Опасный мужчина - Розмари Роджерс

Тори неловко села на стул; край юбки задрался выше колен, позволив Нику любоваться ножками девушки. Эта распутница не носила нижнего белья. Она поймала его взгляд, смутилась, одернула ситцевую юбку и с ненавистью посмотрела на Кинкейда:

— Наглец!

Он пожал плечами:

— Иногда. Ты не вправе жаловаться. Особенно после спектакля, который устроила сегодня для всех. Каждый из присутствовавших мужчин подумал о том, что неплохо бы поиметь тебя. Они мысленно срывали с тебя одежду, ласкали твои обнаженные груди и чувственные места, представляли, как ты стонешь и царапаешься, точно обезумевшая кошка. Они спрашивали себя, всегда ли ты такая раскованная и неистовая, какой была во время танца. Неужели тебе это не ясно? Конечно, ясно. Не пытайся возражать. Ты знала, что делала.

Тори смотрела на него своими фиолетовыми глазами. Распущенные волосы обрамляли ее лицо. Она облизала кончиком языка дрожащие губы. Ника охватило сильное желание, вызвав болезненное напряжение. Он обвел девушку взглядом, начав с того места, где груди натягивали тонкий материал блузки. Подумал о том, как нежна ее кожа, каковы на вкус ее плотные маленькие соски. Ему следовало дать ей то, чего она жаждала, овладеть ею, снова услышать ее шепот, хриплую мольбу и страстные стоны.

Но он не станет делать это. Во всяком случае, сейчас. Она выпила спиртного, и теперь ей надо проспаться.

Он отошел от двери и направился к Тори. Ее глаза округлились. Она не запротестовала, когда он протянул к ней руки, поднял со стула, стиснул запястья и повел к кровати. Она ударилась ногой об край, и Нику пришлось поддержать девушку. Она была легкой, гибкой и тонкой, как ребенок.

Тори тяжело дышала, ее грудь вздымалась, рот оставался приоткрытым. В темных глазах девушки таились какие-то чувства, разгадать которые Нику не удалось. В его душе все перевернулось, решимость ослабла, он снова представил Тори лежащей под ним, прижимающейся к его груди. Будь она проклята! Ему захотелось овладеть ею, сейчас и здесь, так отчаянно, что это желание — неожиданное, незваное, заставлявшее Ника безмолвно проклинать себя и ее — причиняло боль. Предчувствие блаженства все настойчивее охватывало его тело, делало движения Ника более решительными.

Когда он толкнул ее на узкую койку, она легла и замерла, глядя на него. В вырезе блузки виднелись округлые, соблазнительные и безупречные груди. Волосы разметались по кровати ковром из темно-огненного шелка, обрамляя бледное лицо и плавные изгибы обнаженных плеч. Уступая силе более настойчивой, чем он предполагал, Ник стянул с Тори блузку и юбку, обнажив груди девушки, и с затаенным дыханием восхитился их совершенством и необыкновенно соблазнительным телом. Он тихо и яростно проклял свое желание обладать именно этой женщиной. Он не предполагал, что с ним когда-нибудь произойдет такое. Дело было не в том, что он лишил ее девственности, хотя иногда он убеждал себя, что не может бросить Тори именно по этой причине. На самом деле существовало много других причин.

Сейчас она лежала на кровати, опираясь на локти, с широко раскрытыми и испуганными глазами косули, столкнувшейся с медведем-гризли. Она смотрела на Ника, и ее губы слегка подрагивали. Эта картина усилила возбуждение.

Он потянулся к Тори, и девушка встрепенулась, схватила его за руку. Их глаза встретились.

— Раздвинь для меня ноги, крошка, — прошептал Кинкейд.

— Ник… я не… ты не должен… я не хочу этого.

— Ты знаешь, что говоришь неправду. — Его рука скользнула вверх по ее бедру, пальцы касались обнаженной кожи, вызывая ответную дрожь. Он настойчиво просунул руку между ее ногами, и Тори затрепетала. Ник улыбнулся. — Раздвинь ножки, любимая. Вот так. Да, так… Тебе же нравится, верно?

Он говорил тихим хриплым голосом о том, как она прекрасна, как сильно он хочет ее, какой счастливой может сделать, если она позволит. Все это время его рука двигалась между ее ног, пальцы проникали в горячее влажное тело, большой палец ласкал маленький бугорок. Тори вздрагивала, постанывала, раздвигала ноги шире. Ник наклонился к ее груди, обхватил ртом сосок, втянул в себя. Она запустила руки в волосы Ника, выгнула спину, чтобы прижать его голову к своей груди. Почувствовав, как ее горячая плоть стиснула его пальцы, он опустил голову к бедрам Тори, коснулся языком ее бугорка и услышал тихий возглас:

— Господи, что ты делаешь? — Ее пальцы еще крепче сжали его голову.

— Расслабься, хорошо? Не отрицай, что тебе приятно… Тебе ведь нравится, верно? Я могу сделать еще кое-что более приятное, Тори, если ты позволишь…

Она тихо всхлипнула, ее руки разжались. Он, снова наклонившись, стал ласкать языком ее сокровенное место, проникать в него. Она задрожала от новых ощущений, приподняла бедра. Ее стоны становились более неистовыми, требовательными, пальцы скользили по спине Ника, сжимали ткань рубашки. Повторяя имя Кинкейда, Тори испытала необыкновенное блаженство.

Дрожа всем телом, она прильнула к Нику. Он приподнялся, сорвал с себя рубашку, брюки и проник в ее горячее влажное тело. Ник решил довести ее до блаженного трепета, почувствовать, как она задрожит.

Он проникал в ее тело и выходил из него неторопливо, наслаждаясь каждым движением. Задыхающаяся Тори смотрела на Ника затуманенными глазами. Он снова поцеловал Тори, ощутил вкус текилы на ее губах. Остатки спиртного пьянили Ника, хотя и не сильнее, чем собственный вкус Тори. Все это время он проникал в девушку, пробуждая в ее теле восхитительный трепет, заставляя свои нервы натягиваться все сильнее в ожидании разрядки. Наконец он почувствовал, что не может больше сдерживаться… Слыша ее стоны и чувствуя, как она царапает ногтями ему спину, он увеличил темп. Он вошел в Тори с такой силой, что она всхлипнула, но не от боли. Он понял, что не может больше сдерживать себя, услышал ее неистовый, пронзительный вопль и сам оказался во власти волшебных потрясений.

Потом, когда плачущая от счастья Тори, все еще дрожа, обнимала Ника, он поцеловал девушку, ощутил соль на ее щеке, уткнулся лицом в ароматную впадину между плечом и шеей. Влажные волосы щекотали его скулу. Он чувствовал, что трепещет всем телом. Из горла Ника со свистом вырывался воздух.

Когда буря утихла, Ник поднял голову и посмотрел на необыкновенную, дикую, страстную кошку, которая лежала в его объятиях. На губах Ника появилась улыбка. Что в этой женщине так притягивало его? Она была избалованной, своенравной, капризной, однако он постоянно думал о ней, даже в те минуты, когда следовало сосредоточиться на более важных вещах. То, что она всегда была в его мыслях, само по себе казалось удивительным. Он надеялся, что, овладев Тори и утолив свою страсть, сумеет забыть о ней. Но глубоко заблуждался.