Огни в долине - Анатолий Иванович Дементьев

без ужина?

— Ужин-то оставим, но завтра будете сидеть в лагере.

— Хорошо, учту, — тронув повод, начальник отряда стал медленно спускаться вдоль берега речки и скоро скрылся за деревьями.

Плетнев помог Ксюше спешиться. Раньше девушке не приходилось ездить верхом, и в седле она чувствовала себя не очень уверенно, хотя дали ей самую смирную лошадь. Садиться в седло и слезать с него Ксюше всегда помогал охотник.

Тем временем Степан Дорофеевич с ребятами развьючивали лошадей. Поставили две палатки: большую — для мужчин и маленькую — для Ксюши. Потом ребята пошли собирать хворост, а девушка стала готовить ужин. На лужайке запылал небольшой, но жаркий костер. В ведре варилась пшенная каша, дразня запахом голодных людей.

Виноградов вернулся, когда совсем стемнело. Сашка принял у него лошадь, расседлал и пустил к остальным пастись. Инженер подсел к костру, закурил и, задумчиво поглядывая на огонь, сказал:

— Кажется, здесь мы застрянем надолго.

— Бывал я когда-то в этих-то местах, — отозвался Ваганов. — Помнится, немало проб делал, только знаков находил мало.

— Ага, — оживился начальник отряда, — значит, все-таки находил?

Степан Дорофеевич немного подумал.

— Ты, Виктор Афанасьевич, не торопись и меня не торопи. Вот завтра огляжусь, тогда и скажу.

— Каша готова, — объявила Ксюша.

Пашка помог ей снять ведро с рогулек, а Сашка притащил стопку железных мисок. Девушка накладывала полные миски чуть припахивающей дымком костра каши, Сашка осторожно разносил их. Все, не мешкая, принялись за еду.

— Знаете, Ксюша, — сказал Виктор Афанасьевич, — честно признаться, я терпеть не могу пшенную кашу. Но вы так чудесно ее готовите, что ем с большим удовольствием. Поделитесь секретом приготовления.

— Вы все время так говорите, — возразила девушка. — Что бы я ни приготовила, все вам вкусно. Просто смеетесь надо мной.

— Глубоко ошибаетесь. Не смеюсь. Говорю то, что думаю, — начальник отряда повертел деревянную ложку, заглянул в миску, где ничего не осталось, нерешительно попросил: — Дайте добавки.

— Правда, вкусная каша, — поддакнул Пашка, проворно работая ложкой.

— Ну так ешьте еще, каша осталась, — Ксюша положила Виноградову и Пашке по большому черпаку каши. — А вам, Никита Гаврилович и Степан Дорофеевич, тоже добавить?

— Благодарствую, дочка, — отказался Ваганов, — я насытился.

— И с меня довольно, — сказал Плетнев.

— Саша, ты-то не откажешься?

— Не откажусь, — Сашка облизал ложку. — Я страсть как люблю пшенку.

Вечер выдался тихий и теплый. Потрескивая, догорал костер. Искры, завиваясь, взлетали высоко в темноту и там кружились и гасли. В тишине отчетливее слышалось журчание речки, торопливо катившей свои воды по устланному песком и мелкой галькой руслу. Ксюша, собрав посуду, ушла к реке, ребята поили лошадей, а Виноградов, Плетнев и Ваганов, покуривая, обсуждали предстоящие работы.

— Очень подходящее место для драги, — говорил Виктор Афанасьевич. — Поставить внизу запруду и пусть плавает.

— Торопишься, — опять заметил Степан Дорофеевич. — Наперед определи, будет ли польза, а потом и плотину ставь.

— Тяжело этакую махину сюда тащить, — добавил Плетнев. — Далеко, и дороги нет.

— Дорогу сделаем. Но об этом действительно рано пока говорить.

Из темноты неслышно появился Пашка.

— Дядя Степан, овес-то будем задавать коням?

— Овес? — Ваганов, прищурив подслеповатые глаза, посмотрел на начальника отряда. — Как, Виктор Афанасьич?

— А много ли у нас его осталось?

— Два мешка. Опали телом-то кони. Тяжелые были переходы.

