Барби для Мажора - Елена Лукьянова

уже.

— Тогда оставь потом на кухне открытым окно, пусть как следует проветрится, — дала указание она и ушла с тарелкой супа.

— Теперь я вижу, что ты, правда, с ней живёшь. И, главное, скрывает от всех! А, как же Полина? — поразился его старший товарищ.

— Она меня интересует меньше всего. Я даже забыл, когда в последний раз в сауне с тёлками зависал, «братва» меня совсем не узнаёт. Знаешь ли, трудно оторваться от той, которую безумно желаешь, особенно, когда она постоянно лежит у тебя под боком, — усмехнулся он, заметив удивлённые глаза своих гостей.

33

Погода была на удивление хорошая: не жарко и не холодно. После вчерашнего дождя, зарядившего на всю ночь, на чистой синеве неба не слишком ярким блином висело солнышко и не было ни облачка. Во время большой перемены, подруги, как всегда, вышли на улицу. Крыльцо, с завидным постоянством, заполнили курящие и просто дышащие свежим воздухом студенты. В этой толпе девчонки нашли своих ухажёров и подошли к ним. Ольга сразу стала выяснять отношения с Максимом, с которым поссорилась вчера вечером. А Полина, как обычно, крутилась возле любимого, но он мало обращал на неё внимание, то и дело, бросая томные взгляды на сожительницу и вспоминая, как сегодня утром, она страстно стонала под ним. Она тоже посматривала на него, так они и играли в гляделки, пока не появился Барыкин. Он подошёл и поздоровался со всеми.

— Привет! Каким ветром тебя занесло в наш институт? — задал ему вопрос Роман, уже догадываясь о причине его прихода.

— Попутным! Анжел, давай отойдём? — неуверенно предложил тот.

Она посмотрела на него, его глаза странно её разглядывали, а губы, которые ещё совсем недавно её целовали, были растянуты в улыбке.

— Чего надо? — не дружелюбно поинтересовалась она, потому что до сих пор злилась на него, из — за того, что он тогда накинулся на неё со своим поцелуем.

Ну, русским же языком сказала, что не о чём больше разговаривать! Зачем опять припёрся?

— Мы можем с тобой поговорить?

Она заметила, что вся их компания резко замолчала и переключила своё внимание на них.

— Думаешь, мне захочется с тобой беседовать после того, что ты сделал?

— Я знаю, что виноват, ну прости меня, пожалуйста?!

— Перестань меня доставать.

— Я не могу уйти, пока мы не поговорим.

— А жаль, мне бы хотелось, чтобы ты ушёл.

— Ну, зачем ты так? Я очень по тебе скучаю! — жалобно произнёс он.

Она увидела, что его друг сейчас полностью сосредоточен на ней и ловит каждое её слово.

— Сергей, тебе ещё не надоело меня преследовать?

— Мне без тебя плохо.

— По — моему, мы с тобой уже всё обсудили много раз. Ты вообще, хоть раз меня слушал? — стала возмущаться она.

— Я исправился, честно и больше так не буду.

— Ты, ты, ты. Постоянно один ты. Отстань от меня! Видеть тебя больше не хочу! — перебила она его.

— Не могу я отстать от тебя. Я, ведь, люблю тебя, — почти простонал он.

Когда он таким голосом говорил, ей его обнять и рыдать хотелось, честное слово! Но она постаралась взять себя в руки и с достоинством заявила:

— Я не вернусь к тебе, сколько бы ты не просил прощения и не умолял вернуться. Ну, пойми ты уже, наконец! И, вообще, у меня есть парень.

В этот момент, даже Макс отвернулся от Оли и внимательно посмотрел на неё. Все присутствующие при разговоре, не сводили с неё удивлённых глаз.

— Парень? Откуда, ты же говорила, что не встречаешься ни с кем? Кто он? — накинулся на неё с допросом бывший жених, он был поражён услышанным.

— Слишком много вопросов для человека, который для меня уже никто. Не трать больше своё и моё время, — отвернулась от него она, показывая, что дальше разговаривать не намерена.

Не считая этой истории, весь оставшийся день на удивление прошёл довольно пресно. После занятий Роман с Анжелой, как обычно, пошли домой. Переодевшись, она принялась накрывать на стол, чтобы пообедать. Когда она уже всё приготовила и нарезала на доске хлеб, на кухню вошёл он.

— Я там видела в кладовке маринованные огурцы, принеси, пожалуйста? Мне, что-то солёненького захотелось, — попросила она.

Он открыл одну из банок и выложил на блюдо несколько штук. Во время обеда она, нехотя, ковырялась ложкой в тарелке, почти ничего не съев, и лишь усиленно налегала на соления.

— Почему ничего не ешь, кроме огурцов? — с подозрением глянул он.

— Не знаю, аппетита нет, как-то плохо себя чувствую, — задумчиво откликнулась она, мысли её сейчас витали где-то далеко.

— Ты беременна? — неожиданно ошарашил её он.

Он вспомнил, что его сестра, когда была в положении, тоже постоянно хотела солёных огурцов и её всё время тошнило. Девушка сначала замерла на пару минут, не зная, что сказать, а потом дерзко ответила:

— Не твоё дело.

У неё уже была задержка, но она всё ещё надеялась, что пронесёт. Хотя, все признаки неумолимо говорили об обратном.

— Что? Как ты со мной разговариваешь?! Это, вообще-то, и меня касается! — рассердившись, он швырнул ложку на стол.

— Я не буду с тобой это обсуждать, — она испугалась, и резко вскочив из — за стола, отошла к окну.

— Ты, что меня уже, вообще, ни во, что не ставишь? — продолжал гневаться он.

— А, как я должна к тебе относиться после всего того, что ты мне сделал?

— И, что такого я сделал? Ты же сама легла ко мне в постель! Я бы мог использовать тебя, а потом вышвырнуть, как ненужную вещь, но я, ведь, так не поступил?!

— Ты гораздо хуже со мной поступил. Я тебя ненавижу!

— Прости, что всё так получилось. Я не хотел.

— Плевать мне на твои извинения. Они — пыль! Мелочь! Не хочу слышать, что ты раскаиваешься. Ты даже не представляешь, чем для меня это может закончиться, — она расплакалась и хотела выйти, чтобы он не видел её слёз.

— Стой! — злобно сказал молодой человек, схватив её за руку. — Так не пойдёт! Считаешь меня сволочью?! Отлично! Я и есть самая настоящая сволочь, мерзавец и подлец. Всё, теперь ты довольна?

— Отпусти, лучше умереть, чем с тобой переспать, — закричала она и уже не сдерживая слёз, забежала в ванную.

— Ах ты, маленькая дрянь! Да я ради тебя отказался от своих принципов, переступил через себя, пожертвовал своей свободой. А тебе всё не так, что тебе ещё нужно? — он последовал за ней и попытался ворваться внутрь, но она уже закрылась.

— Я хочу, чтобы