История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

Еще со времен своего детства король Людовик испытывал сострадание к бедным и страдающим людям. Куда бы он ни направлялся, у него вошло в привычку каждодневно в своем доме наделять сто двадцать бедняков вином и хлебом, рыбой и мясом. В Великий пост и Рождественский пост число бедняков возрастало; и часто король сам обслуживал их, подавая им еду, разрезая для них мясо и, провожая, наделял их деньгами из своих рук.

Особенно в канун больших и торжественных праздников король щедро раздавал милостыню бедным монахам и монахиням, нуждающимся больницам, бедным больным людям и религиозным общинам. В своих дарах он был в равной мере щедр по отношению к мужчинам и женщинам благородного происхождения, оказавшимся в нужде, к бедным вдовам и беременным женщинам, а также к обедневшим ремесленникам, которые из-за возраста или по болезни не могли больше заниматься своим ремеслом. Благодеяния короля были столь многочисленны, что все их даже не перечислить. Так что мы можем сказать, что королю Людовику выпала более счастливая доля, чем римскому императору Титу, о котором старые писания рассказывают, что в тот день, когда он не мог оказать какое-то благодеяние, он впадал в печаль и расстраивался.

С того момента, когда он вступил во владение королевством и осознал пределы своей власти, король Людовик начал строить церкви и дома для религиозных нужд, среди которых было аббатство Ройомон, отличавшееся красотой и величием. В нескольких местах он построил больницы, как, например, в Париже, Компьене и Верноне, которые щедро обеспечил. Он основал аббатство Сен-Матьё в Руане, обитель для сестер ордена доминиканцев, а также аббатство Лоншан для монахинь ордена миноритов. Каждой общине он предоставил достаточный доход на прожитие.

Король поручил своей матери основать аббатство в Лисе рядом с городком Мелен-сюр-Сен, а также аббатство Мо-бюссон недалеко от Понтуаза, обеспечив и то и другое достаточным доходом. Он выстроил приют для слепых в предместье Парижа, дом для бедных и немощных в старости горожан и добавил к нему часовню, где они могли слушать божественные службы. Добрый король возвел также монастырь для картезианцев в Вовере под Парижем и даровал этим слугам Господа нашего достаточный доход для прожития.

Очень скоро он возвел другое строение за пределами Парижа. Оно получило название Мезон-де-Филе-Дьё. В нем он разместил большое количество женщин, которые из-за бедности стали проститутками, и каждой на содержание король положил четыреста ливров в год. Во многих местах королевства он учредил дома для послушниц, выделил в поддержку их ежегодный доход и приказал, чтобы условием пребывания было желание каждой обитательницы посвятить жизнь благотворительности.

Бывало, что кое-кто из тех, кто пользовался его наибольшим доверием, считали ошибкой, что король так щедро тратит средства и не знает меры в своих благодеяниях. В таких случаях он отвечал: «Я лучше потрачу любые суммы, которые из любви к Богу раздаю в виде милостыни, чем пущу их на пустое мирское тщеславие. Тем не менее, несмотря на большие расходы, которые король нес, раздавая подаяния, он не экономил на больших суммах для поддержания своего двора. Он с распростертыми объятиями принимал рыцарей и сеньоров, которые посещали его ассамблеи и встречи. Он также с большим вниманием относился к людям из своего хозяйства, богато снабжая их провизией для их нужд; его двор отличался куда большей щедростью, чем у его предшественников.

Король Людовик IX любил всех, кто посвящал себя служению Господу и придерживался религиозных правил; никто из них, кто приходил к королю, не покидал его без того, чтобы получить все, что ему было необходимо для жизни. Он обеспечил братьев-кармелитов, купив для них участок земли на Сене близ Шарантона, где он построил для них монастырь и за свой счет обеспечил его одеяниями, потирами и всем, что необходимо для служению нашему Спасителю. После этого он увидел нужды августинцев и не только купил им поместье со всеми службами, принадлежащее какому-то парижанину, но и выстроил для них церковь за Пор-Монмартром.

