История войн на море с древнейших времен до конца XIX века - Альфред Штенцель

Однако в пользу сражения на море можно привести и другие соображения:

1) Если бы сухопутное сражение не привело к решительному результату, и даже если бы результат был в пользу Антония, но без полной победы, положение его сделалось бы еще хуже, чем было до тех пор, так как при отсутствии сообщения по морю его ожидали и в Эпире те же затруднения по обеспечению армии продовольствием, а переправиться в Италию он не мог, пока морем владел Агриппа.

2) Наоборот, если бы ему удалось одержать победу на море, то для него отпадали всякие заботы о продовольствии и он получал, в свою очередь, возможность затруднить снабжение противника. Затем, в случае победы, все пути его флоту и армии были открыты, и он получал возможность идти, куда пожелает, прежде всего в Италию и Рим, причем, флот мог бы помешать Октавиану переправиться через море для преследования его.

Решение всего вопроса сводилось, таким образом, к владению морем, которое Агриппа, правильно оценив обстановку, при помощи своих быстроходных кораблей, сумел закрепить за собой.

В настоящее время невозможно определить, насколько эти последние соображения повлияли на Антония. Решившись дать сражение на море, он начал готовиться к нему с приливом прежней своей энергии. На пополнение сильно поредевших экипажей линейных кораблей он назначил людей с других судов, которые затем сжег; так он поступил с египетскими кораблями, которых осталось только 60; затем он посадил 22000 легионеров (20000 тяжелой и 2000 легкой пехоты) на боевой флот.

Сожжение судов надо считать ошибкой, так как собственные его люди могли понять это только как признание в том, что он сам не надеялся больше на победу и предпочитал сжечь корабли, которые не мог использовать в бою, чтобы не отдавать их противнику. Такая мера могла привести только к тому, что мужество его людей, и без того подорванное лишениями, дезертирством, потерями в боях и т. п. стало еще больше колебаться, так как людям как будто намекали, что предстоящее сражение будет отчаянным. Между тем, необходимым условием успеха является твердоая уверенность в своем превосходстве над противником; эту уверенность в победе начальник должен стараться всеми мерами внушить и укрепить в своих подчиненных даже в том случае, если сам ее не разделяет. Сожжение кораблей как раз противоречило этому правилу.

Этот поступок Антония в связи с решением его дать морское сражение, а не более для него выгодное сухопутное, и с его дальнейшим позорным бегством, дают основание думать, что он с самого начала далеко не был уверен в своем успехе и, до известной степени, заранее считал себя погибшим.

Число кораблей Антония в точности неизвестно. Крупных боевых кораблей, по 8-10 рядов весел, было около 170; общая численность экипажей должна была доходить до 100000 или даже более, из которых около 25000 были солдаты (не менее 120 солдат на корабль).

Октавиан посадил на свой флот очень большое число легионеров – 34000, в том числе лучшие свои войска; в состав его флота входило около 260 трирем (либурн, о которых говорилось выше). Общая численность экипажей должна была доходить до 80000. Чтобы освободить место на палубе, с кораблей был снят такелаж.

Сражение у Акциума, 2 сентября 31 г. до н. э.

И тот и другой флоты были разделены на три эскадры. В течение четырех дней бурная погода мешала начать бой; на пятый день Антоний выстроил свой флот при входе в бухту в развернутом строю, так что оба фланга примыкали к берегам (расстояние между линиями двухметровой глубины у обоих берегов равнялось 2500 метрам, что составляло по 15 метров на каждый корабль). Правым флангом, при котором находился сам Антоний, командовал Геллий, центром – Юстий и левым флангом – Целий. План Антония заключался в том, чтобы, отказавшись от всяких маневров, держать свои корабли в тесно сомкнутом строю и ждать атаки противника, который, по мнению Антония, со своими легкими, низкобортными кораблями не был в состоянии ничего сделать против высокой, крепкой стены его кораблей, защищенной таранами и всевозможными метательными снарядами; таким образом, он предполагал ограничиться отражением ожидаемой атаки. Клеопатра со своими кораблями стояла наготове позади центра.

Агриппа, который только и ждал выхода противника, двинулся против боевой линии Антония в обычном полукружном строю, причем, центр держался немного позади, а оба фланга несколько выдавались за неприятельскую линию; сам Агриппа командовал центром, Луций командовал правым, а Арунций – левым флангом. Однако он вовсе не собирался, в угоду неприятелю, хватать быка за рога и атаковать его на той сильной позиции, которую последний сам для себя выбрал как наиболее выгодную. В виду невозможности обойти неприятеля, он попытался выманить его с этой позиции.

