«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1 - Евгений Полищук

На следующий день Петров направил в Генеральный штаб подробный доклад о ходе проводившейся операции и попросил утвердить его решение о прекращении наступления. Ставка с его мнением согласилась.

…Несмотря на затишье в наземных боях, на аэродроме, как всегда, стоял несмолкаемый гул моторов. Одни машины взлетали, другие возвращались с боевых заданий. Шла привычная боевая работа 16-го и 45-го истребительных полков, дислоцирующихся в станице Поповической.

У командного пункта 16-го полка выстроились в шеренгу восемь молодых летчиков – лейтенанты, старшины, сержанты и даже один рядовой. Новое пополнение, которое только что Пал Палыч Крюков привел из Тихорецкой.

В сторонке, неподалеку от шеренги, новый командир 216-й авиационной дивизии, теперь уже полковник Дзусов, в хорошо пригнанном новом обмундировании, о чем-то беседовал с командиром полка подполковником Исаевым.

Все построенные – бывшие летчики 84-го истребительного полка, недавно участвовавшие в изнурительных боях в предгорьях Северного Кавказа. На устаревших истребителях «чайка» они по нескольку раз в день вылетали на штурмовку вражеских позиций, оказывая посильную помощь наземным войскам.

Те, кому довелось провести сентябрь и октябрь сорок второго на рубеже реки Терек, до конца своей жизни сберегут память о тех суровых днях, когда густая, тяжелая пелена пыли и порохового дыма затягивала солнце, когда скалы крошились под ударами немецких бомб, когда все вокруг гудело, тряслось, рассыпалось и гибло, и только упрямые, закопченные, полузасыпанные землей оглохшие бойцы в выгоревших гимнастерках вели упорные многодневные бои, не допуская врага в глубь Кавказа. И в том, что наши выстояли, была скромная заслуга летчиков 84-го.

Когда советские войска отбросили немцев к устью Кубани, истребительный полк вывели из боя на переформирование и освоение новой техники. На широком зеленом поле у станицы Тихорецкой его летчики стали осваивать новый американский истребитель «Белл Р-39 Аэрокобра» под руководством Героя Советского Союза Бориса Глинки, грузноватого, степенного украинца, любителя борщей с пампушками.

Молодежь училась жадно и нетерпеливо. За прошедшие полгода они столько натерпелись от «мессершмиттов», что теперь каждому из них хотелось поскорее встретиться с «худыми» на скоростных, хорошо вооруженных «кобрах» и рассчитаться за все – за погибших боевых друзей, за свои ранения и ожоги, за все, что им пришлось пережить и перетерпеть.

И вот сейчас восемь пилотов из полка, стоя в шеренге под теплым южным солнцем, нетерпеливо ожидали, как же решится их судьба.

– Покрышкин! – перекрывая гул моторов, зычным голосом крикнул комдив.

От группы летчиков, что шла с самолетной стоянки на КП, отделился худощавый майор. Слегка прихрамывая на правую ногу, он быстро подошел к Дзусову и отдал честь.

Молодые летчики все как один повернули головы в его сторону. О Покрышкине писали в газетах, его фамилия упоминалась в сводках Информбюро, среди летчиков о нем ходила молва как о новаторе воздушного боя на вертикалях, а теперь вот он, собственной персоной, стоит перед ними. Они смотрели на него во все глаза.

Выше среднего роста, плечистый. Аккуратно застегнутая гимнастерка в разводах на спине и под мышками от пота, как и у его спутников, оживленно что-то обсуждавших до этого, а теперь притихших в сторонке. На широкой, мускулистой груди сверкала Звезда Героя, два ордена Ленина и орден Красного Знамени. Авиационная фуражка, сидевшая на голове «блинчиком», была чуть сдвинута на нос, отчего глаза оставались в тени. В левой руке он держал перчатки, тонкий шлем, на боку на ремешке висел планшет.

– Покрышкин! Вот, пополнение прибыло, – сказал комдив, кивнув головой в сторону стоявших в шеренге летчиков. – Будешь учить молодых по своей системе. Ваши летчики, вам и карты в руки.

– У меня есть другие карты, товарищ комдив, – ответил майор, похлопав рукой по своему планшету.

– Одно другому не помеха, – властно сказал Дзусов. – Будешь летать и учить молодежь!

– Есть! – козырнул Покрышкин.

– Идем, познакомлю тебя с ребятами.

Они подошли к крайнему в шеренге.

– Знакомьтесь, – громко объявил Дзусов, – помощник командира полка по воздушно-стрелковой службе Герой Советского Союза гвардии майор Покрышкин.

Потом подошел к первому в шеренге.

– Так, ваша фамилия?

– Старший сержант Голубев, – представился высокий голубоглазый парень с вьющимися каштановыми волосами и орденом Красной Звезды на груди.

– Где учился?

– В Ачинском аэроклубе и Ульяновской школе.

– Потом?

– В летной школе на Кавказе работал инструктором.

– Давно на войне?

– С тринадцатого ноября сорок первого года.

– Хорошо.

Покрышкин стоял рядом с комдивом и делал в своем блокноте заметки для памяти. Следующим был лейтенант со следами ожогов на щеках и кончике носа, аккурат в тех местах, которые не защищены шлемофоном. Этот летчик сразу напомнил Покрышкину другого, тоже лейтенанта, с обезображенным ожогами лицом, в запасном полку в Ставрополе, куда он прибыл за пополнением. Многие летчики на фронте больше всего опасались тяжелых ранений, после которых можно стать калекой. Решив, что вид такого летчика может морально угнетать молодых пилотов, да и не только их, майор не стал брать лейтенанта в свой полк, а чтобы никого не обидеть, вообще в тот же день покинул запасной полк.

– Лейтенант Клубов, – представился статный, с хорошо развитой мускулатурой лейтенант. На его выпуклой груди блестели орден Красного Знамени и орден Отечественной войны.

– Где горел? – спросил Дзусов.

– Под Моздоком, товарищ полковник.

– Знакомые места, – оживился комдив, щуря черные осетинские глаза. – На чем летал?

– На «чайках».

– У нас «кобры». Видал?

– Видел. Осилим, товарищ полковник.

– Сколько вылетов? – поинтересовался Покрышкин.

– Двести сорок, – отчеканил лейтенант, блеснув из-под нависшего лба сияющими глазами светло-карего цвета.

– Результат?

– Сто пятьдесят успешных штурмовок, четыре сбитых самолета.

– Теперь здоров? – спросил Дзусов.

– Хоть сегодня в бой.

– Хорошо. Кто следующий? – Комдив подошел к молоденькому лейтенанту с пушком на подбородке.

– Лейтенант Цветков!

– Давно в армии?

– С тридцать второго года.

– Ого! – недоуменно воскликнул полковник. – С пеленок, что ли?

– Воспитанник части, – пояснил Цветков.

– А на войне?

– С двадцать второго июня сорок первого года. Начал со Львова.

– Хорошо. Следующий, – продвинулся Дзусов.

– Лейтенант Трофимов, – степенно козырнул невысокий худенький летчик с выразительными голубыми глазами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});