Благословенный (СИ) - Сербинова Марина

Она выпрямилась. Тим вдруг схватил ее за талию и притянул к себе, заставляя упасть к нему на колени.

Кэрол, увернувшись от его страстных поцелуев, попыталась встать.

— Тим, ты же знаешь, что дома нельзя… Мы должны быть осторожны.

— Он на тренировке. Я заберу его оттуда только через два часа. Почему нет? — он не выпустил ее, наоборот, опрокинул на спину, уложив на диван. — Нам и так редко удается побыть вместе…

Он распахнул ее блузку и стал целовать грудь. Кэрол закрыла глаза и выгнулась. Задрав юбку, Тим погладил ее бедро. И вдруг комнату пронзил громкий яростный вопль. Дернувшись, Кэрол распахнула глаза и застыла от ужаса, увидев Патрика. Тим, оторвавшись от нее, быстро выпрямился и обернулся. Кэрол, покраснев до корней волос, одной рукой стиснула на груди полочки блузки, прикрыв грудь, другой быстро одернула юбку.

— Шлюха! — завопил мальчик. — А ты… ты предатель! Я считал тебя другом! Пошел вон!

Лицо его, искаженное яростью, было страшным. Кэрол и Тим не пошевелились, растерявшись от неожиданности, не зная, как себя вести.

— Предатели! Я все расскажу папе, он тебя убьет! — Патрик ткнул пальцем в Тима, потом в мать. — И тебя пусть убьет! Я хочу, чтобы ты сдохла!

Прежде чем они успели что-нибудь сказать, он развернулся и выскочил на улицу.

— Рик! — закричала Кэрол, отталкивая Тима и вскакивая на ноги. Выскочив на улицу, она растерянно огляделась. — Рик!!! Вернись!

Но его уже и след простыл.

Вернувшись в дом, она устремила на Тима наполненные ужасом глаза.

— Боже мой… он убежал…

— Он вернется. Не переживай, — Тим поднялся и подошел к ней.

— Ты что, не запер дверь?

— Не помню… Прости, наверное, я забыл.

— Забыл?!

— Он не должен был вернуться. Мы договорились, что я приеду за ним через два часа, — оправдывался Тим.

Кэрол упала на стул и, закрыв лицо ладонями, согнулась пополам. Тим присел рядом и погладил ее по голове.

— Прости меня… я сейчас поеду и найду его. Я все объясню… Я привезу его домой…

— Уходи, — слабым голосом выдавила Кэрол. — Найди его. Верни его. А потом… потом между нами все кончено.

— Но, Кэрол… почему?

— Потому что он теперь знает. А это значит, что я больше не могу с тобой встречаться.

— Мы ему все объясним. Что мы любим друг друга.

— Бесполезно, ничего ты ему не объяснишь. Он признает только одну любовь — любовь к его отцу.

— Его отец тебе изменял! А ты должна теперь всю жизнь быть одна, чтобы хранить ему верность? Этого он от тебя требует?

— Да. Именно этого.

— Но он не имеет право. Даже то, что он твой сын, не дает ему такое право. Он не может решать за тебя, распоряжаться твоей жизнью. Ты взрослый человек, а он всего лишь ребенок. И ты не должна ему позволять.

— Я просила тебя об одном, только об одном — чтобы мой сын об этом не узнал! Просила быть осторожным! Теперь он ненавидит меня. Презирает. Уходи! Я и так опозорилась перед своим сыном, и больше позориться не собираюсь!

— Позор? Вот что для тебя наши отношения — позор?

— Позор — это когда сын застал тебя в объятиях другого мужчины, когда ты клялась ему в любви к его отцу! Позор, когда сын видит, как его матери задирают юбку, а она позволяет! Да, это позор! Для меня! Потому что мне так стыдно… мне никогда не было так стыдно…

Она снова спрятала лицо, уткнувшись в колени.

— Все будет хорошо. Я с ним поговорю. Только не плачь. Пожалуйста. Я не могу видеть твои слезы.

— Так не смотри!

Резко встав, Кэрол подхватила детей и ушла в детскую. Тим проводил ее встревоженным взглядом. Потом накинул куртку, обулся и, подозвав коротким свистом Спайка, побежал по поиски несносного мальчишки.

Но Спайк потерял его след уже через два квартала, у дороги, где мальчишка сел в такси и уехал в неизвестном направлении.

