Влюблен до безумия - Рэйчел Гибсон

– Мама, почему ты вернулась?

– Я поняла, что Макс мне не подходит. Он слишком разборчивый, – процедила Гвен сквозь зубы. – Но сейчас не это важно. Что этот тип делал в моем доме?

– Я же сказала, он проводил со мной Рождество.

– Я видела перед гаражом его джип, но решила, что ошиблась. Вот уж кого я никак не ожидала увидеть, так это его и тебя… в моем доме. Ник Аллегрецца! Он…

– Я его люблю.

Гвен схватилась за спинку кухонного стула.

– Это не смешно! Ты так говоришь только мне назло, в отместку за то, что я оставила тебя на Рождество одну.

Иногда логика матери просто поражала Делейни. Однако она всегда была предсказуемой.

– Мои чувства к Нику не имеют никакого отношения к тебе. Я хочу быть с ним, и я собираюсь быть с ним.

– Понятно. – Лицо Гвен ожесточилось. – Ты хочешь сказать, что тебе все равно, как я к этому отношусь?

– Конечно, мне не все равно. И я не хотела бы, чтобы ты ненавидела мужчину, которого я люблю. Я знаю, сейчас ты не можешь за меня порадоваться, но, может быть, ты постараешься хотя бы смириться с тем, что у меня отношения с Ником и что я с ним счастлива.

– Это невозможно. Ты не можешь быть счастлива с таким человеком, как Ник. Не поступай так со своей семьей и с самой собой.

Делейни покачала головой, от этого движения ее корона съехала набок. Она сняла ее с головы и, погладила холодные камни. Все бесполезно. Ее мать никогда не изменится.

– Генри умер, наша семья теперь состоит только из тебя и меня. – Делейни подняла голову и посмотрела на Гвен. – Ник мне нужен. Не заставляй меня делать выбор.

Ник стоял возле камина и смотрел на мигающую гирлянду, которую Софи помогла ему развесить на рождественском дереве. Он поднес ко рту бутылку пива. Когда он стал пить и запрокинул голову, огоньки просвечивали сквозь бутылочное стекло.

Он должен был знать! Последние несколько дней он жил в мире фантазий. Он обнимал Делейни, когда она лежала рядом с ним в узкой розовой кровати, он позволял себе предаваться фантазиям, представляя дом, собаку и пару детишек. Он позволил себе представлять Делейни в своей жизни, мечтать, что они живут вместе до конца дней, и этого ему хотелось сильнее, чем дышать.

«В июне я уеду из Трули, и ты меня больше не увидишь. Вспомни, что произошло десять лет назад. Но только на этот раз я даже не скажу тебе, куда уезжаю. Я получу свои три миллиона и ни разу не приеду тебя навестить».

Каким же он был дураком! Он же знал, что Делейни уедет, однако размечтался, что уже его самого достаточно, чтобы она осталась. Она говорила, что любит его. Не одна женщина говорила ему это в определенный момент, когда он был глубоко в ней и доставлял ей наслаждение. Не всегда эти слова что-то значили, а он не такой человек, чтобы чего-то ждать и жадно выискивать признаки того, что Делейни его действительно любит.

В дверь позвонили. Ник ожидал увидеть Делейни, но за дверью оказалась Гейл.

– С Рождеством!

Гейл протянула Нику красочную коробку. Ему нужно было на что-то отвлечься, поэтому он впустил Гейл в дом.

– Но у меня нет для тебя подарка.

Ник повесил ее пальто на вешалку в прихожей и проводил гостью в кухню.

– Все нормально. Мой подарок – всего лишь печенье, ничего серьезного. У нас с Джошем оказалась лишняя коробка.

Ник поставил коробку на стол и окинул взглядом Гейл. Она была в красном платье и красных туфлях на шпильках. Ник готов был поспорить, что под платьем на ней только красные стринги и больше ничего. И что она принесла ему не только имбирное печенье. Однако остальные ее подарки не вызывали у него даже слабого интереса.

– А где твой сын?

– Он сегодня с отцом. И ночует у него. Я подумала, что мы с тобой могли бы неплохо провести время в твоем бассейне.

В дверь позвонили – во второй раз за последние пять минут, – и теперь это была Делейни. Улыбаясь, она стояла на крыльце, в руках у нее был подарок, завернутый в красную фольгу. Но улыбка исчезла, когда Делейни увидела, что к Нику подходит Гейл и кладет руку на плечо. Ник мог бы сбросить ее руку, но не сделал этого.

– Входи, – сказал он. – Мы с Гейл как раз собиралась поплавать в бассейне.

– Я… – Делейни перевела ошеломленный взгляде Ника на Гейл. – У меня нет с собой купальника.

– У Гейл тоже. – Ник знал, что подумала Делейни, но не стал ее разубеждать. – Он не понадобится.

– Ник, что происходит?

Он обнял Гейл за талию и привлек к себе. Потом отпил из бутылки и посмотрел на женщину, которую любил так, что в груди все болело.

– Ты большая девочка. Сама догадайся.

– Почему ты так себя ведешь? Ты разозлился из-за того, что произошло сегодня? Но я же тебе пообешала проследить, чтобы мать никому не проболталась.

– Да мне плевать на это. – Ник понимал, что причиняет ей боль, но уже не мог остановиться. Он снова чувствовал себя бессильным мальчишкой, который наблюдает за Делейни и едва с ума не сходит от желания. – Почему ты не хочешь присоединиться к нам?

Делейни покачала головой.

– Нет, Ник, трое – это уже толпа.

– Нет, трое – это чертовски неплохой способ провести время. – Ник знал, что никогда не сможет забыть боль, которая читалась в глазах Делейни. Он перевел взгляд на Гейл: – Что скажешь? Не возражаешь против секса втроем?

– Э…

Он снова посмотрел на Делейни и поднял брови.

– Так как?

Делейни невольно прижала свободную руку к сердцу и попятилась. Рот у нее открылся, но из него не вырвалось ни звука. Ник молча смотрел, как она поворачивается и бежит к машине, забыв про подарок, который так и остался у нее в руке. Лучше дать ей уйти сейчас, пока он не начал умолять ее остаться. Ник Аллегрецца никого не молит о любви. Никогда не молил и не будет.

Усилием воли он заставил себя оставаться на месте и смотреть, как Делейни уезжает из его дома, из его жизни, чувствуя, как внутри у него все разрывается. Потом протянул Гейл ее пальто.

– Уходи, сегодня я плохой собеседник.

Редкий случай – Гейл хватило здравого смысла не возражать.

Оставшись в одиночестве. Ник прошел на кухню и открыл еще одну бутылку пива. К полуночи он уже перешел на виски. Ник не был пьяницей, но сейчас он чувствовал себя паршиво. Он пил, чтобы забыться, но чем больше пил, тем больше вспоминал. Вспоминал аромат кожи Делейни, мягкость ее волос, вкус ее губ. В конце концов он уснул на диване – с ее смехом в ушах и ее именем на устах. Проснулся он в восемь. Голова гудела, и он решил, что нужно опохмелиться. Ник нашел пачку аспирина и налил себе водки с апельсиновым соком. Он выпил уже семь таблеток аспирина и пил третий стакан водки, когда в дом вошел Луи.

Ник лежал, развалившись на кожаном диване, с пультом в руке и бесцельно переключал каналы большого телевизора. На брата он даже не посмотрел.