Он не дошел до самой неприятельской линии, а остановился приблизительно в 8 кабельтовых от нее и начал всевозможными способами провоцировать противника. Ветер, дувший с берега, благоприятствовал этому замыслу, и хитрость его удалась. Командовавший левым флангом Целий не мог долее противиться желанию попытаться атаковать противника, и в 11 часов утра двинулся со своей эскадрой вперед. Однако стоявший против него Луций все-таки не принял боя, но, следуя приказанию Агриппы, начал медленно отступать и в то же время стал размыкать свои корабли вправо, чтобы выиграть фланг противника; это в свою очередь заставило Целия, для прикрытия своего фланга, передвинуть далее влево свои левофланговые корабли. Таким образом, левый фланг Антония оторвался от главных сил, вследствие чего его боевой строй оказался нарушенным; это было как раз то самое, чего добивался Агриппа: цель его благодаря точному и искусному исполнению Луцием его приказаний была достигнута.

Так же неосторожно, как Целий на левом фланге, действовал и Геллий на правом против Арунция. Он также оторвался от центра, а так как последний, согласно плану сражения, оставался на месте или только очень медленно подвигался вперед, то у обоих крыльев Антония образовались широкие разрывы.

Когда Агриппе удалось заманить оба неприятельских крыла достаточно далеко вперед, Луций и Арунций внезапно бросились на них, причем, пользуясь перевесом в численности и быстроходности своих кораблей, охватили неприятеля с флангов и атаковали его одновременно с фронта, с флангов и с тыла. В то же время Агриппа, предоставив руководство боем на флангах начальникам эскадр, двинулся со своими главными силами в промежуток между неприятельскими фланговыми эскадрами и бросился на оставшуюся одинокой центральную эскадру Антония и с такой стремительностью атаковал ее, охватывая ее с флангов, что привел ее в полное расстройство.

Этого именно момента (был один час по полудни), когда оба флота были увлечены горячим боем, и дождалась Клеопатра; вместо того, чтобы бросить в бой свою свежую эскадру, состоявшую из 60 судов, которая могла бы решить участь сражения, хотя и состояла из легких судов, – она неожиданно приказала поставить паруса и, пользуясь попутным ветром, прошла между сражающимися эскадрами в открытое море.

Заметив ее бегство, Антоний поступил с такой низостью, равную которой едва ли можно отыскать в истории: ради любовницы, которая предательски бросила его в минуту опасности, Антоний, властелин всего Востока, не задумываясь покинул на произвол судьбы свой флот, сражавшийся ради него за мировое господство, и армию, которая ждала только приказания, чтобы сделать то же самое. Он погнался за ней на быстроходном посыльном судне, на которое в общей суматохе сражения никто не обратил внимания и, когда догнал, счел себя счастливым, несмотря на то, что ему, как нежеланному и неудобному гостю, был оказан очень холодный прием.

Неожиданное бегство сильного резерва и самого главнокомандующего должно было произвести удручающее впечатление на флот Антония; некоторые корабли выбросили за борт башни и метательные машины, подняли паруса и тоже пустились в бегство; главные силы, однако, стояли непоколебимо, сражаясь за честь своего флага, как это делают храбрые солдаты даже при самых неблагоприятных условиях, и сражение продолжалось с величайшим ожесточением с обеих сторон.

Шансы обоих флотов не были настолько неравны, чтобы развязка могла наступить скоро. Прием, употребленный Агриппой в этом бою, заключался в том, что каждая из плавучих крепостей Антония была одновременно атакована тремя или четырьмя его легкими кораблями; однако несмотря на численное превосходство, добиться победы было нелегко. Корабли Агриппы обламывали противнику весла и рули, таким образом обрекая их на неподвижность, но при этом многие либурны сами пострадали от метательных снарядов и даже были пущены ко дну; против таранного удара неприятельские корабли были защищены броневым поясом, от абордажа ограждены высотой бортов и сильным экипажем, и таким образом, исход боя представлялся очень сомнительным, если бы Агриппа не позаботился снабдить свои корабли большим количеством зажигательных снарядов и тому подобных приспособлений.