Они искали его два дня, и пока безуспешно. Кэрол порывалась позвонить в полицию, но Исса каждый раз отговаривал ее, обещая, что найдет его.

— Нам не нужна здесь полиция, ясноглазая. Ни нам, ни тебе. Не паникуй. Никуда он не денется. Я найду его, слово даю. Я и не таких из под земли доставал, а он всего лишь мальчишка. Никуда он от меня не денется. Я переверну верх дном весь город, но найду его. Дай мне время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А если он поехал к Джеку?

— Он ребенок. Он убежал с одной спортивной сумкой. Он не сможет покинуть город. Ни на самолете, ни на каком другом виде транспорта.

— О, вы его не знаете! Он уже это делал и не раз! Как, думаете, он помешал вам в покушениях на Джека? Он сбегал из дома, оставляя мне записки, чтобы не волновалась, а сам ездил спасать отца. Ему кто-то помогал. Кто — я так и не узнала!

— А я узнаю. Даже не сомневайся. Сиди дома и просто жди. Я все улажу.

— Проверьте Джека. Рик очень разозлился. Он действительно может быть там.

— Я этим займусь. Слетаю и посмотрю, — сказал Тим.

— Хорошо, — Исса кивнул. — Вылетай ближайшим рейсом. Сразу же позвони, как узнаешь. Да осторожнее, не засветись перед Рэндэлом, у этого говнюка глаза на затылке и чутье, как у собаки.

Тим улетел, Исса тоже ушел продолжать поиски, Кэрол осталась одна дома с детьми. Сообщив на работу, что у нее пропал ребенок, она взяла за свой счет отпуск, и, сходя с ума от волнения, ждала новостей от Иссы или Тима. Она не боялась, что с Патриком может случиться беда. Он не пропадет. Она боялась, что они не найдут его, и он не вернется сам. А еще то, что он сделает, как грозился — пойдет к отцу. В своей обиде Патрик был так же беспощаден, как и Джек.

Тим два дня провел в Сан-Франциско, разнюхивая, там ли мальчишка. Но он его не нашел. Ни у Рэндэла, ни у Рэя, ни даже у деда, Джорджа Рэндэла. Все спокойно занимались своими делами. Рэндэл тоже не производил впечатления человека, к которому с того света вдруг вернулся сын.

Позвонив Кэрол, а потом Иссе, Тим полетел обратно.

Первым делом он решил зайти к Кэрол. Он очень переживал из-за того, что она решила порвать их отношения, из-за ее холодности и отстраненности, которая росла с каждым днем вместе с ее отчаянием. Она сердилась на него. Но он совсем не готов был ее потерять, да еще так глупо, из-за какого-то своенравного мальчишки. Он любил ее, любил всем своим израненным сердцем, и признал эту любовь перед самим собой, хоть никогда не говорил о ней Кэрол, не находя пока в себе достаточно мужества, чтобы произнести слова об этой любви вслух. Страх быть отвергнутым никуда не делся, он все еще жил в нем. И теперь он был еще сильнее.

Он подошел к двери ее дома и поднял руку, чтобы постучать, но вдруг расслышал надрывный детский плачь. Оба малыша плакали так, как он никогда еще не слышал, и он сразу понял, что что-то не так. Он рванул дверь и удивился тому, что она не заперта. Кэрол всегда запирала двери. Влетев в дом, он, не разуваясь, бросился вперед, на голоса детей в детской.

— Кэрол!

Забежав в детскую, он увидел рыдающих в своих кроватках малышей. В нос ударил резкий запах мочи и испражнений. Окинув взглядом малышей, он увидел, что они оба мокрые и измазанные собственным говном.

Он отшатнулся. Малыши, узнав его, завопили пуще прежнего и, поднявшись на маленькие ножки, стали тянуть к нему руки.

— Сейчас… подождите… — растерянно пробормотал Тим. — Кэрол!!!

Он выскочил из комнаты и оббежал весь дом, как мог громко звал ее, напрягая свои поврежденные голосовые связки. Напрасно. Кэрол нигде не было. Она пропала.

Глава 12

Они нашли няню, которая присматривала за детьми Кэрол. Но это не решило проблему. Девушка вымыла детей, надела им подгузники, покормила, но заявила, что не может все время присматривать за ними. Вечером она должна возвращаться домой, выходные она занята. За дополнительное вознаграждение она согласилась побыть с детьми пару дней и ночей, пока растерявшиеся друзья пропавшей Кэрол не найдут ей замену. Или не вернуть мать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})