Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник) - Дмитрий Быков

Денис Щербаков

Во всем виноват дневник…

Пожалуй, главным документом советского школьника был дневник. Из него можно было узнать не только текущие и итоговые оценки, но и чем ученик живет. Учителя очень способствовали этому: «Опоздал на урок!», «Пел на уроке химии!», «Безобразное поведение!»… И наконец: «Сорвал урок! Уважаемые родители, вас вызывает директор школы!»

Помню, классе во втором один из дней особенно не задался. В дневнике уже стояли единица и двойка, и тут еще добавилось замечание. За что? А это имеет значение? То есть одна двойка или одна единица, пусть даже вкупе с замечанием, еще примирили бы меня с действительностью, но все три в один день? Перебор! Мама не поймет. У меня просто не было выбора. Побег – вот что решало все проблемы!

Жили мы тогда, в семидесятые-восьмидесятые, в закрытом городе Пенза-19 – сейчас он носит название Заречный. В городе находился военный и, соответственно, секретный завод, и весь город был окутан колючкой. Въезд – по пропускам. Детей до 14 лет вписывали в пропуск к родителям. Выезд – свободный. Так что я свободно на автобусе выехал за проходную и добрался до пензенского ж/д вокзала. Там сел в «первый попавшийся» поезд. На мою беду (а впоследствии выяснилось, что на счастье), поезд этот ехал до Моршанска. То есть практически пригородная электричка. Прибытие в пункт в 2 ночи, и обратно в Пензу. Но это я узнал позже.

Первые полчаса я был гордым, взрослым и самостоятельным путешественником. Важно, спокойно и уверенно говорил соседям, паре молодоженов, что еду к бабушке. Что уже взрослый и всегда так езжу!

Но вот за окном стемнело. В животе заурчало. В далекой Пензе-19 плакала потерявшая сына мама. А тут еще соседи достали снедь и ласково так, по-домашнему предложили с ними отужинать… И я разревелся! Признался во всех грехах (ну, кроме оценок и замечания: им-то зачем знать?), был накормлен и отконвоирован к проводнице. Там рассказ повторился, ужин тоже, и я был уложен спать в купе проводников, где и проспал безмятежно до Пензы. (А если бы поезд шел во Владивосток?)

Угадайте, какая мысль первой посетила мою голову, когда я взглянул на часы на привокзальной площади и обнаружил, что время – 9 утра? Ну? А? Ни за что! Ни про маму, ни про папу, ни про школу я в тот момент и не думал, а размышлял над тем, успею ли добраться домой до 10 часов – к началу передачи «Будильник»!

Но в закрытый город надо еще было попасть! Много времени на решение этого вопроса у меня не ушло: надо позвонить однокласснику, у которого был дома телефон, он сходит к моим, и те меня встретят! Оставалась еще проблема: где взять «двушку» для автомата? Как будто специально, монетка валялась на нижней ступеньке автобуса, из которого я выходил. Мне определенно везло!

Но звонить из автомата, расположенного возле КПП (контрольно-пропускного пункта – для тех, кому эта аббревиатура не знакома), не пришлось: небольшая толпа, замеченная мной еще из автобуса, оказалась сборищем моей многочисленной пензенской родни. Их, естественно, в Заречный не пустили и они здесь, на нейтральной территории, успокаивали моих родителей и держали совет, где искать сбежавшее чадо.

Черт, вот саму эту историческую встречу по мню плохо. Дома меня ждали любимая рисовая каша, торт, поцелуи мамы и суровые взгляды отца, который считал, что прием должен быть диаметрально противоположным! Милосердие мамы, а скорее ее страх от моего неожиданно поступка позволил выиграть «прянику». «Кнут», притаившись, ждал своего часа! Хотя сейчас я полностью на стороне отца.

И что интересно: я бесплатно ездил на автобусе, бесплатно доехал на поезде до Моршанска, да еще и был накормлен и не сдан в милицию. Во что вылился бы подобный побег сегодня?..

В четвертом классе – по закону цикличности – ситуация повторилась. Опять ненавистный дневник запестрил «неудами» и замечаниями. Набравшись жизненного опыта, я брел домой и думал, как на сей раз скрыть свой позор. «Потеря» дневника для умудренного опытом четвероклассника была верхом банальщины, да и моя творческая натура не позволила бы опуститься до такого примитива. Одну двойку еще можно было скрыть под кляксой (писали мы тогда перьевыми ручками, и я до сих пор с благоговением вспоминаю ласкающее слух слово «ПРОМОКАШКА»), но целую россыпь свидетельств моего позора можно было скрыть, лишь только полностью залив страницу чернилами.

