Паутина - Пол Макоули

— Я не собираюсь обращаться к журналистам.

— Не имеет значения, что вы собираетесь делать. Издано распоряжение о сохранении тайны, касающееся всех газет, телевидения и сети. Запрещены любые упоминания о «красной линии» в связи с гибелью Софи. И конечно, как полицейский вы не должны нарушать Закон о государственной тайне. Если вы обратитесь к прессе, ничего из сказанного вами не опубликуют, а вас самого погребут на глубине пяти фэсомов* ваши же сослуживцы. Можете попытаться затеять что-то против меня, инспектор, но повредите этим только себе.

Я верил ему. После того как Дон Фаулер помог мне раскрыть хитрость Софи, я предупредил его, что здесь пахнет

* Фэсом — мера длины, равная 1,82 м.

чипом «красной линии», санкционированным Ml5, а это подпадает под Закон о государственной тайне. Если он хоть слово шепнет на ушко даже своей жене, он исчезнет в недрах подслушивающей станции ООН на границе Зимбабве и ЮАР. Мое предупреждение подействовало: Дон перепугался до полусмерти. Но его собственная участь беспокоила, меня же моя — нет.

— Уверен, что все это правда, сэр, — проговорил я. — Но положение таково, что мне нечего терять, как отметили вы сами.

— Вы погубите себя. Чего ради?

— Может, это прозвучит для вас глупо, сэр, но я думаю, что правда все-таки должна выйти наружу. Ради Софи.

— Я давал Софи все, о чем она просила. И даже больше. Я помог ей уйти от родителей. Она отчаянно рвалась на свободу. Я дал ей квартиру, компьютеры, деньги…

«Да, — подумал я. — Дал, но не из-за любви. Или не из-за того рода бескорыстной любви, которая не стремится к обладанию и подкупу».

— Вы испытывали к ней особый интерес, — заметил я.

— Осторожней, инспектор. Эта беседа записывается. Не нужно грязных намеков.

— Если так, давайте кое-что проясним для записи, — подхватил я. — Даже если речь только о вашей личной записи. По некой причине вы дали своей племяннице копию программы, которая открывала ей доступ высокого уровня в АРЭСН. Таким образом, Софи смогла управлять любой камерой, подключенной к системе.

— В ее представлении — да. Она хотела использовать камеры слежения. Я не усмотрел в этом никакого вреда. Полагаю, мне льстило, что она питает интерес к моей работе, что хочет воспользоваться моими достижениями. Я не знал, что за этим стоит.

Я видел, что ради самооправдания он пытается уверить себя и других, что его великодушие вознаграждено обманом и предательством. Это открывало дорогу ненависти.

— Но это еще не все, верно ведь? Я знаю, что вы дали Софи прибор, способный творить кое-какие хитрости. Он делал ее невидимой для камер. Она буквально изымала себя из картины.

— А… Вы об этом!

— Я видел ее произведения. Сперва я подумал, что дело во включении и выключении камеры или в умелой редактуре отснятого материала. Но затем понял, что суть сложнее, и попросил одного моего технически грамотного друга внимательно изучить записи.

— Я сделал это специально для нее, инспектор.

— Барри Дин видел произведения Софи и догадался, что их автор имел доступ к АРЭСН. Он известил ее о своем открытии, и она решила, что сможет использовать Дина, чтобы задеть вас. Не думаю, что вы ей нравились, сэр. Не думаю, чтобы хоть сколько-нибудь нравились. Но Барри Дин нарушил условия сделки. Он позаботился, чтобы ее убили, и забрал жесткие диски из компьютеров, тем самым получив программу и возможность вас шантажировать. И он взял еще кое-что — штуковину, которая умеет дистанционно управлять камерами видеонаблюдения.

— Софи настаивала, и я… Да, признаю, я питал к ней слабость. Назовем это слепой привязанностью дядюшки, — произнес Энтони Бут с неожиданным достоинством. — Я пошел на поводу у девочки и сглупил.

«Вот именно, — подумал я. — Предоставил Софи средство исчезать, и она исчезла».

— Не иначе как вы здорово привязались к ней, сэр, если подарили ей нечто столь могущественное.

— Мы хорошо подружились за последние два года, инспектор. Она была похожа на меня, а не на Саймона с Анджелой. Она сама так говорила.

Теперь я видел, насколько Софи им манипулировала. Как использовала его гордость и тщеславие, чтобы получить то, что хотела. В глубине души он все еще был младшим братцем, жаждавшим доставлять удовольствие, ищущим одобрения.

— Барри Дин узнал об этом и натравил на Софи убийцу, чтобы заполучить желаемое. И человек, которому он заплатил за ее убийство, заодно разлил сперму, взятую из презерватива, которым вы пользовались, когда трахали проститутку по имени Вероника Брукс. — Я резко выделил слово «трахали».

— Я не делаю тайны из своей сексуальной жизни, инспектор.

— Похоже, Дин вас и впрямь ненавидел.

— Это легко объяснить. Я как-то раз дал надомную работу Барри Дину. Я привлекал немало вольных программистов, когда разрабатывал код для АРЭСН и чип «красной линии». Одним из них был Дин.

— Когда это было, сэр?

— Два года назад. Как раз когда его выпустили из тюрьмы. Кто-то стал посылать работающим у меня женщинам самую грязную порнографию. Я выследил Дина и уволил его.

— Я видел его дело, сэр. Там об этом не упоминается.

— Я не заявлял в полицию, ибо счел это внутренним делом фирмы, инспектор. Я узнал, что он вытворяет, и избавился от него.

— Полагаю, было бы неловко для фирмы, работающей в сфере безопасности, признать, что она по недомыслию наняла субъекта с преступным прошлым.

Энтони Бут ничего не ответил, и я добавил:

— А вот чего я не понимаю, так это почему вы не рассказали всего полиции после гибели Софи.

— Я не знал тогда, что Барри Дин стоит за похищением программы и того, что вы назвали «штуковиной».

— И за убийством Софи?

— И за этим тоже, конечно.

— Выкладывайте, — предложил я. — Вы хотели справиться сами. Вы хотели откупиться и замять дело. Вы бы не сообщили полиции о шантаже, даже если бы знали, кто вас шантажирует, а я думаю, вы знали, что это — Барри Дин. Он наверняка хотел, чтобы вы знали, что это он. Таков его стиль.

— Я признаю не больше того, что хочу признать, инспектор.

— Да. Люди вроде вас всегда таковы. Вам нравится думать, что вы у штурвала.

— Я делал что мог.

— Например, подделали письмо Барри Дина и направили его на адрес Софи в «Интернет-Волшебнике»? Надеялись, что полиция уловит намек, выследит Барри Дина и обвинит его в убийстве, но так и не установит, что он украл?

— Если бы я что-то такое и сделал, инспектор, мне бы следовало выразить разочарование в том, что полиция сплоховала.

Зато я не сплоховал. Впрочем, тоже попался на крючок, и не только Энтони Бута, но и Дэвида Варнома. Дон Фаулер проанализировал фото Софи Бут, направленное мне через кубинский ретранслятор. Я думал, что это Барри Дин дразнит меня снимком Софи Бут, сделанным через несколько мгновений после того, как ее убили, а оказалось, это — подделка. Изображение мертвой девушки подправили, а ее отеки в виде чулок, запечатленные на снимке полицейского фотографа, стерли в программе по обработке изображений. Нехитрая наживка, брошенная мне Дэвидом Варномом и Анн-Мари Дэвис… А я, как дурак, клюнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});