Время наступает - Владимир Свержин

– Если прикажешь, мы захватим его, – надевая шлем, предложил Камбизу гарцующий рядом командир эллинских наемников.

– Повременим, – Камбиз покачал головой, – должно быть, Валтасар послал его что-то сказать нам.

Между тем Даниил остановился посреди равнины и заговорил громко, но без крика, срывающего голос:

– Небо сегодня завешено облаками, но тем, кто пришел сюда, уже не видеть его синим. Трава здесь пожухла, посерела и высохла, но тем, кто прольет нынче кровь, не увидеть ее зеленой. Тем, кто станет нынче кормом для ухеелей, не отведать более теплого хлеба, и молодое вино не наполнит его радостью…

– Странное дело, – пробормотал Камбиз.

– Должно быть, они хотят выиграть немного времени? – предположил командир гоплитов и пельтастов.

– Я не о том, – досадливо поморщился фараон. – Он стоит далеко, за чертою полета стрелы, однако же каждое его слово слышно так, будто говорится рядом.

– Возможно, это сама нимфа Эхо, истаявшая от любви к Нарциссу, развлекаясь, подхватывает его слова, – предположил воинственный эллин.

– Она забралась чересчур далеко от дома.

– …Господь вложил в вас искру пламени своего, любя всякого из вас, как дитя свое. Кто вы, чтобы загасить этот огонь? Помните ли о том хладе, который ждет вас, когда погаснет огнь любви в душах ваших? Когда хлад ненависти заледенит вашу кровь, и душа наполнится терзанием от невыразимой и бессловесной боли?

– Это все слова! Лишь слова! – отмахнулся Камбиз. – Не будем терять времени!

Он повернулся к командиру наемников.

– Твоя фаланга должна закрыть путь Дарию, нубийские всадники прикроют твои фланги, я же обрушусь на Валтасара, не дав ему развернуться на равнине. Он послабее моего братца, и, полагаю, хорошим натиском мне удастся обратить его в бегство. И вот тогда Дарию конец.

– …Неужели же никто не дожидается вас у далеких очагов, оплакивая сыновей, братьев и мужей своих, точно они уже мертвы? Подарите им радость вашей жизни!

– Трубите атаку! – скомандовал Камбиз.

Загремела медь на горе Гелвуй, грозным рокотом отозвались ей трубы на Кармеле и Фаворе.

– Да не прольется ныне кровь! Именем господним заклинаю! – отчаянным криком донеслось до слуха каждого, сжимающего в этот миг оружие.

И словно повинуясь воле Даниила, огромный утес, разбиваясь о который несла свободные воды горная речушка, откололся от грузного тела горы и с неимоверным грохотом рухнул в озерцо у ее подножия. Точно вода, невидимой рукой выплеснутая из чаши, пронесся поток, стремительно заполняя собою равнину. Даниил почувствовал, как сбивает его с ног ледяная волна и несет вперед, норовя разбить о далекие камни. Почувствовал, в ужасе оттолкнулся от обжигающих холодом струй, приподнялся, встал…

– Он идет! – прошептал Камбиз.

– Он идет по воде! – выдавил Кархан.

– Да, – только и смог выдохнуть Валтасар.

– Это чудо! – воздел руки к небу Дарий.

– Это чудо, – покачал головой Камбиз, натягивая поводья, чтобы отвести коня подальше от подступающей воды. – А чудо – знак вышнего правосудия. Да будет так! Мы возвращаемся в Египет.

– Но Дарий? – попытался было возразить ошеломленный эллин.

– Ни Дарий, ни Валтасар не посмеют нас преследовать. Боги изъявили свою волю!

Мардук жестом повелел ухеелям спуститься пониже, чтобы лучше разглядеть происходящее.

– Энки! Это твоя работа? Это ты подстроил?

– Божественной сущностью клянусь, нет, – покачал головой Энки.

– Тогда чья?

– Может быть, он идет по камням? – предположил сын Амердата. – Ну, переступает с камня на камень.

Мардук заставил одного из ухеелей пронестись у самых ног Даниила.

– Нет, он ступает по воде, точно по дороге.

Энки обескураженно развел руками.

– Мардук, это чудо!

ГЛАВА 30

Деяния ваши должны быть таковы, чтобы все понимали их, но никто так и не смог уразуметь.

Лоренцо Медичи

Как утверждают эборейские мудрецы, чудо не может служить доказательством. Наверное, это правда. Но чудо, произошедшее на глазах десятков тысяч воинов у стен крепости Мегиддо, неведомо чьей волей расставило все на свои места. Камбиз был прав. Ни верящий в предначертания Дарий, ни Валтасар, читающий в знамениях волю небес, не стали преследовать отступающего врага. Война была окончена без единого сражения. Как и обещал Валтасар, такой исход дела означал возрождение эборейского царства на берегу Закатного моря. Как порешили владыки Персии, Египта и Вавилона, новое государство должно было стать замком, который преграждал египтянам путь на восток, персам же и вавилонянам – дорогу к Нилу.