Что же до монахов ордена Покаяния — иначе их называли «братья Покаяния Христова», — он предоставил им в дар место около Сены, ближе к Сен-Жермен-де-Пре. Здесь они и расположились, но пребывали тут недолго, потому что их орден распался. После них здесь появились монахи другого ордена, известного как «Белые Плащи», которые явились к королю и попросили оказать им помощь, чтобы они могли остаться в Париже. Он купил им дом и несколько старых зданий вокруг него, чтобы они могли обосноваться рядом с древними воротами Тампль в Париже, совсем близко к улице Тисандери. После того как стараниями папы Григория X и этот орден закончил свое существование, появилось другое монашеское братство, которое называло себя «братья Святого Креста» и носило на груди изображение креста. Они также попросили короля помочь им, что он охотно сделал и дал дом на улице, которая ныне называется Сен-Круа.

Таким образом, добрый король Людовик IX окружил Париж людьми, посвятившими себя религиозному служению.

Глава 19

ФАТАЛЬНЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

1267–1270 годы

Как-то во время Великого поста король созвал к себе в Париж всех сеньоров. У меня был повод не поехать из-за периодической лихорадки, из-за которой я страдал все это время, и я попросил его величество избавить меня от этой поездки. Тем не менее он сообщил, что настаивает на моем приезде, потому что в Париже хорошие врачи, которые знают, как лечить эту болезнь.

Так что я отправился в Париж. Но когда я прибыл в канун дня Святой Богородицы в марте, я выяснил, что никто, ни королева и никто другой, не могут объяснить, почему король вызвал меня. Случилось, что по Божьему велению я под утро уснул, и во сне привиделось мне, что король на коленях стоит перед алтарем. И несколько прелатов в рясах облачают его в ризу из красной реймсской ткани.

После этого видения я послал за Гийомом, моим священником, очень мудрым человеком, и рассказал ему, что мне приснилось. «Мессир, — сказал он, — завтра вы увидите, что король возложит на себя крест». Я спросил его, почему он так думает, и он ответил, что все дело во сне, который я видел; потому что риза из красного реймсского сукна знаменует собой Крест, а красен он от крови, которую Господь наш пролил из Его бока, Его ног и Его рук. «А поскольку риза из реймсской саржи, — добавил он, — это говорит, что данный Крестовый поход принесет мало пользы, что вы сами увидите, если Господь дарует вам столь долгую жизнь».

Прослушав мессу в церкви Мадлен в Париже, я зашел в королевскую часовню, где и увидел короля. Он поднялся на возвышение, где хранились святые реликвии, и взял фрагмент подлинного Креста (на котором был распят Иисус Христос). Когда король спускался вниз, два рыцаря, которые были членами его совета, начали переговариваться друг с другом. «И снова не могу поверить, — сказал один, — что король не возложит на себя крест в этой часовне». — «В таком случае, — ответил другой, — для Франции это будет один из самых печальных дней, которые доставались на ее долю, потому что если и мы не возложим на себя крест, то потеряем благоволение короля; а если мы это сделаем, то потеряем благоволение Господа, потому что мы это сделаем не ради Него, а чтобы не огорчить короля».

Так и получилось, что на следующий день король вместе с тремя своими сыновьями возложил на себя крест. И уже потом выяснилось, что этот Крестовый поход обернулся малой пользой, как и предсказывал мой священник.

Король Франции и король Наварры очень настойчиво уговаривали меня возложить крест. На это я ответил, что, пока я за морем служил Господу и королю, слуги его величества и короля Наваррского так обездолили и довели до нищеты моих людей, что ни они, ни я не были в худшем положении. Я сказал им, что если хочу делать то, что понравится Господу, то должен оставаться здесь, чтобы помогать своим людям и защищать их. Если я ясно вижу, что это только ухудшит их положение, а я подвергну свою жизнь опасности, пустившись в паломничество под знаком креста, то лишь разгневаю Господа нашего, который отдал жизнь ради спасения Своего народа.

Я считаю, что те, кто советовал королю отправиться в этот поход, совершили смертный грех. Потому что в данное время и в королевстве, и между Францией и ее соседями царит нерушимый мир, а если король Людовик покинет страну, то ее положение начнет меняться к худшему.

Это было великим грехом со стороны советчиков, которые видели, что физически король настолько слаб, что не мог самостоятельно ни сесть в седло, ни ехать верхом — на самом деле он был так слаб, что мне пришлось на руках нести его из дома графа д'Осера до аббатства францисканцев. И тем не менее, при всей своей немощности, останься он во Франции, он бы прожил подольше, сделал бы много добра и воплотил бы в жизнь много прекрасных идей.