Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина

Йена, брызнуло в стороны.

Лианы завопили.

Честное слово, они запищали, как маленькие трогательные крысята.

– Вспомнила? – осведомился Йен так же ядовито.

Вместо ответа коконы распустились, роняя с немалой высоты пленниц – к счастью, целых и невредимых, пусть и изрядно помятых.

– Наигрались, девочки? – спросил он пугающе ласковым тоном. Салли невозмутимо поднялась и принялась приводить одежду в порядок, а вот Тильда втянула голову в плечи, точно ожидая затрещины. – Росянка, будь так любезна, подготовь мне порцию силы – примерно такую же, как в прошлый раз, но более чистую, нет времени усваивать и адаптировать её. Развлечения окончены. Давайте уже начнём спасать меня, как полагается. А ты можешь идти, маленькая дрянь, – добавил он, задрав голову. – Будем считать, что я тебя простил.

Пламя погасло. Лианы нехотя, не особенно и торопясь, втянулись за поворот; на какое-то мгновение мне померещилась за их переплетением крошечная женщина со стрекозиными крыльями и глазищами на пол-лица – но, полагаю, только померещилась.

Когда Йен отвернулся, Тильда обернулась к Салли и еле слышно шепнула:

– Пятьдесят шесть.

– Пятьдесят пять, – откликнулась она столь же тихо. – Один – с двумя головами.

– Квиты?

– Ничья.

И они быстро пожали друг другу руки.

Йен старательно не оборачивался и сохранял сердитое выражение лица, но я-то чувствовала, что ему смешно.

Потом нам пришлось вернуться назад, довольно далеко – до того самого фрагмента стены, буквально истыканного голубыми цветочками. На мой взгляд, там не было ничего особенного за исключением того, что выглядел он приятно, в отличие от всего остального лабиринта. Но, видимо, чародеи смотрели по-другому. Тильда уважительно вздёрнула брови, ковырнув цветочки, попыталась что-то наколдовать и вынужденно отступила. Йен поусмехался, задвинул длинную, страшно запутанную речь, в которой фигурировали «принципы Эклера», «эффекты Бисквита» и прочие гурманистические категории, а потом похлопал ладонями по камням – и те послушно сдвинулись, образуя лестницу.

– Часть пути срежем по верху, – пояснил он вслух специально для Салли и для меня. – Обычно в лабиринте так не получается – чем выше поднимаешься, тем больше вырастают и стены, но из каждого правила есть исключения. И, кстати, Урсула: не «эклер» и «бисквит», а Эгглер и Бискет. Очень уважаемые чародеи и, как водится, давно мёртвые.

Дальше дорога стала гораздо, гораздо приятнее. По расчётам Йена, в среднем достаточно опытный мастер преодолевал лабиринт за час, учитывая все возможные ловушки, задержки и неожиданности. Нам же потребовалось гораздо меньше, около сорока минут. И не только благодаря короткому пути по стенам – на самом деле, Тильда вела нас в правильном направлении, хотя и отвлекалась по дороге на заманчивых противников и опасные тупики.

– Интуиция и везучесть – вот качества, без которых чародею долго не прожить, даже очень талантливому, – подытожил Йен, вышагивая по стенам и безжалостно шугая птиц фонарём. – Так что когда я говорю «тебе повезло», Росянка – это комплимент… А вот и конец лабиринта. Вовремя – свеча почти догорела, – добавил он и задул фонарь.

Последние метров пятьсот навстречу нам никто не попадался, в том числе и драконовидные химеры, которые, как выяснилось, в местных тёмных закоулках встречались гораздо чаще, чем хотелось бы. Мы с Йеном сделали обратную рокировку, чтобы не растрачивать оставшиеся крупицы силы, и вернулись в середину процессии, между Тильдой и Салли.

И вовремя.

За лабиринтом действительно располагался замок, окружённый иссохшим садом. Вокруг тянулся глубокий ров, наполовину заполненный стоячей чёрной водой, и от неё так отчётливо веяло смертью, что пронимало даже меня, к чарам совершенно не чувствительную. Через ров был перекинут мост, а за мостом, обняв дубину, ожидал… ожидало…

Наверное, это когда-то было человеком.

– Кукла, – севшим голосом прокомментировала Тильда и прижала руку ко лбу козырьком. – Только странная. Почему в неё вплавлены мертвецы?

Я не обладала столь острым зрением, но даже отсюда видела, что человека эта тварь напоминает лишь отдалённо. Голова, две руки, спускающиеся до колена, две ноги, причём вывернутые коленками назад – вот и всё сходство. Но у него было лицо – лицо, не звериная морда! Тело выглядело бугристым; по словам Тильды, в серо-стальной плоти проступали очертания профилей, отпечатки рук, раззявленные рты и выкаченные глаза – всё словно затянутое сверху плёнкой.

Существо смотрелось нелепо, но вызывало подспудный ужас.

«Урсула, – позвал меня Йен. – Боюсь, нам придётся снова поменяться ненадолго. Я хочу понять, чем оно опасно, если у меня настолько плохие предчувствия».

– Не знаю, что там с опасностью, но плохие предчувствия у тебя сто процентов потому, что у него розовые волосы, – рассеянно откликнулась я, издали разглядывая чудовище. – Да, давай сделаем рокировку.

– У него розовые волосы. И оно – мужчина, – констатировала Салли невозмутимо. – Фу. Гадкое.

– О, да. У кого-то отвратительный вкус, – согласился Йен, занимая моё место.

А я взглянула на существо обострившимся взглядом лантерна, пребывающего вне рамок смертного тела, и обомлела от ужаса.

Оно было чёрной дырой, пустотой, жадным провалом, как вакуум, втягивающим из окружающего пространства потерянные души. И те тела, вплавленные в него… в них ещё оставались души, наполовину переваренные, разложенные, исковерканные.

«Йен, – окликнула его я, цепенея. – Если это кукла, то сделана она из медиума… Мне кажется».

– Из медиума? – вслух откликнулся он задумчиво и провёл кончиками пальцев по губам, рефлекторно их облизывая. – Возможно. Однако беспокоит меня другое… Так, ты – сюда.

Повинуясь щелчку пальцев, крупная птица слетела с верхушки стены и спланировала перед нами. Йен присел на корточки и, поглаживая её по голове, принялся втолковывать что-то негромко, и та неразборчиво ворчала в ответ. Это длилось несколько минут и действительно больше походило на осмысленный разговор, чем на чары – если б я могла распознать хоть слово из всей речи. Затем птица поднялась в воздух и бесшумно полетела в сторону рва. Она держалась чётко над мостом, и вскоре стало ясно почему: та чёрная жижа, которая плескалась на дне, явно обладала подобием разума и рефлексов, выбрасывая в воздух гибкие хлысты.

– Ловчие нити, – пояснил Йен вполголоса, с прищуром наблюдая за передвижениями крылатой «ночной стражи». – Просто так ров не перепрыгнуть, к сожалению. А это был бы самый лёгкий выход…

Тильда пробормотала что-то насчёт своей невероятной ловкости и прыгучести, но хватило одного скептического