Демон из Пустоши - Виктор Фламмер (Дашкевич)

улыбнулся Кантемиров, – о чем вы? Ведь вы же тоже временно оставили свой пост.

Булгаков медленно и с достоинством склонил голову:

– Да, к глубочайшей моей скорби, я и моя супружница – единственные родные души, что остались у ее величества. Мне пришлось доверить защиту города заместителю. Но я целую неделю готовил свой отъезд и раздавал распоряжения. И лишь потому спокоен. А вы собрались так стремительно… Впрочем, уверен, за несколько часов вашего отсутствия в столице не случится ничего непоправимого. Посему не откажите в любезности, позвольте мне сопроводить вас на пиршество в честь венчания на царство ее величества. А императрица сейчас должна удалиться для молитвы о своих родителях, так безвременно нас покинувших.

Он повернулся к Аверину:

– Гермес Аркадьевич, проводите ее величество в молельню. Мы будем ждать вас внизу, в зале.

– Я очень тронута вашей заботой, князь, – императрица еще раз улыбнулась Кантемирову. – Позже у нас будет возможность поговорить. Гермес Аркадьевич, сопроводите меня. – Она направилась к двери.

Аверин поклонился и последовал за императрицей.

– Какой же пронырливый тип, – произнесла она, когда дверь кабинета осталась далеко позади.

– Да… – слегка рассеянно ответил Аверин, – и не только это. Кузя верно заметил: любезный князь поразительно быстро появился в Москве, будто нарочно ждал. Ведь даже если поехать в аэропорт сразу, как нападение попало в эфир, взлет самолета требует определенной подготовки.

Она остановилась:

– Думаете, это он?

– Не знаю. Но мне нужно будет снова вернуться в крепость и поговорить с князем Рождественским. Может быть, он не так и безумен, как кажется.

– Что вы имеете в виду?

– Он говорил о князе Кантемирове странные вещи. Для суда они не годятся, потому что звучат так, будто Рождественский находится в помутнении рассудка. Но ситуацию могут прояснить.

Императрица вздохнула:

– Князь Кантемиров, безусловно, неприятный человек. Уверена, этот унизительный тест на родство тоже придумал он и накрутил Совет.

– Тест на родство? – нахмурился Аверин. – Это как?

– По требованию Совета мне пришлось его пройти. Дело в том, что наши лейкоциты несут в себе довольно специфический антиген, у членов одной семьи он похож. Возможно, именно на нем основана идентификация членов семьи фамильяром. Наши ученые научились выделять этот антиген и определять родственные связи. Правда, для этого нужна кровь. – Она, не смущаясь, расстегнула рукав платья, закатала его и показала внушительный синяк.

– Звучит интересно с научной точки зрения, – удивленно сказал Аверин, – но, не спорю, довольно унизительно.

– Не то слово. Мало того, что этой проверкой оскорбили меня и всю императорскую семью, но к тому же у меня взяли столько крови, что я чуть сознание не потеряла!

– У вас взяли много крови? – Аверин еще раз посмотрел на ее руку. – Хм… мне нужно будет поговорить не только с князем Рождественским…

Глава 7

Первым делом Аверин нашел телефон. Убедившись, что его никто не подслушивает, он набрал номер и, подождав немного, услышал:

– Следователь особого отдела Серов слушает.

– Николай Антонович, это граф Аверин, – представился он, – нет времени на подробные объяснения, просто скажите мне, во время медосмотра у заключенных брали кровь на анализ?

– Да, – без колебаний ответил министерский колдун, – в журнале есть об этом запись.

– Очень хорошо. Немедленно возьмите под стражу тюремного врача, проводившего осмотр. И глаз с него не спускайте.

– Он причастен к исчезновению?

– Скорее всего. Постарайтесь выяснить у него, кому он передал образцы крови, взятой у заключенных. Больше я пока ничего объяснить не могу. Но действовать надо быстро.

– Я понял, ваше сиятельство, немедленно приступаю. С ее величеством все в порядке?

– Да, она в добром здравии.

На той стороне провода повисла небольшая пауза. Потом Николай Антонович спросил:

– А господин Императорский див?

– Жив, – ответил Аверин.

– Очень хорошо, – сказал Николай Антонович и положил трубку.

Аверин спустился вниз. Князь Кантемиров, слегка согнувшись, стоял возле кресла императрицы и что-то с жаром ей говорил. Это было ожидаемо. Аверин поискал глазами Булгакова и обнаружил его беседующим с Василем. Колдун подошел к брату.

– О, Гера, – улыбнулся Василь. Он уже немного выпил и выглядел вполне веселым, – а Маша в больницу уехала.

– Зачем? – настороженно спросил Аверин. Но брат похлопал его по руке:

– С ней все в порядке. Они с Любавой поехали навестить нашего героя. Как ты сам понимаешь, одной девочке явиться туда было бы неприлично.

– Ах вот оно что, – улыбнулся Аверин, – ну теперь за здоровье Сергея Дмитриевича я полностью спокоен. Дмитрий Петрович, разрешите вас на пару минут. Прости, Василь.

– Да, конечно, – Булгаков поднялся, – кстати, отличный коньяк. Хорошо успокаивает нервы, в разумных, разумеется, дозах.

– Нет, спасибо, я даже в разумных больше не пью, – отказался Аверин. А когда они с князем отошли к окну, негромко спросил:

– Скажите, у вашей жены брали кровь на анализ? Для так называемого подтверждения родства? Ведь она самая ближайшая родственница ее величества. И ее происхождение, как я понимаю, не вызывает ни у кого сомнений.

Булгаков помрачнел:

– Это отвратительно. Я был категорически против, но Соня… ее величество заверила меня, что это дополнительная страховка на случай очередных происков… хм, недружественных нам стран. Против науки не пойдешь, такие дела. Но все равно… Лизе стало дурно, она потом целый день провела в постели. Кошмарная процедура. Когда я привязывал Иннокентия, он и то выпил у меня меньше крови, чем эти упыри забрали у моей супруги.

Аверин прочистил горло:

– Послушайте меня, Дмитрий Петрович, и послушайте очень внимательно. Не спускайте глаз с вашей супруги, а лучше пусть ее постоянно охраняет ваш фамильяр. Возможно, она в опасности. И, возможно, вся ваша семья в опасности.

– Что?! Погодите-ка, Гермес Аркадьевич… а давайте мы выйдем подышать свежим воздухом, и вы мне все подробно расскажете.

– Пока это всего лишь догадки… – начал Аверин, но Булгаков не дал ему договорить:

– Послушайте, дорогой граф, речь идет о моей семье. Даже если вам сон приснился, я хочу услышать его во всех подробностях.

Сергей сидел на кровати и со вздохом разглядывал свеженький гипс. Рентген показал перелом лучезапястной кости со смещением. Пока хирург ушивал ему вену и проводил репозицию, Сергей чуть не заснул, хотя все процедуры делались под местным наркозом. Измерив ему давление, врачи решили, что переливание крови не требуется, но все равно Сергей чувствовал ужасную усталость и головокружение. Его отвезли в палату и дали чашку с пахучим напитком, сваренным чародеем. Выпив все до капли, он лег в постель и мгновенно провалился в сон.

Когда он проснулся, было уже темно. Вставать ужасно не хотелось, но выбора не было, и Сергей, с трудом поднявшись, сел, нащупал тапочки и пошел к входной