День на Каллисто (антология) - Ярослав Вейс

Индржих ободряюще посмотрел на нее. Сандра робко переступила порог мастерской. Индржиху даже пришлось легонько подтолкнуть ее. А Сандру терзали угрызения совести.

— Михал, ведь я знала, что эти картины украдут. И никому ничего не сказала. Никому. Будто заранее смирилась с этим.

Растерянная Сандра садится в кресло; признание не приносит ей облегчения.

Индржих был поражен. Не поверил, что это говорит его Сандра. Она, верно, не в своем уме!

Но Михала, судя по всему, заявление Сандры ничуть не удивило.

— Ты утверждаешь, что знала. Сейчас, когда я думаю о пропаже картин, мне кажется, что я тоже знал. Нет, ты только представь: исчезают шедевры, посредственные полотна остаются, их никто не берет, пожалуйста, они к вашим услугам.

Художник метался по мастерской, где на полках безучастно стояли картины, обращенные к стене.

— Я не удивлюсь, если воры проникнут и сюда. Пожалуй, лучше ночевать здесь, буду их охранять.

Продолжая говорить, Михал сорвал кусок ткани с мольберта, и у Сандры перехватило дыхание. По светлому фону были разбросаны темные пятна. Сюжет картины привел девушку в волнение, она схватила смысл образа. Ей стало не по себе, словно вот-вот что-то должно случиться.

Михал, наблюдая за Сандрой, с удовлетворением отметил, что картина ей понравилась. Он улыбнулся.

— Еще несколько мазков, — произнес он. — Самое подходящее настроение.

Индржих скрылся в кухоньке, колдуя над кофейником. «Нет, Сандра не сошла с ума, и Михал тоже. Просто у них какой-то сдвиг, причем у обоих одинаковый. Они понимают друг друга. Если бы Михалу не было за шестьдесят и если бы Сандра не была моей подружкой… Впрочем, и мне нравятся картины, почему бы нет? Вот бы взглянуть хоть на одну глазами Сандры!»

Тем временем девушка, затаив дыхание, следила за каждым движением кисти художника. Мысленно, рукой Михала она наносила на полотно тени, добавляла белила. У нее даже слегка закружилась голова, как тогда, во Флоренции: ведь сейчас она снова как бы принимала участие в сотворении образа, частицы реального мира.

***

ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ

Оказывается, некоторые существа этой планеты обладают способностью создавать объекты. Я наблюдал заключительную часть такого процесса: участие моего испытуемого в нем состояло в форме восприятия. Внешне создатель объекта, в частности картины, не отличается от остальных существ: различия, вероятно, имеются во внутреннем, интеллектуальном строении личности. Я бы хотел на время слиться с создателем объекта, чтобы изучить структуру его личности изнутри. Могу ли я взять на себя выполнение этого задания?

ОТВЕТ

Твои сведения совпадают с полученными от остальных исследователей. Вопрос о дополнительном задании уже обсуждался, задача была сформулирована, задание выполнено. Результат отрицательный, существенных различий не обнаружено. Подробности в итоговом отчете по возвращении.

 ***

— Куда ты собралась, на улице дождь?

Индржих расстроен. Что происходит с Сандрой? Такое впечатление, будто в Италии ее подменили. Какая-то обидчивая, вздорная. И мнительная. Если бы он не боялся произнести это слово, он бы сказал — истеричная.

— Я вестник несчастья, — упрямо твердила Сандра, развернув газету, по которой быстро забарабанили крупные капли дождя. Читать не удавалось. Но Индржих знал, что она пытается найти в газете.

— Простое совпадение, — шутливо произносит он.

— Конечно. Все совпадение! — Сандра и сама чувствует, что становится невыносимой — ведь Индржих ни в чем не виноват, он старается ей помочь. — Стоит только мне подумать о том, что картина хоть чуточку мне нравится, как она тотчас исчезает. Видишь? — мокрым пальцем Сандра проткнула намокшую газету.

«В прошлое воскресенье неизвестными лицами из галереи в замке Глубока были похищены «Адорация», датированная 1380 годом, и «Мадонна со святой Екатериной и Маркетой», 1360 год. Поиски продолжаются».

Сандра едва сдерживала слезы.

— Но ведь и я собирался в замок Глубока полюбоваться готикой, вспомни-ка.

Позволит ли она ему взять на себя часть придуманной ею вины?

— Конечно. Но эти две картины понравились мне, а не тебе. Из-за меня их уже никто не увидит. — Она бросила газету и потянула его за рукав. — Пойдем лучше в кафе.

Он возражал. Ведь это случайность, случайность, пусть даже нелепая, ужасная. Сандра не колдунья!

— Ты обещала показать мне «Зеленые хлеба» Ван Гога. Мне хотелось бы увидеть эту картину, и тебе тоже, не мотай головой. Пойдем.

Сначала она упиралась, но под конец сдалась.

— «Зеленые хлеба» украдут, — произнесла она механически, но предложение вглянуть на любимую картину было слишком заманчивым. А главное, ей не терпелось узнать, способна ли она и в самом деле влиять на судьбу картин. Сандра перестала себя понимать.

Впрочем, необыкновенных желаний у нее было немало. Вчера, например, целый вечер она листала учебники. Ей нужно было что-то отыскать, она только не могла понять, что именно. Какой-то термин, определение. Объяснение… Формы жизни, приходило ей в голову, и она начинала листать учебник биологии, затем разочарованно закрывала его. Нет, не то… Растения, насекомые, звери, люди? Форма материи? Частицы поля? Она провела за этим занятием несколько часов. А все почему? Кому-то это надо знать, и она должна отыскать данные, объяснить. Что? Кому? Однако определение понятия поля, видимо, вполне удовлетворило этого кого-то. Настойчивое требование, принуждение исчезли, она прилегла, испытывая удовлетворение — задание выполнено хорошо.

— Не бойся, охрана начеку, — успокаивал ее Индржих. — Посмотри, сколько здесь дежурных в залах. Она дрожала.

— Это не имеет значения. Разве ты не читал? В Берлине пропали «Поклонение младенцу» Липпи и в Мюнхене «Четыре апостола» Дюрера. А кто их унес? Охранник!

— Но ведь не каждый служитель музея вор… И потом: выше голову! Ты хотела рассказать мне о «Зеленых хлебах».

Сандра уставилась на ковер, что лежал на полу. Они стояли перед картиной Ван Гога, уникальным экспонатом, единственным в Праге. Имеет ли она право жертвовать этой картиной?

Но соблазн взглянуть на шедевр был слишком велик. Сандра медленно перевела взгляд с ковра на стену. Рама, свежее дуновение весеннего ветра, колосья нежно касаются лица. Она прижалась к Индржиху.

— Я не в силах произнести ни слова. Мне страшно.

Он взглянул на ее лицо: по нему градом катились слезы. Индржих оглянулся, ища взглядом служителя: надо предупредить его, предостеречь. Сказать ему: «Обратите внимание на эту картину. Через день-другой ее украдут». Конечно, будь на его месте Михал, служители музея прислушались бы к его словам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});