Рожденные Смершем - Николай Николаевич Лузан

или ученого из большой науки.

И когда глаза освоились со светом, я сделал шаг вперед и представился:

— Товарищ генерал-лейтенант, полковник Лузан прибыл по вашему распоряжению!

— Здравствуйте, Николай Николаевич, — поздоровался Безверхний и шагнул навстречу.

Энергично пожав руку, он пригласил к столу для служебных совещаний и начал разговор с дежурного вопроса:

— Как обстановка в отделе, в дивизии?

Я начал доклад по установленной форме.

— Оперативная обстановка в отделе, на объектах Киевской-Житомирской ордена Кутузова 3-й степени ракетной дивизии стратегического назначения и в их окружении характеризуется активной разведдеятельностью иностранных спецслужб. Основные усилия руководящего и оперативного составов…

— Николай Николаевич, об этом мы поговорим в другой раз! — остановил меня Безверхний и с улыбкой, продолжил: — Речь идет об обстановке, так сказать, на литературном фронте. Над чем сейчас работаете?

Я перевел дыхание: опасность «подорваться на минном поле» профессиональной деятельности миновала, и сообщил:

— Над историческими очерками из прошлого Республики Абхазии.

— Очень хорошо! Очень! Тема, которой предстоит заняться вам и коллективу авторов, также историческая.

— История Смерша? — забежал я вперед.

— Да. Но ее не следует рассматривать как сугубо историческое исследование, — здесь Безверхний сделал паузу, оценивающим взглядом посмотрел на меня, и продолжил: — Вам придется работать с уникальными материалами, но будет большой ошибкой с вашей стороны искать в них жареные факты. За каждым документом стоят конкретные люди и их судьбы. Поэтому надо отнестись максимально объективно, я бы сказал, бережно. Постарайтесь пропустить материалы через душу и сердце.

— Чтобы Смерш предстал перед читателем с человеческим лицом? — уточнил я.

— Образное сравнение.

— А как будет называться книга?

— Названия пока нет.

— Товарищ генерал, а почему бы не назвать Смерш, а дальше многоточие? — решился я на предложение.

Безверхний оживился и поинтересовался:

— А почему многоточие?

— В том смысле, что мы, нынешнее поколение военных контрразведчиков, являемся продолжателями дела Смерша.

— Мысль интересная, а что касается названия, то не будем забегать вперед. До недавнего времени на теме Смерша лежало политическое табу. Одна из причин — фигура ее руководителя — Виктора Семеновича Абакумова.

— Недавно я читал одну статью, так в ней он представлен каким-то монстром, — вспомнил я.

— Это не так. К сожалению, ряд авторов в погоне за сенсацией, а некоторые преднамеренно, стремятся очернить деятельность Смерша и бросить тень на современную контрразведку. Мои беседы с ветеранами войны, изучение архивных материалов дают основания полагать, что будущая книга перевернет бытующее негативное представление о Смерше.

— Товарищ генерал, а допуск к особым папкам нам будет открыт?! — загорелся я.

— Директор Николай Платонович Патрушев, выслушав мои и доводы ветеранов Смерша, снял все ограничения.

— И даже по материалам на Абакумова?!

Александр Георгиевич посмотрел на меня с укором и заметил:

— Николай Николаевич, понятно ваше желание предложить читателю некий бестселлер. Задача состоит в ином, надо объективно разобраться и представить правдивую историю Смерша, какой бы горькой она ни была.

— Извините, товарищ генерал, — смутился я.

— Вместе с тем не надо забывать, в Смерше служили живые люди. В годы тяжких испытаний они плечом к плечу с армией выстояли и победили фашизм.

— Об этом времени я знаю не понаслышке, а от ветерана нашего отдела Густава Дмитриевича Федорова.

— Поэтому, работая над материалами, будьте деликатны в оценке действий сотрудников Смерша. Их дела нельзя мерить мерками нашего мирного времени.

— Постараюсь, товарищ генерал! — заверил я.

— Удачи вам! — пожелал Александр Георгиевич, крепко пожал руку и, завершая разговор, распорядился: — К работе приступить сегодня и без раскачки. В архиве все подготовлено для вашей работы. По распоряжению генерала Христофорова вам в помощь выделен сотрудник архива.

— Спасибо, — поблагодарил я и от радости, не чувствуя под собой ног, покинул кабинет, в сопровождении помощника дежурного поспешил в центральное хранилище, чтобы с головой погрузиться в находившийся под семью печатями мир Смерша.

Подчиняясь воле генералов Безверхнего и Христофорова, передо мной пали один за другим режимные барьеры. Я замер на пороге перед бесконечными рядами стеллажей. На полках, уходящих под потолок, хранились тысячи, десятки тысяч пухлых томов. В них: в спецсообщениях, донесениях, отчетах, сводках и докладных записках содержалась подлинная история Смерша.

С первых дней работы в архиве мне сказочно повезло, проводником в этот захватывающий мир стал начальник одного из центральных подразделений подполковник Олег Матвеев. Он мало того что оказался настоящей ходячей энциклопедий, так еще жил жизнью самих героев. Олег Константинович широко распахнул дверь в этой особенный мир и щедро делился своими знаниями. На следующий день вместе с его подчиненным лейтенантом Иваном Степановым я приступил к изучению архивных материалов. Для работы мне предоставили отдельную комнату. Обстановка в ней была более чем скромная: стол, стул и настольная лампа времен зловеще памятного наркома НКВД Николая Ежова. Дав пояснения о порядке обращения и работы с архивными материалами, Степанов покинул меня.

Я топтался перед тележкой с россыпью «брильянтов» — делами с материалами операций Смерша: «ЗЮД», «Арийцы», «Десант», «Янус», «Оркестр», «Туман», «Загадка» и дрожащими руками перебирал пухлые тома. С пожелтевших страниц на меня повеяло обжигающим дыханием суровых военных лет. Невольно на память приходили слова Александра Георгиевича «Смерш — это прежде всего люди, действовавшие в условиях экстремальной обстановки». Забыв об обеде и не замечая времени, я вчитывался в секретные, совершенно секретные и особой важности документы. Страница за страницей передо мной открывалась необыкновенная, захватывающая книга человеческих судеб, какой я еще никогда не читал.

За работой стремительно летели дни и, как в лучах восходящего солнца, из забвения проступала подлинная история военной контрразведки периода Великой Отечественной войны. Бесстрастное время, подобно кузнечному горнилу, сметало окалину клеветы с подлинной истории Смерша и ее предшественника — Управления особых отделов НКВД СССР.

22 июня 1941 года военная контрразведка встретила обескровленной репрессиями. С 1936 по 1939 год из четырех ее руководителей трое подверглись арестам, а затем были расстреляны. Коса репрессий не остановилась на них и дошла до последнего батальонного опера. На их места назначались партийные и комсомольские работники, не имевшие профессиональной подготовки.

В отделе военной контрразведки по 6-й кавалерийской дивизии, куда 22 июня 1941 года