Точка невозвращения - Илья Твиров

— Именно. Начало начал.

— Надо полагать, объект «Алтарь» — это пилоты звездолета? — сделал предположение Григорий.

И оказался совершенно прав.

— А Вы чрезвычайно догадливы, — похвалил молодого парня профессор. — Пилотов инопланетного корабля доставили с ним же. К сожалению, они получили очень серьезные травмы и до сих пор находятся в странном состоянии между жизнью и смертью.

— Кома? — спросил Кондратьев.

— Можно и так назвать, но есть отличия, причем местами существенные. Не буду вдаваться в детали, они вам наверняка не интересны, скажу лишь, что за годы исследований представителей внеземного разума нам так и не удалось привести их в чувства, хотя мы довольно глубоко продвинулись в изучении их организмов.

Вот так в одночасье все байки, слухи и легенды, сыпавшиеся на простого обывателя с газетных полос, с интернет-порталов и из телевизора стали реальностью.

— Получается, в настоящее время на Земле находится аж три разумных вида существ? — спросил Григорий.

— Два, — уточнил Лившиц, — фактически два. Третий в полном составе находится в отключке, хотя не исключено, что представители их вида тайно посещают нашу планету.

— И мы об этом ничего не знаем, — вспыхнула Марина. — А вдруг они опасны? Вдруг они замышляют против человечества что-нибудь этакое?

— Что, например? — поинтересовался Игнат Семенович.

— Войну! Сильные всегда порабощают слабых. Их технологии позволяют им считаться более сильным видом, чем наш.

Лившиц снисходительно улыбнулся.

— Вы правы, мадам, но не до конца. Вы мыслите, располагаясь при этом на своей колокольне, в то время как ситуация несколько сложнее обычной. Все дело упирается в психологию и логику незнакомого нам разумного вида, которые могут кардинально отличаться от наших. Чужая логика — тайна за семью печатями, так же как и чужая психика, и я бы не рискнул столь уж однозначно утверждать, что порабощение человечества входит в их приоритетные цели.

— Тогда зачем они вообще сюда прилетели? — не унималась Марина.

— Нам это так до конца и не удалось понять, — сокрушенно заявил ученый. — Понимаете, их культура, наука, искусство ушли далеко вперед. Мы отстаем от них в развитии на века, нам еще догонять и догонять, поэтому даже полувека исследований мало, чтобы до конца понять, что же к нам свалилось буквально с неба.

— А как насчет американцев? — спросил Михаил.

— А что с ними не так? Они — тоже люди, и вынуждены сталкиваться с теми же проблемами. Вдобавок ко всему у них связаны руки. Ненужно забывать, что про их НЛО знают те, кому положено знать, а про наше, очень хочется верить, что нет.

Кондратьев привстал из-за стола, подошел к панорамному окну, сквозь которое звездолет неведомых пришельцев просматривался очень хорошо. Настоящая летающая тарелка, такая, какую описывали все кому не лень. Два блюдца, нижнее чуть поменьше, верхнее слегка массивней и больше, сероватого цвета без видимых швов, надстроек углублений и прочих технологических приспособлений. Глядя на корпус, создавалось впечатление его неделимости и единости, будто он не был сложен из нескольких частей, а однажды попросту отлит.

— Трудно представить, что этот милый кораблик учудил на поверхности такую бучу, — задумчиво произнес Кондратьев. — Да и здесь, я вижу, он постарался на славу. Весь персонал переведен либо в статус полузверей-полулюдей, либо попросту уничтожен. Как, кстати, это прикажете понимать, профессор?

Лившиц моментально скорчил виноватую морду, однако при этом, Михаилу удалось это установить достаточно точно, виноватым себя нисколечко не считал.

— Так бывает, когда начинаешь изучать что-то совершенно новое, неизведанное, — начал оправдываться профессор. — Страшные последствия экспериментов всегда были, есть и будут, от этого никуда не убежишь…, к сожалению. Я б тоже был бы не против свести все риски к минимуму, но в настоящее время это технологически невозможно. Звездолет пришельцев — уникальный объект, не имеющий аналогов в мире. То, с чем работают американцы, и этот аппарат — вещи совершенно разные. Повторяю, создатели космических кораблей — две абсолютно непохожие друг на друга цивилизации. Воровать информацию из-за океана нам не выгодно, поскольку она нам, то есть «Изумрудному городу», бесполезна. Военной разведке — да, она очень важна, но нам, повторюсь, на нее, мягко говоря, наплевать. Все исследования звездолета уникальны и разработаны нами с нуля. И мало того, в некоторых вопросах нам пришлось использовать не общепринятую научную базу, а создавать новую, а это уже чисто научная, теоретическая работа!

— Это Вы про что сейчас? — насторожился Мезенцев.

Лившиц помедлил с ответом, обдумывая, как бы получше донести сложный материал до непосвященной публики.

— Вы знаете, молодой человек, что такое вакуум?

Григорий выпучил глаза, ища поддержки у ребят, но ни Кондратьев, ни Иванцова помогать ему, судя по всему, не собирались. Пришлось самому вести полемику на научные темы с Игнатом Семеновичем.

— Про какой вакуум Вы спрашиваете? Про тот, в котором отсутствует воздушная среда, или про такое понятие как физический вакуум?

— Про второе. Хотя, ладно, не ломайте голову, вижу, что Вы конструктивного ответа мне не предоставите. Короче, все в курсе того, что окружающее нас пространство состоит из молекул, атомов, которые, в свою очередь, образованы элементарными частицами?

Все трое медленно кивнули в знак согласия.

— Отлично, начало положено. Молекулы и атомы нас интересуют мало, а вот частицы — вещь интересная. Дело в том, что их никто никогда не видел, потому что, во-первых, они очень маленькие, во-вторых, они обладают так называемым корпускулярно-волновым дуализмов (в переводе на рабоче-крестьянский русский являются одновременно и волной, и частицей). Представить себе такое довольно трудно. Как, скажем, горошина, которая явно корпускула, может быть еще какой-то там волной? Меж тем, и горошина, и кирпич, и ваше оружие и вы сами — это не только частицы, но и стоячие волны. Так вот. А теперь давайте зададимся вопросом, что же побуждает образовываться эти самые частицы? Если начать мыслить логически, довольно скоро приходишь к идее о некоем… эм… фундаменте, принципе, который позволяет образоваться частицам. Но если так, то этот принцип, этот фундамент должен быть распространен абсолютно повсеместно, ведь частица может возникнуть где угодно и когда угодно. Вот этот самый принцип и есть физический вакуум. Нам он представляется как особое поле или суперполе, которое на самом деле является размазанным в пространстве волновым пакетом. Немого понятно?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});