Мой путь лежал мимо замерзшего пруда. Мой взор привлекла прорубь и поменяла направление мыслей. Идея: утоплю-ка я свой позор! Вот только под каким соусом это подать? Фантазия заработала! Значит, так, иду я из школы, дай, думаю, в прорубь погляжу. Тут поскользнулся, упал, а портфель – бултых в воду! Сказано – сделано! Бросаю портфель в воду, а он, сволочь, не тонет! Я его палкой под лед, он – ни в какую! Достал: не оставлять же его плавать! Там и тетради, и дневник подписаны: школа, класс, фамилия. А тут еще с ужасом обнаруживаю в моей, еще недавно такой стройной теории огромную брешь.

– Как это ты, – скажет папа, – поскользнулся, уронил портфель в прорубь, а сам туда не упал?

Аргумент убийственный. И я, как человек, уже второй год занимающийся в театральном кружке Дворца культуры «Современник», понял, что фразы «Не верю!» от папы я не вынесу. Тяжело вздохнув, я полез в прорубь.

Как вылез обратно? Как дошел до дома? Было градусов 20 мороза, а до дома идти минут 15. Помню, пальто и штаны покрылись ледяной коркой, а вот как шел – не помню. Дома была гостившая у нас бабушка, и я предстал перед ней во всей красе! Был тут же погружен в горячую ванну. И что интересно: даже не заболел! Но все же некоторые преференции из этой ситуации извлек. Падению в прорубь все поверили, и мокрый дневник как-то сам собой отошел на второй план.

А как сушить учебники? Я переложил листы книг газетами, но, высохнув, учебники стали вчетверо толще и напоминали старинные фолианты. Библиотекарь в конце года, когда я их сдавал, была крайне недовольна. Но история с прорубью и здесь прокатила!

Сегодня дневники у школьников виртуальные (или электронные?), как удалять оттуда помещенную информацию, для меня загадка. Но в нашу талантливую и находчивую молодежь я верю!

Алексей Селезнев

Цена витаминок

В первый класс я пошел в 1976 году в поселке Полярный, Магаданской области. Всё в подробностях не вспомню, но именно в первом классе нашей маленькой школы я узнал, что такое хорошо, а что такое плохо.

Стыдно мне признаться, но был в первом классе очень важный жизненный опыт, из которого я сделал выводы на всю жизнь. Нельзя брать чужие вещи! У нас сразу за школой была аптека, и нам очень хотелось купить в ней витаминки, такие кругленькие, желтенькие, в стеклянном пузыречке. Я и еще один мальчик из моего класса начали искать деньги по карманам курток в раздевалке. Нашли там сколько-то. Сбегали в аптеку, купили витаминки, понравилось! На следующий день решили повторить, в раздевалку. Там-то нас и застукали. Позора было на всю школу. Помню, построили линейку перед школой. Вывели нас из шеренги и опозорили перед всей школой. С того времени я ни-ни чужого никогда. Конечно же, уже в старшем возрасте, классе в седьмом, видел, как мои одноклассники шарятся по чужим карманам в раздевалке, но чтобы сам – никогда в жизни. Вот такой первый жизненный урок я получил в своем первом классе.

Потом был переезд в п. Талон Магаданской области. Там я уже учился во втором и третьем классе.

Два года в поселке Талон пролетели незаметно, и очередной переезд меня привел в СШ (среднюю школу) № 2 города Туапсе Краснодарского края. Здесь после сельской школы я скатился до троек и еле вытягивал на четверки некоторые предметы, пока не произошел со мной несчастный случай в стенах школы. Однажды я пришел раньше времени в школу, и каким-то образом мне удалось про шмыгнуть мимо дежурных, которые в школу раньше половины восьмого никого не пускали. Вот меня засек дежурный на втором этаже и погнался за мной, чтобы выдворить из школы. Школа у нас была небольшая, двухэтажная, и мы всегда катались на деревянных перилах сверху вниз. Вот и в этот раз для ускорения ухода от погони я решил проехать по перилам, но промахнулся и полетел руками вперед со второго этажа на первый. Уж не знаю, как там меня по частям собирали, очнулся в больнице, рядом мама, у меня обе руки в гипсе и голова перевязана. Правый глаз ничего не видит. Но вышел из больницы – и за учебу. Так вот, видно, я хорошо тогда головой ударился, потому что стал учится на одни четверки, а вскоре уже и пятерки по некоторым предметам появились. Помню, даже учитель математики по этому поводу шутку отпустил: «Да ты, видно, той стороной, которой надо, ударился, потому что учиться начал просто превосходно». Тем, кто читает этот рассказ, повторять мой опыт не рекомендую, опасно для жизни. После моего полета в школьные перила вбили скобы, которые до сих пор существуют, и на них с тех пор никто не катается. Одним словом, увековечил я свое имя в школе.