Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник) - Елена Арсеньева

Лиза оглянулась. Прохожие спешили пройти мимо. На всех лицах было написано страдание, которое люди тщетно старались скрыть. Веселились только патрульные: два солдата и унтер-офицер. Они молча остановились, сначала таращились с туповатым изумлением, а потом дружно расхохотались.

Лиза резко отвернулась и пошла прочь от берега. Ни одной мысли не было у нее в голове. Она не размышляла о гитлеровской идеологии, изуродовавшей людей и опустившей их до скотского состояния. Она не думала о том, что земля должна гореть под ногами оккупантов. Она шла и тихо, истово молилась Богу о том, чтобы «пахарь» в подтяжках оказался в «Rosige rose» в тот вечер, когда там рванут кислотные мины, которые пронесет туда она, Лиза.

Она не помнила дороги, по которой шла. Вообще, странно, что не заблудилась на незнакомых улицах, тем более что не обращала внимания, куда идет. А в какой-то момент рассеянно посмотрела на дом, мимо которого проходила, — и придержала шаги, увидев табличку: «Липовая, 12». Она уже почти пришла, оказывается! А вот и покосившаяся ограда, вот и знакомый флигель, вот и развалины… На развалинах по-прежнему рос бурьян. Неужели пану Анатолю не удалось заполучить пленных? И вдруг Лиза увидела его… лежащего под крыльцом.

Милостивый Бог! Заболел, что ли? В обморок упал? И что за звуки раздаются? Он задыхается? Умирает?

Лиза осторожно подошла поближе, наклонилась — и тотчас отпрянула, сморщившись, таким перегаром шибануло в лицо. Пан Анатоль спал мертвым, вернее, мертвецки пьяным сном, чудовищно и жутко храпя. Фу, гадость какая!

Лиза брезгливо подобрала подол и осторожно переступила через племянника хозяйки — поднимать его или будить не было ни малейшей охоты. И тут ступенька на крыльце нервно заскрипела. Через мгновение распахнулась дверь, из квартиры вылетел Петрусь с безумными глазами. В руках он держал винтовку наперевес.

— Руки вверх! — выпалил парень.

— Ты что? — изумленно вскрикнула испуганная Лиза. — Спятил?

— А, это ты, — неприветливо буркнул Петрусь, опуская винтовку. — Чего так рано пришла?

— А что, ты не один? — едко спросила Лиза, поражаясь тому, какую неприязнь возбуждает в ней этот красавчик со всеми его итальянистыми атрибутами. Честное слово, кажется, даже Алекс Вернер симпатичней. Вдобавок она учуяла винный дух, исходящий от Петруся.

— Фу, — пробормотала Лиза, сморщившись. А затем махнула в сторону пана Анатоля. — Так вот это чьих рук дело! Нашел с кем пить, с придурком.

— Ну, знаешь, ты мне не жена, чтобы указывать, с кем мне пить! — огрызнулся Петрусь. — Пришла тут… умная больно!

Он все еще стоял в дверях и, такое ощущение, не собирался пропускать Лизу в квартиру. Да что происходит-то? Точно, в комнатах кто-то есть, какое-то движение там явно ощущается.

— Ты решил не пускать меня в дом? — спросила возмущенно Лиза. — Может, мне сходить в ломбард, к отцу Игнатию, и попросить его тебя образумить?

— Ладно, — неохотно буркнул Петрусь. — Проходи, черт с тобой.

Ну просто патологическая наглость какая-то! Черт с ней, главное! Рассуждает так, как будто Лиза навязалась им, будто это они ей до смерти нужны, а не она им!

До смерти, вот именно…

Не желая больше разговаривать с нахалом, Лиза угрюмо вошла в квартиру и снова поморщилась — в помещении витал отчетливый запах какой-то едкой кислятины. Что они, вообще, тут пили? Бражку, что ли, перестоявшуюся? И вдруг она увидела двух худых парней в рваной военной одежде. Те сидели за кухонным столом и ели вареную картошку прямо из кастрюли.

Лиза так и замерла; слезы мгновенно прихлынули к глазам. Пленные! Значит, пан Анатоль их все же привел. Но почему они здесь?

Парни вскочили при ее появлении, но в этом их слаженном движении было что-то совсем не воинское, не армейское, а, наоборот, очень мирное. Так вскочили бы вежливые юноши при появлении дамы. Во взглядах парней, в выражении их лиц ощущалось что-то интеллигентное, как будто они были, что называется, мальчики из хороших семей.

«Студенты, наверное, — подумала Лиза. — Может быть, добровольцами пошли на фронт. И вот…»

— Здравствуйте, — прошептала она, боясь говорить громче, чтобы не зарыдать. — Извините, я не хотела вам мешать. Кушайте, кушайте, пожалуйста!

— Спасибо, — дожевывая, забормотали наперебой парни. — Мы целый день только и делаем, что едим. Всю картошку, наверное, у вас съели. Нам уже пора… скоро вечерняя поверка.