Пожалуй, единственным, кто оставался равнодушным к этой новости, был Псамметих. Ни Камбиз, ни его военачальники даже не подумали выяснить, жив он или нет. Он был жив. Когда стемнело, юноша прокрался в лагерь Камбиза, желая устроить завоевателю встречу с Нидинту-Белом в стране мертвых. Дойти до царского шатра ему не удалось. Стража Камбиза была сильна и бдительна. Но той же ночью из лагеря дезертировало более двух десятков египтян. Утром же новоявленный фараон обнаружил папирус в одной из опустевших палаток. «Я убью тебя», – гласил текст, подписанный Псамметихом.

– Все сначала, – усмехнулся Камбиз. – Вот и славно. Так даже веселее.

Много дней кряду Вавилон бурлил. Еще бы! Эбореи со всей страны готовились оставить земли Вавилонии и отправиться туда, откуда они были уведены полвека тому назад.

Лишь одному человеку в царстве было горестно взирать на приготовления к дальнему пути. Звался он Валтасар. Мысль о том, что многомудрый, боговдохновенный советник отправляется за тридевять земель, и некому больше решать ежедневно встающие перед царем тяжкие проблемы, изрядно огорчала его. Он старался оттянуть час отъезда, но все уже было решено: Даниил и Сусанна вот-вот должны были сыграть свадьбу, чтобы затем царская чета эбореев могла торжественно шествовать впереди народа, возвращающегося на родину.

Но до часа свадьбы Даниил продолжал жить во дворце Валтасара, хотя теперь ему воздавались царские почести, как дорогому гостю и владыке, пусть и подвластной Вавилону, но все же вполне самостоятельной державы. Чувствуя скорое расставание, Валтасар надолго засиживался с Даниилом, интересуясь его мнением о судьбах царств и правителей, беседуя о Боге и границах непознаваемого.

В эту ночь все было так же, как и в предыдущие, и когда Даниил наконец вернулся в свои покои, луна, кокетливо выглядывающая из-за темных облаков, уже притомилась взирать на землю и теперь клонилась все ниже к сокровенному месту дневного отдыха. Царь эборейский собрался уже было отходить ко сну, когда за спиной услышал не то что шаги, скорее, отголосок легкого движения, какое бывает, когда в щель под дверью поддувает ветер. Он резко повернулся. Пред ним во всей своей туманной красе стоял призрак.

– Опять ты? – гневно сдвинул брови Даниил, меряя взглядом, удастся ли ему дотянуться до серебряного ритона, стоящего у изголовья постели.

Призрак молчал и приближался.

– Ничего ты от меня не получишь! – гневно выкрикнул пророк, взмахивая руками, будто силясь отогнать молчаливое видение.

Не издав ни звука, ночной морок вдруг перехватил руку Даниила у запястья и, повернув ладонью вверх, накрыл ее собственной холодной пятерней. Не на шутку было испугавшийся хозяин апартаментов попытался выдернуть руку, зажатую, точно в ледяные клещи, и в этот миг почувствовал граненую поверхность камня на ладони.

– Эт… – начал было Даниил, но задать вопрос не успел. Призрак растворился в воздухе бесследно.

Царь эборейский потряс головой, отгоняя наваждение, и перенес взгляд на оставленный незваным гостем подарок. В руке его сиял, переливаясь, лучась, сапфир, ясный, как синее небо, с горящей звездой внутри.

Последние дни командир телохранителей Валтасара, скиф Кархан, слышал голоса. Они звали его к себе и вместе с тем бранили, на чем свет стоит. Вначале обычно звучал приятный женский голос, потом его сменяли мужские. Кто-то яростно упрекал Скифа в безответственности, сообщая, что таким не место в Институте, кто-то интересовался перспективами благополучного окончания расследования, порученного Руслану. Но все они без исключения сообщали о сгущающихся над головой могучего воина грозовых тучах. Кархан старался не думать об этом, хотя порою, в те минуты, когда посты были проверены, ежедневные учения закончены, а оружие и снаряжение приведены в порядок, он размышлял, чем займется после того, как вернется в институтские стены.

В том, что он туда вернется, сомневаться ему не хотелось. Тем более что прорыв катера Василия Стародуба был вполне успешен. Правда, и самому бывшему генералу авиации, и спасенному экипажу полусотого борта показалось, что в какой-то момент катер прорыва точно провалился в «воздушную» или, вернее, темпоральную яму, после чего был зарегистрирован всплеск сигма-активности, точно пространство Древней Вавилонии, выплюнув катер, мгновенно зарастило прокол.