сидел к шлюзу спиной и не заметил появления нового слушателя, поэтому увлеченно продолжал:

– Пока мы не увидим эти микроорганизмы, пока вживую не «пощупаем» их, пока не узнаем их биологию, все эти разговоры не имеют никакого смысла!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});