Земля ягуара - Кирилл Кириллов

– Если бы так!.. – вздохнул Альварадо.

– Капитан, да вы полны сюрпризов.

– Еще как. Наши семпоальские друзья, которые, в отличие от талашкаланцев, вошли с нами вместе в город, донесли Кортесу, что видели, как местные перекапывают улицы, маскируя досками глубокие рвы, и втыкают в дно заостренные колья. Переулки кое-где завалены бревнами. Во дворах строят рогатки, мужчины сваливают на крышах и балконах камни, а женщины и дети тайком покидают город. Вчера их главные жрецы принесли в жертву своему идолу войны семерых, из них пятеро – дети. Они просят, чтобы он даровал им победу. Догадываетесь, над кем?

– Да уж, – пробормотал де Ордас. – И что будем делать?

– Как обычно, – ответил Альварадо, и впервые с начала рассказа его лицо озарила улыбка. – Кортес отправил гонца к талашкаланцам, чтоб по первому зову были готовы двинуться в город на соединение. Местных касиков он попросил не беспокоиться, ибо все равно решил выступать в Мешико следующим утром. Правда, капитан-генерал попросил их предоставить тысячу носильщиков и две тысячи воинов, то есть столько же, сколько дала Талашкала.

– Зачем нам их воины, если они настроены враждебно? – удивился де Ордас.

– Этого не поняли ни я, ни касики. Они-то, конечно, радуются, что мы сами просим разместить их отряды у себя под боком. Так легче напасть или продержаться, пока не подоспеет войско Мотекусомы. А вот нам оно зачем?

– Думаю, Кортес задумал это не просто так, – ответил де Ордас.

– Само собой. Тем более что он поручил Марине выведать у жрецов и выловленных чуть позже касиков как можно больше сведений. Одного касика притащили вместе с женой. Старуха, видать, не в себе слегка, потому как стала уговаривать Марину выйти замуж за ее второго сына и приглашала перебраться к ней, ибо ночью нас всех перебьют по приказу Мотекусомы. Умная Марина горячо благодарила старуху и сказала, что сейчас не может с ней пойти, так как ей одной не снести всех своих вещей. Пусть, мол, она вместе с сыном останется в нашем лагере до ночи, и тогда они заберут все и уйдут вместе с ней. Старуха так и сделала, и Марина завела с ней длинные разговоры. Беззубая подтвердила все и добавила, что жителям раздали много подарков и посулили еще больше. Особые награды ожидают того, кто живьем поймает испанца, чтобы его закололи на алтарях Мешико.

– И что надо сделать, чтоб избежать жреческого ножа? – спросил Ромка.

– Лично вам, дон Рамон, надлежит за час до рассвета вывести своих людей за храмовую ограду и встать там дозором. Утром касики обещали прислать солдат и носильщиков. Вы со своими людьми должны отобрать у них все оружие, потом, когда услышите боевой рог, закрыть ворота. Снаружи.

– Снаружи? Но почему?

– Таков приказ, – коротко ответил Альварадо. – А вы, дон Диего, со своими стрелками займете место на стенах.

– Погодите! – загорячился Ромка. – Если я останусь со своими людьми снаружи, нас просто разорвут.

– Дон Рамон, – мягко положил ему руку на плече де Ордас. – Мне кажется, за столько времени пора бы вам научиться доверять нашему командиру.

Ромка кивнул и протиснулся мимо Альварадо, ставшего вдруг чужим и холодным.

Храмовый двор, вполне обжитой за день, во тьме казался огромным и бесприютным. В темноте, оттеняемой языками пламени, запертого в каменном очаге, сновали тени и скрипели блоки, поднимая на стены фальконеты. Звезды равнодушно смотрели на муравьиную возню. Деревья у ворот тревожно шелестели листвой. Ночь зачерпнула в городе горсть воздуха, пахнущего немытым телом и кровью, и плеснула в лицо. Ромка поморщился и пошел через двор к длинному каменному бараку, приспособленному под казарму.

На душе было гадко. Опять резня. Опять бойня. И ведь спроси любого нормального человека, хочет ли он пойти на войну, хочет ли убивать, а тем более быть убитым? Конечно, он откажется. Да еще и идиотом назовет. Обидится. А как находится один кровавый тиран, способный гаркнуть али треснуть по уху и потянуть за собой, так идут. Идут как бараны за пастырем. И убивают. И грабят. И жгут. А потом возвращаются к нормальной жизни: смеются, обнимают жен, гладят по голове детей, как будто ничего и не было.

Не дойдя до дверей, он, подсев к караульным, протянул к костру озябшие руки. Нечего ждать. Все равно рано или поздно придется идти к людям, «обрадовать» их известием. Под сапогом что-то хрустнуло. Присмотревшись, понял, что наступил на чью-то берцовую кость – бренные останки одного из тысяч бедняг, принесенных в жертву в этом храме.

Выцелил и со злостью пнул череп без нижней челюсти прямо в белозубый оскал. Отлетев в темноту, тот с шуршанием покатился по груде костей.

Мирослав проснулся, откинул ветки, которыми замаскировал свое наспех устроенное лежбище, вытряхнул из волос наползших за ночь насекомых, пару раз присел, разминая затекшие ноги, и поднял руки, прислушиваясь к тянущей боли в правом подреберье. Да, досталось сильно, но все кости целы, печень в порядке и даже селезенка не лопнула.

Воин с содроганием вспомнил тяжкие удары, обрушившиеся на его грудь и живот, потом улыбнулся. Жаль, что не удалось узнать, кто был тот гигант и по чьей недоброй воле он преследовал их с Ромкой. Но пусть лучше такой противник будет мертвым.

Но что же его разбудило? Мирослав прислушался к звукам ночи, играющим в салочки меж стволами, принюхался. Ничего явного, но все же что-то было там, в глухих, непроходимых джунглях. Большое ли, малое, но смертельно опасное. И оно приближалось. Кто-то охотился на него, причем почитал легкой добычей. Ну, посмотрим.

Русич пошарил ладонью под листьями, вытащил кривую саблю без ножен, прощальный подарок гиганта, и выставил вперед остро отточенный кончик, готовясь принять на него любое летящее тело. «А вдруг змея! – мелькнуло в мозгу. – Тогда сабля тут не поможет, надо голые ноги беречь. Чертов Кортес, портки натянуть не дал».

В ветках зашуршало, но не по-змеиному, а скорее так, будто крался кто-то тяжелый, аккуратно ставя мягкие лапы. «Ягуар!» – кольнул спину неприятный холодок. Сидя у походного костра, тотонаки часто рассказывали страшные истории о царях леса, почитая их чуть не воплощением бога войны. По их словам выходило, что ягуар мог с одинаковой легкостью расправиться и с обезьяной, и с целым отрядом охотников. Мирослав не очень-то верил в эти истории, помня легенды своей родины о силе и сообразительности медведей, но сталкиваться с голодным хищником в темном лесу ему не улыбалось.

Где-то вверху вспыхнули на миг и потухли желтые глаза. Воздух обожгло влажное дыхание. Посыпалась кора, обдираемая со ствола. Мелькнула в свете звезд лоснящаяся пятнистая шкура. Ягуар кругами обходил человека, замершего посереди небольшой полянки, постепенно приближаясь к нему. Мирослав поворачивался следом, сопровождая его движения кончиком сабли.