Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире - Галина Калинина

И как называть тех многочисленных «шоу­менов», писателей и художников, которые, каза­лось бы, превращают в деньги и славу саму скверну, стоит им только «облагородить» ее своим талантом?

Христианство дает на эти вопросы однознач­ные ответы. Во-первых, источник всякого та­ланта — Бог. Диавол, как и зло, не обладают собственным бытием, они лишь искажение доб­ра. Кстати, и по этой причине тоже христиане отвергают взгляд на мир, как противостояние добрых и злых сил, которые равны в своем бы­тии. То есть деление фантаста Лукьяненко ми­роустройства на «дневной и ночной дозор» для нас, православных, неприемлемо. «Зло не есть или, вернее, оно есть лишь в тот момент, когда его совершают», — пишет бл. Диадох Фотикийский[92]. Зло в мире начинается с греха — отступ­ления от Бога. И первым совершил зло Люци­фер, великий ангел, позавидовавший славе и могуществу Бога (Ис. 14; 11 — 14). Изначально вся тварь была соделана Богом весьма хорошей, и лишь определенные поступки этой твари про­извели в мире то, что ныне мы называем злом. Стоит прекратить совершать грех — и зло ис­чезнет. Этот закон действует и в нас, и в мире. Именно поэтому «спасение» нужно начинать с себя, а не с государственных переворотов или осуждения родственников и знакомых.

Во-вторых, приумножить свой талант без Божественного участия невозможно. Отвергнув Бога, можно лишь подобно золотоискателям, нашедшим рудоносную жилу, эксплуатировать свой талант до тех пор, пока не истощатся нерв­ные и физические силы. Даже пресловутый булгаковский Мастер, создав очередной апок­риф, довел себя до безумия, в котором вряд ли можно обвинить советскую власть. Те, кто тво­рит, не ведая Творца или сознательно Его отверг­нув, всегда находятся под воздействием демони­ческих сил, жаждущих поэксплуатировать «сво­бодного» художника себе на пользу, а людям на погибель. И если в душе такого мастера есть червоточинка, то зло обязательно проторит туда дорогу. В лучшем случае это произведение будет воспевать и смаковать те страсти, которым под­вержен сам художник; в худшем соблазненный адскими безднами, он начнет прямо воспевать зло как источник свободы и наслаждения.

Для нас очень важно усвоить одну истину, вытекающую из грехопадения и сатаны, и наших прародителей. Главное для гордыни и зависти — это не быть, а казаться, не трудиться, а присво­ить плоды труда, в том числе славу, почет и уважение. Испокон веков одержимые этими стра­стями люди боролись именно за эти плоды, кото­рые в их глазах обладали гораздо большей цен­ностью, чем сами таланты. Но лишь XX век возвел эти пороки в добродетели. Имидж, то есть искусство казаться тем, кем не являешься, стал краеугольным камнем культуры, политики, эко­номики. Так в нашем сознании произошла под­мена обладания талантами и добродетелями способностью выдавать себя за их обладателя. То же произошло и с творчеством. Ныне произ­ведением искусства называется любой предмет, который сумел выделится из общей массы любым свойством. Это же относится и к творцам подобных артефактов.

В-третьих, художник, попавший как корабль без руля в злую стремнину страстей, будет рано или поздно изувечен и обессилен этими страстя­ми. Его творческая энергия истощится, и он выродится или в плагиатора или в «носителя идей», а благодатные дары свободного таланта отнимутся от него. Сам диавол, будучи такой же тварью, как и мы, не только не имеет в себе источника жизни и вдохновения, но лишен воз­можности вернуть себе его. Ведь Христос, оставив нам Святые Дэры Причастия к Боже­ственному бытию, не призвал к этой трапезе падших аггелов, так как те по своей воле безвоз­вратно отпали от Бога и не имеют в себе возмож­ности к покаянию.

Итак, опираясь на Священное Писание и богословие, мы можем однозначно утверждать, что сатана не творит ничего нового, он лишь вносит в творческие способности человека свои плевелы — страсти. И насколько духовно чист человек-художник будет чисто или нечисто его художество.