— Ну так дайте немного.

Покончив со всеми делами, разведчики ушли в палатки. У костра остался только дежурный Пашка. Он подкладывал понемногу хворост в огонь да время от времени ходил смотреть, не разбрелись ли лошади.

Ночью Виноградова разбудил встревоженный Сашка.

— Виктор Афанасьич, Виктор Афанасьич, — негромко, но настойчиво шептал паренек, осторожно трогая за плечо начальника отряда. — С конями неладно.

Инженер в темноте не видел Сашку и со сна не понял, кто его разбудил и зачем.

— Кто тут?

— Я это, Виктор Афанасьич, я, Сашка. С конями у нас неладно.

Степан Дорофеевич, спавший беспокойным стариковским сном, услышал разговор и завозился на своей подстилке из еловых веток и одеял.

— Чего там, с конями-то? — послышался его хрипловатый, перебиваемый кашлем, голос.

— Не знаю, дядя Степан. И Вороной, и Серко, и Рыжий катаются по земле. Вроде как судороги у них.

— Пойдем нето, глянем, — Степан Дорофеевич кряхтя поднялся, на карачках выполз из палатки. Проснулся и Плетнев.

— Слышу: кони, кони, а не возьму в толк, чего. Зверь какой бродит, что ли?

— Сашка говорит, катаются лошади, — пояснил, зевая, инженер и, чиркнув спичкой, посмотрел на часы. — Половина второго, — вставать ему не хотелось. Он опять зевнул. — Перед дождем лошади катаются. Есть такая примета?

— Есть, — согласился Никита Гаврилович. — Пойду и я, посмотрю чего там.

— Посмотри, Гаврилыч. Зря Сашка панику поднял.

Таежник натянул сапоги и ушел, а Виноградов, уронив голову на постель, тут же заснул. Рядом сладко посапывал Пашка.

Луна щедро заливала светом тайгу. Плетнев увидел Ваганова и Сашку. Они возбужденно переговаривались, ржали и фыркали лошади. Охотник подошел ближе.

— Но-о! Но-о! — Сашка тянул за уздечку вороного мерина. Лошадь, перекатываясь с боку на бок, взбрыкивала всеми ногами и не поднималась. Ваганов пытался поднять другую — серую в мелких крапинах. Неподалеку, хрипя и тяжело фыркая, лежали еще две лошади, две стояли у дерева, привязанные за повода, пошатывались и мелко дрожали.

— Чего с ними? — спросил Никита Гаврилович.

— Колики, — ответил Ваганов. — Самое распоганое дело. Но, но!

С лошадьми они провозились до рассвета. Когда из палатки вышел Виноградов, ему рассказали, что случилось ночью.

— Овес-то заплесневелый, — Ваганов протянул горсть овса, от которого шел резкий затхлый запах. — В этом все дело. Пашка-то вечером не разглядел и дал. Вот кони и заболели.

— Все? — хмуро спросил начальник отряда.

— Да нет, вон те четыре, остальные будто ничего. Может, и обойдется.

Пашка, узнав, что накормил лошадей гнилым овсом, чуть не заревел и испуганно смотрел то на животных, то на Виноградова.

— Ты это все, — набросился на него Сашка. — Глядел бы, чего даешь.

— Разве ж я знал, — слабо оправдывался Пашка. — В темноте-то не видно, какой овес.

— А тут и видеть нечего, ишь, какой от него дух идет.

— Так и ты же давал.

— Давал, только из другого мешка.

— Будет вам, ребята, — остановил перебранку Виктор Афанасьевич. Теперь стало понятно, почему заболели не все лошади. Оставив присматривать за лошадьми Плетнева и Пашку, Виноградов с Вагановым и Сашкой ушли после завтрака вниз по реке.

Когда они вечером вернулись в лагерь, узнали, что четыре лошади из десяти пали.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Отряд оказался в тяжелом положении. Осталась одна вьючная лошадь, а груза было много. Теперь, чтобы двигаться дальше, пришлось бы завьючивать верховых, а кому-то идти пешком. Это затормозит продвижение разведчиков, ибо, как говорится