Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) - Октавиан Стампас

Прошло всего три дня, и новое воинство проследовало вдоль берега Дуная. Выглядели они точно так же, как люди Шарпантье и в численности едва ли уступали своим предшественникам. Вел их рыцарь, назвавший себя Готшальком Божественным. Вид у него был попригляднее, чем у Шарпантье, но вопросы он задал точно такие же. Еще через неделю один за другим прошли отряды Роже Нюпье и Фульше Орлеанского. Фульше вел за собой довольно многочисленное по сравнению с предыдущими войско, тысяч семь, а за Роже, напротив, шла какая жалкая горстка, не более четырех сотен человек.

Больше никаких крестоносных отрядов через Зегенгейм и Вадьоношхаз не проходило. Прошел месяц, и вот однажды с той стороны Линка в наш замок приковылял какой-то однорукий оборвыш, его привели ко мне, и он рассказал о бесславном конце крестового похода, в котором ему довелось участвовать. Говорил он примерно так:

- Мы это, того, пошли, значит, это самое, дальше на Ерусалим, но до него еще ого-го сколько было переть. Тут еще эти венгры, они ни черта по-нашему не понимают. Или не хотят понимать, оглоблю им в дышло! А жидов у них маловато, да и то сказать, вовсе нету. И куда они их подевали? А пес их знает! А у нас же в брюхах кишка кишке поет, ну и мы, того... А как же! Жрать-то охота. Обратно, глядим, народ не шибко бедный, можно кое-чем поживиться. Ведь мы же в Святой Гроб шли, а в нем, говорят, золота видимо-невидимо, но этим чертовым венграм все нипочем. Стали артачиться, а потом и бить нас почем зря, сволочи. Так мы до их главного города и не дошли. Этот, как его, Коломан, король ихний, войском своим взял да и побил всех наших. Будто мы хотели его Венгрию поганую завоевать. Да тьфу на нее! Мы ж никакого зла не творили, почти что не грабили, почти что никого пальцем не трогали, а он все ж таки взбеленился, собака!

Я понимал, что вряд ли люди, идущие за Фульше, Готшальком, Шарпантье и Нюпье, вели себя как ангелы, если Коломан решился применить против них оружие. Я знал также, что у Коломана одно из самых сильных войск в Европе, и чтобы рассыпать в пух и прах четыре не очень многочисленные шайки, вооруженные топорами и вилами, ему не потребовалось больших усилий и потерь.

Я приютил у себя несчастного крестоносца, потерявшего на берегу Дуная руку, но довольно скоро мне все же пришлось с ним расстаться, поскольку нрава он оказался самого непутевого - спал от заката до полудня, грубил всем, кичась, что он пострадал за Христа, а главное, так и норовил где-нибудь что-нибудь украсть и оскорбительно вел себя по отношению к женщинам. И я его попросту выгнал, приказав возвращаться домой в родное село под Триром, где его ждала (а скорее всего, не ждала) жена.

Евпраксия чувствовала, что наступает время, когда я покину родной дом и вновь уйду воевать, ибо таково назначение мое в этом мире. Она вновь стала упрашивать меня поехать вместе с нею в Киев, ведь теперь дороги были в отличном состоянии и ничто не помешало бы совершить такое путешествие. Но я честно признался ей, что жду прихода войск Годфруа, дабы присоединиться к ним и идти в Святую Землю. Она понимала, что ничем нельзя переубедить меня, и не старалась делать это.

- Я знаю, что это твой путь,- сказала она мне.- Может быть, я плохая жена, но я скажу тебе: иди. Только постарайся не погибнуть и вернуться ко мне, ведь ты для меня в жизни составляешь главное счастье, как солнышко для Божьих тварей, как вода для рыб и небо для птиц.

В августе через Зегенгейм по пути к папе Урбану в Клермон проезжал посол Коломана, князь Печский Иштван. Он вез послание папе, в котором говорилось о тех бесчинствах, которые творили крестоносцы в Венгрии, о том, как они грабили мирных жителей, а тех, кто оказывал им сопротивление, убивали. Коломан уведомлял папу, что он готов пропустить через свое королевство сколько угодно крестоносцев, но если они будут вести себя точно так же, как предыдущие, то и их ждет та же участь - все они будут уничтожены самым безжалостным образом. Печский князь уехал, а я, уже полностью готовый к походу, стал изо дня в день ожидать появления войска Годфруа. Но миновало Успенье, потом Рождество Богородицы, потом Крестовоздвиженье, а его все не было. Евпраксия видела мое нетерпенье и с грустью говорила мне:

- Видно, Господь на моей стороне, дает мне возможность побыть с тобою еще немного. Ах, какая чудесная осень, как я люблю Зегенгейм! Мне порой кажется, что я родилась и выросла тут. А то вдруг - тоска по Киеву. Пока твой Годфруа соберется, мы успели бы съездить в Киев.

Дни шли за днями, осень окрасила деревья в желтые, багряные и ярко-красные цвета, и вот однажды в конце октября, гуляя с Евпраксией, Брунелиндой и маленьким Александром по холмам, лежащим к западу от Зегенгейма, мы увидели, как по старой дороге Карла Великого к нам приближается огромное войско.

- Ну вот и все,- промолвила Евпраксия печально.- Улетает сокол мой,добавила она по-русски, подошла, прижалась щекой к моей груди и так затихла. Я стоял, крепко обнимая ее и глядя, как. приближается к нам войско Годфруа Буйонского, а по небу, громко курлыча, летит журавлиный клин.

Глава VIII

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Итак, я стал крестоносцем в войске у Годфруа Буйонского, который назначил меня командовать отрядом из двухсот всадников. На груди у меня поверх белой туники, надетой на кольчугу, красовался ярко-красный крест, вышитый моей Евпраксией. Две рыбки, плывущие навстречу друг другу были вышиты на поперечной перекладине креста, такие же в точности, как на моем щите. Десять тысяч всадников и тридцать тысяч пеших воинов составляли воинство герцога Нижней Лотарингии; в отличие от крестоносцев Фульше Орлеанского, Готшалька Божественного, Гийома Шарпантье и Роже Нюпье, это войско было хорошо вооружено и отменно обучено, а дисциплина в нем была почти такая же, как в легионах древних римлян. Во избежание столкновений с местными жителями, у которых наверняка остались неприятные воспоминания от встреч с нашими предшественниками, горе-крестоносцами, мы, выйдя из Вадьоношхаза, двинулись не берегом Дуная, а к югу, в сторону Хорватии, которую король Ласло успел присоединить к Венгерскому королевству незадолго до своей кончины. Ночевать останавливались вдалеке от селений, хорошо еще, что ночи не были такими холодными, несмотря на позднее время года. Миновав волшебную, райскую долину реки Дравы, мы, наконец дошли до границы Византийской империи. Ее дальний западный форпост, замечательный город Белград, расположенный на правом берегу Дуная, встречал нас довольно радушно. Белградский наместник, Николай Кофос, указал нам лучшее место, где можно разбить временный лагерь, а для военачальников в его дворце был устроен такой пышный прием, что стало ясно - покуда Европа пухла от голода и задыхалась от чумы, Византия продолжала процветать. Во время пиршества было зачитано письмо василевса Алексея, адресованное трем братьям, сыновьям Евстафия Буйонского - Годфруа, Бодуэну и Евстафию - от всего сердца Алексей приветствовал крестоносное воинство на земле Восточной империи и готов был стать попечителем и покровителем всех задуманных военных деяний, направленных на упрочение Церкви Христовой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});