Во все времена люди искусства являлись проводниками и выразителями неких идей и ду­шевного состояния того общества и той культу­ры, в которых они обитали. Перед поэтами, ху­дожниками, музыкантами, как и перед всеми нами, всегда стоял выбор: позволить ли течь через себя темной, страстной, приносящей мгно­венную славу и богатство силе; или выбрать узкую, полную терний и трудов тропу собствен­ного самоусовершенствования, выйти на пропо­ведь не того, что льстит похоти и самомнению толпы, а того, что может помочь этой толпе обрести лица и лики, осознать себя как людей и призвать этих людей к вратам Царствия Божия. Таковы талант Иродиады, пляской своей при­несшей гибель св. пророку Иоанну Крестителю, и талант евангелиста Луки, по преданию, напи­савшего дивный лик Богородицы — Влади­мирскую икону Божией Матери. Таковы талант В. Набокова, ради денег и славы создавшего «Лолиту», соблазняющую и оскверняющую души сотен тысяч людей, и талант старца Паисия Святогорца, чьи мудрые, полные любви слова и после его смерти извлекают людей из пучины отчаяния, грехов, страстей. Тысячи подобных примеров вокруг нас, и поэтому бессмыслен спор об искусстве, как бессмысленно спорить — демонское изобретение псалтырь или Божествен­ное. Под ее музыку веселились в блудилищах, и из нее пророк царь Давид извлек Божественные глаголы, превратив слова и музыку в непрестан­ную молитву.

Искусство таково, каким его делает человек — автор, творец, создатель. Исходя из очищенного сердца, оно несет чистую радость; рожденное помраченными чувствами, оно сквернит и затем­няет мир. По плодам познается древо.

Другое дело, что перед христианством и его носителем и хранителем Церковью и культурой стоят разные задачи. Церковь и культура отно­сятся к разным планам человеческого бытия. «Церковь хоть и пребывает в мире, но миру не принадлежит, культура же принадлежит миру и истории, вместе с которыми она и погибнет: «земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3; 10). Хотя, как сказано, «пшеницу уберут в житни­цы»[93] . Именно поэтому верующие люди не склон­ны придавать столь уж большое значение худо­жественным талантам и способностям человека. «Нетленным сокровищем», собираемым на Не­бесах, были и остаются для нас великие доброде­тели, привлекающие в душу Духа Святого и ведущие нас в жизнь вечную.

Глава 9. Новоявленные пристрастия и грехи

Существует огромная категория грехов и гре­ховных стремлений, которые либо возникли в наше время, либо в наше время получили очень широкое распространение. Об этих грехах осо­бенно тяжело говорить, поскольку св. отцы, под­вижники и аскеты, чьими наблюдениями, знани­ями и опытом мы пользуемся, рассматривая внут­ренний мир человека, не имели опыта в подоб­ных грехах, не сталкивались именно с этими проявлениями действующих в нас страстей.

Наркомания, или страсть эскапизма

Именно наркоманию можно, наверное, считать истинным бичом нашего времени. Понятное дело, наркотики существовали испокон веков. Еще в древности во время языческих культовых обря­дов использовались наркотические вещества, которые, как считали жрецы, помогают увидеть богов и вступить с ними в общение.

Несмотря на это, в писаниях святых отцов вряд ли найдется упоминание о наркомании как о грехе или пристрастии, ибо именно так будем мы именовать в дальнейшем это явление. Объясне­ние этому факту напрашивается само. Ведь даже в начале XX века, когда упоминание о наркоти­ках встречается достаточно часто (опиум и мор­фий, реже — кокаин), зависимость как таковая является скорее исключением, нежели прави­лом. Во-первых, в начале XX века наркоти­ческие вещества могут быть достоянием высших классов, а соответственно не столь большого количества людей. Во-вторых, употребляют нар­котики, как изысканные дорогие напитки, то бишь нечасто и в небольших количествах. И совсем уж немногие «подсаживаются».

К середине XX века, а уж тем более к концу ситуация радикально меняется. Звучат ошелом­ляющие цифры, говорящие о том, что чуть не половина земного шара «сидит на игле». При этом особенно удручает тот факт, что цифры эти растут от поколения к поколению. Если среди бабушек и дедушек процент людей, пробовав­ших наркотики, совсем невелик, то среди вну­ков, нынешних подростков, едва ли 10% тинэйд-жеров прошли мимо «косячка» (это в лучшем случае), а то и шприца.