Мятежник Хомофара - Александр Соловьёв

Вадим поднялся на ноги и, посмотрев продолжительно на видхара, кивнул.

— Вина есть, — сказал Харт. — Изначально вина — это понятие материальное. Как световое излучение или сила тяготения. Вина — это свойство силы. Вы, хомуны, и ещё десятки тысяч вторичных рас идеализировали вплоть до полного отрицания материальное явление, без которого не может существовать ваша вселенная. И опять же, это не ваша вина. Так загодя было задумано.

— Вы — Иное Подобие, — сказал Вадим. — И, наверное, все ваше существование находится вне вселенских законов.

Харт выпятил губу, приподнял мохнатую бровь. И ничего не ответил.

— Вы поможете мне? — спросил Расин. — Я собираюсь нарушить Великое Соглашение, установку сознания и все прочие законы, которые мы получили от наших владельцев. Конечно, Доэ предвидела, что я должен её спасти. Она сказала, что это произойдет в Глубине… Так вот, я намерен сейчас же лететь на площадь Суда. Я должен попытаться спасти ее! Харт, я нуждаюсь в вашей помощи. Если вы откажете хомуну, нарушившему правила, то тем самым соблюдете Соглашение, а это уже будет нарушением ваших принципов.

Харт хлопнул Вадима по плечу с такой силой, что тот грохнулся в снег.

— Спасти не проблема, — сказал Харт. — Беда в том, что оба вы обречены.

Глава 37

Быстрота полета не превышала трети скорости света. Зато скорость внутренних процессов Вадим увеличил почти до световой. Таким образом, двигаясь молниеносно, он успевал оценить обстановку.

На площади Суда собрались представители различных фаров, однако гостей было не так уж много.

Основную массу составляли ледорубы. Среди них извивались в непрерывном танце ярко-алые хомуны-огни, происхождения которых Вадим не знал.

Странно было видеть это мирное соседство пламени и льда.

Невдалеке от стелы, прямо над головами собравшихся, на разной высоте висело несколько больших полупрозрачных кубов, наполненных разноцветными облачками. Облачка бесновались в застенках летающих клеток, и было непонятно, то ли мыслящие скопища тумана прибыли в таких необычных средствах передвижения, то ли собственно кубы являются пришельцами.

Почти рядом со стелой, видимо, в качестве почетного наблюдателя, в кресле сидел Криброк. Поблизости стояли двое: нитевидный ложный хомун и многоногая структура с копной перламутровых гребешков на спине.

Криброк среагировал первым. Вернее сказать, он единственный среди всех смог заметить появление Расина и произвести в ответ хоть какие-то действия.

Криброк моргнул. Это значило, что он входит в начальную фазу сверхускорения. Но Вадим оказался быстрее. Он сделал все так, как научил Харт. Первую точку Расин поставил на стеле, вторую в нескольких долях миллисекунды от нее (расстояние было эквивалентно нескольким сотням физических километров). Подразумевалось, что стела — центр окружности, а линия между двумя точками — радиус и ось вращения. Оставалось раскрутить линию против часовой стрелки и метнуться к стеле. Накручивая на себя рулон, радиус мгновенно описал круг и вскрыл пространство, как консервную банку. Площадь Суда с примыкающим плато рухнула в бездну ледяного сердца, а стела удерживалась ещё мгновение в пустоте.

Доэ по-прежнему была в том двухмерном состоянии, которым её наградил Вадим. Ледорубы распяли её на трех гранях стелы. Несмотря на то, что час казни не наступил, каждая из граней начала приспосабливаться к телу Доэ и готовилась исполнить свою функцию. Облетев стелу, Расин нашел край безвременной сети, в который была заключена девушка. Схватившись за него, Вадим сдернул ткань «треугольника», как фокусник смахивает покрывало со своего волшебного ящика.

Вадим все ещё был в своем костюме. В пиджаке имелся внутренний кармашек. Свернув Доэ, он упрятал её туда.

Одно дело мчаться со скоростью света по прямой (или, пусть даже, по синусоиде), а другое — выполнять сложные действия. Надо сказать, силы при таком напряжении теряются быстро. Расин почувствовал, что устает. Пришлось сбавить скорость.

Вадим испытал мучительную раздвоенность: одна его часть желала немедленно освободить Доэ, другая боялась этого, была не готова к разговору. Так Вадим и летел, бережно прижимая девушку к сердцу и придумывая первую фразу.

Харт ожидал сразу за пределом сигнального уровня.

Он парил в пространстве, скрестив руки на груди, и задумчиво улыбался.

— Тебя выследили, — сообщил он.

В тот же миг в окружении Вадима исчезло время. Расин с этим справился и преодолел оставшиеся несколько шагов пространства в условиях безвременья. Но тут случилось другое, с чем он уже не мог совладать: пропало пространство, а с ним и реальность.

Вадим завис на меже безвременно-беспространственного пласта и обычной среды Глубины. Состояние было похоже на то, в котором он пребывал, находясь в васте сознания. Такое же нарастающее бессилие. Хотя, нет. Все значительно серьезнее. Похоже, внезапно наступило мгновение перехода в смерть. Остановившееся во времени.

— Доэ!

…………………………………………………………………………………………..

Доэ неожиданно очнулась.

Словно смутный сон, в её воспоминании пронесся полет по вселенной, неудачный побег и провал в двухмерное пространство.

Потом была ледяная стела где-то в горах, снежные звери повсюду, скованность мышления (будто мысли превратились в лед) и предчувствие чего-то очень плохого.

(Когда-то в детстве с ней уже происходило подобное. Её изловили оранжевые карлики в другом конце вселенной, и ей насилу удалось бежать.)

Вдруг время двинулось дальше, хоть, кажется, пространство по-прежнему осталось двухмерным.

Темно. Движение возможно в единственной, очень искривленной плоскости. Мир ограничен, но даже и этого малого пространства ей хватит, чтобы воспользоваться старым, знакомым с детства трюком: сбежать по прямой.

Плоскость соткана из световых лучей. Доэ отделяет одну из нитей от общей ткани и делает взмах в пустоту.

Вот так, лети, лучик, отыщи дорогу.

……………………………………………………………………………………………..

— Вадим!

Он открывает глаза.

— Тебя вытащил дедушка Харт! — кричит Доэ. — Он говорит: ты молодец, что не выпустил меня из сетки, пока летел сюда. Иначе бы мы ни за что не выбрались из западни. Дедушка Харт говорит, что там, в сетке, я была в безвременье, а потом вместе с тобой опять попала в безвременье, и те два безвременья сложились вместе, и создалось время, но я ничего в этом не смыслю. Зато мне удалось уйти по ниточке — прямо к дедушке Харту в руки, а он уже вытянул тебя… Кстати, а как я оказалась в сетке? — Она щурится, внимательно всматриваясь Вадиму в брови, и вдруг в её глазах вспыхивает огонь: — Вадим, ты мерзавец! Теперь я знаю: это ты меня поймал и отдал снежным людям, ты хотел, чтобы они меня прикончили! Ты сам рассказал мне прямо сейчас, мыслями!..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});