— Ох, господи, если бы я знала, что будут гости, я бы обед приготовила! — запричитала Лиза. — Может быть, вы подождете, я сварю что-нибудь? Я быстро!

Мельком глянув в сторону, она перехватила изумленный взгляд Петруся. Почему он так смотрит? Потому что у нее слезы на глазах? Или просто она забыла о том, что никаких продуктов в доме нет?

— Угомонись, — буркнул Петрусь. — Ребятам возвращаться пора, уже некогда варить, а с собой им все равно нельзя взять даже хлеба. Их там обыскивают, чуть ли не за щеками смотрят.

— Как — возвращаться? — всплеснула руками Лиза. — Зачем? Они должны остаться! Мы их спрячем!

— Нет, нельзя, — покачал головой один из пленных. — За наш побег там каждого десятого расстреляют. Такой грех на душу мы не возьмем.

Лиза даже согнулась под тяжестью обуявшего ее ужаса.

— Да ничего, не тревожьтесь… — смущенно улыбнулся парень. — Такая жизнь, что ж. Спасибо вам, мы и так будто дома побывали. Наелись до того, что вот-вот, кажется, лопнем. Поработали замечательно! — Он подмигнул Петрусю и хмыкнул как-то очень многозначительно.

— Ага, — скромно подал голос второй «студент», — и правда, как будто дома. И еще такую красавицу повидали… Дай вам Бог здоровья, товарищ! — И он неловко, но храбро схватил руку Лизы и поднес ее к губам.

У нее опять слезы навернулись от этого восторженного, мальчишеского поцелуя. Отвернулась к окну, пытаясь скрыть их, и спохватилась:

— А как же бурьян? Развалины-то не успели очистить!

— Да и шут с ним, с бурьяном, — ухмыльнулся Петрусь. — Рабочей силе не было дано задания. Кто ж виноват, раз хозяин напился, как последняя сволочь, и выпустил все из-под контроля? Он и виноват, что работу не сделали. Пускай сам потом рвет ту траву.

— А… а ты ему не сказал? — робко заикнулась Лиза.

— Разве я сторож брату моему? — вскинул соболиные брови Петрусь. — И вообще, шут с ним, говорю, с тем бурьяном, мне лично он нисколько не мешает.

Парни ушли после многочисленных «до свиданья» и «спасибо» и еще помахали Лизе от ворот. Она стояла на крыльце и утирала слезы, которые пролились-таки. Может быть, Петрусь позовет этих ребят еще? Тогда она обязательно приготовит им что-нибудь более сытное. Хотя, кажется, ничего такого в доме нет. А на толкучке она видела сегодня сало. Можно было бы поменять на сало какие-то вещи. Только какие? Надо посмотреть в шкафу…

Лиза вошла в комнату и опять поморщилась: кислятиной несло по-прежнему. Наверное, разлили бражку. Хотя вроде бы луж на полу нет. Ладно, нужно открыть окна и проветрить квартиру, а потом посмотреть в шкафах, выбрать что-нибудь для обмена на продукты.

Она открыла шкаф и ахнула: кислятиной тянуло отсюда. Внизу, под платьями, стояла какая-то коробка. Лиза нагнулась, хотела вытащить ее, но отдернула руки. В коробке лежали узкие металлические трубочки, запаянные с одного конца, стояла бутылка, из которой несло едкой гадостью. Кислота! Интересно, серная, азотная, соляная? Да какая разница! А тут что? Жестянки, заполненные каким-то составом. О, кажется, поняла: отец Игнатий говорил о кислотных минах, значит, она видит заготовку для них.

Старик вчера также обмолвился, что Петрусь заканчивал химфак Киевского университета и что у него будут два помощника. Так вот же они, те помощники, Лиза их видела несколько минут назад. «Поработали замечательно…» — сказал один из парней. Та-ак… Теперь все стало ясно и с травой, и с целенаправленным спаиванием пана Анатоля. Очистка развалин была только предлогом, чтобы привести сюда помощников: очень может быть, что парни — с того же факультета, что и Петрусь.

Насколько понимала Лиза, действие кислотной мины основано на том, что кислота разъедает тонкую металлическую перегородку в сосуде, куда налит реактив, и, соединившись с ним, вызывает взрыв.

Вдруг что-то загрохотало в коридоре. Лиза панически захлопнула шкаф и одним прыжком оказалась в дверях. О боже, воскресение из мертвых! Явился пан Анатоль, некоторым образом очухавшийся, хотя глазки его все еще самопроизвольно собирались к носику. Видок у него исключительного качества!

— Наик… ик… наикоханнейшая Лизонь… оньк… — с невероятным усилием выговорил он, — а где полоня… а где пленные? Бурьян, трава… партизанен пуф-пуф… — Он сделал попытку наставить на Лизу указательный палец так же, как делал Петрусь, но промахнулся и ткнул в косяк.

— Полицай увел их обратно в лагерь, — непринужденно сообщила она.