Не обожгись цветком папоротника - Арина Бугровская

знаю, — повторил волхв вчерашние слова.

Еремей сел на ствол поваленного дерева. Волхв остался стоять.

— Звали её Жата. И унесла тебя по приказу вожака племени волков, твоего отца.

Еремей вскинул удивлённый взгляд на волхва, хотел возразить, но нахмурившись, сдержался. Послушает сначала, что тот дальше скажет.

— Знаю, этим летом ты побывал в том племени. Судя по тому, что ты вернулся цел и невредим, и Василиса тоже, многое изменилось с тех времён, как ты там родился. Знать, твои родители переменили те нравы к доброму. Тогда же было по-другому. Ты появился на свет слабым. И для чистоты племени, о которой пеклись старые хорты, тебя нужно было убрать. Твоя мать передала тебя своей сестре, отец позаботился, чтобы на её пути не было сторожевых хортов. Жата всё сделала, чтобы сохранить твою жизнь. Но слабость твоя оказалась ложной. Ты очень сильный. Я понял это тогда, когда впервые накормил тебя и ты крепко уснул. Жата не выдержала. Она прожила несколько дней, переживая за твоё будущее. Она хотела, чтобы ты стал волком, когда-нибудь вернулся в племя. Я пообещал ей, что своё будущее ты будешь выбирать сам. Всё.

Волхв замолчал, постоял ещё несколько мгновений и ушёл.

Еремей остался.

Ну, теперь понятно, как удалось Жате уйти с территории хортов — отец помог. Но не сказал об этом.

Сложно представить все трудности, которые преодолела его родная тётка.

Еремей встал и низко поклонился домовине. Памяти той неведомой женщине, которая сделала всё, что могла.

Младенец. Казалось, его жизнь висит на какой-то тоненькой ниточке, ветер колыхнёт и оборвётся. Но добрые человеческие руки подхватили, не дали пропасть.

А он жил, знал же, и принимал всё как должное.

«Волхв молчит», а он спросил у волхва?

Вспомнил задумчивый взгляд отца, вспомнил тоску матери… Эх, слова доброго не сказал. Одним словом, дурак.

126

Последними осенними днями, когда уже и не чаяли гостей по реке, ввиду опасности полной остановки Русы, по ней всё же прибыли гости.

Княжеская ладья причалила к берегу.

Ну, народ собрался. Не часто такая милость. Обычно такие гости мимо проплывают.

Из ладьи вышли две перехожие бабы в дорожных одеждах. Их добродушные дружинники подвезли попутно. Бабам дальше добираться до своих сёл, а добрые княжеские молодцы уже добрались. Теперь надо поспешить выполнить княжеский приказ — и назад в город, пока Руса не стала. Мороз по ночам крепчал.

— С добрыми ли вестями пожаловали, ай опять что стряслось? — не сдержал любопытства Кочерыжка, который оказался тут же на берегу.

Остальные собравшиеся одобрительно зашумели, вынуждая приехавших приоткрыть причину визита.

— С добром! С добром! — заулыбались молодцы.

Народ приободрился, каждому хотелось, чтобы добро не прошло мимо их двора.

— Ай собрать народ? — предложил помощь чей-то тонкий бабий голос.

— Не, не надо.

Народ слега разочаровался. Добро, похоже, не ко всем заглянет.

Два молодца легко перепрыгнули на берег. Один обратился к собравшимся:

— А проводите-ка нас к Ивару Видборичу. Были мы у вас тут летом, но уже и не вспомним, где его хоромы.

— А вона, красными окнами на Русу смотрят. У одного его такие только.

— Благодарствуйте, добрые люди, — смеясь ответили молодцы и направились в указанном направлении. Народ повалил следом.

— А вон и сын Ивара, — указал Кочерыжка на Малого. Тот с Ёрой скромненько шли с толпой к себе домой.

Молодцы живо обернулись к паренькам.

— А ты, никак, Ёра? — поинтересовался один.

— Ну да.

— Вот что, Ёра, беги за матерью, пусть приходит сейчас к твоему приятелю домой, — кивнули на Малого. — Она нам тоже нужна.

Ёра рванул.

— Никак опять сынок князя пропал? — зашептались в толпе, не решаясь спросить громко. За излишнее любопытство можно и по шапке получить.

— Да нет же, сказали с добрыми вестями.

Когда княжеские дружинники зашли во двор к Видборичам, народ и не подумал расходиться. В хоромы не лезли, все люди с понятием, нахальства не терпели, а перед воротами собрались. А как иначе? Каждый имеет полное право поинтересоваться, что за добро проплыло на княжеской ладье прямо мимо их носа.

… - Задумал князь-батюшка своему младому сыночку Илюшеньке, наследнику княжескому, собирать малую дружину. Вот и зовёт ваших детей, — молодец указал рукой на Малого и Ёру. — Такая честь оказана вашим ребятам за их подвиг. Верные друзья нужны маленькому княжичу. Так, что, думайте до лета. А там, собирайте ребят, мы за ними приедет. Князь-батюшка не обидит. Будут мальцы при княжеском тереме служить. Им слава, вам почёт и уважение…

Чуть позже от толпы отделилась овальная фигура мельника и укатила на телеге. Думал он предложить заезжим молодцам муки несколько мешочков, но те не взяли:

— Что мы с ней делать будем? — засмеялись они.

«Во дурни, — не оценил бесшабашную легкомысленность весёлых молодцев. — Здесь бы купили, в городе продали бы подороже. И им, и мне выгода была бы». Но, на нет, как говорится, и суда нет. Вернулся домой ни с чем. Но настроение было приподнятым.

— Что нос повесила? — обратился к дочери.

Маниша сидя за прялкой, взглянула на отца хмуро, не зная, что на это ответить.

— Что-то твоего женишка недожениного не видать. То крутился, теперь провалился, — шутка показалась смешной, и мельник захохотал, хлопая себя по круглым бокам.

Маниша замерла, как всегда бывало, когда отец упоминал Лана.

— А ты, дочка, оказывается, не такая уж баламошка, как я про тебя сначала подумал. Это я, получается, немного королобый.

Маниша согнулась над пряжей. Внимание отца было тягостно.

— Ну, чего молчишь? Будет твой жених свататься? А то я и передумать могу…

127

Две увешанные котомками бабы плутали по узким улочкам Берёзового Кута, ища встречного, чтобы спросить дорогу. Но все, кто оказывался на улице в этот час, бежали на берег речки, поглазеть на княжескую ладью, а на перехожих, покрытых густым слоем дорожной пыли, внимания почти не обращали. В другой раз. Всё же перехожие не редкость, а вот княжеских посланцев не каждый день видишь.

Но бабы не приуныли.

— Адарка, нет у нас тут никаких знакомцев?

— Кто знает? Сколько сёл мы с тобой обошли. Где тут всё упомнить.

— Нет, кажется мы здесь ещё не были.

Наконец, над чьим-то невысоким плетнём, между крынками и горшками, висящими вверх дном на кольях, показалась укутанная платом голова.

— Милая, здрава буди, помоги путницам.

— Что, бабоньки? — отозвалась та.

— Укажи нам хату, где христиане живут. Мы слыхали, что здесь есть такие. Может, они примут паломниц.

— Дак, и мы бы приняли. Ну, если хотите непременно христианский двор… — баба