Королева отступает последней - Валерия Михайловна Чернованова

почему ты так торопился? Почему не прибежал на пару минут позже?

Тогда бы всё было кончено.

Рискнуть и попробовать повернуть время вспять? Но император, как и любой другой чаровик во дворце, ощутит действие хроновой магии, и тогда ему точно станет не до поцелуев.

Я стояла, беспомощная и жалкая, и понимала, что уже ничего не исправлю. Должна буду снова плыть по течению, пока не захлебнусь в водовороте по имени Адальгер Третий.

Вот тебе и могущественный дар... Он только и делал, что усложнял мне жизнь. Не милость духов он, не наследие Ноэро, а настоящая кара!

— Ты не лев. Ты — эргандарское чудовище, — холодно бросил Торнвил. Почти выплюнул под ноги «лучшему» отцу всех времён и народов.

Раздражённо поморщившись, император перевёл взгляд на стражников:

— Довольно этой никчёмной драмы. Его, — небрежно кивнул на сына, словно на чужака, которого видел впервые в жизни, — выведите из дворца. Будет сопротивляться, посадите в какую-нибудь клетку. Пару дней без воды и еды сделают его умнее. А вы, шейр Ноэро, — хищный взгляд упёрся в моего дурня-брата.

Тоже то ещё для меня наказание.

— Задержитесь. Уверен, Лайра будет рада вашей компании в намечающемся путешествии.

Прикрыв глаза, я мысленно застонала. Вот он и рычаг давления на дорогую Лайру. Сам бросившийся в лапы зверя.

Бриана увели, несмотря на его сопротивление. Рифер, растерянный и всё такой же напуганный, остался стоять, пока и ему не велели следовать за стражником в покои почётного, джар его побери, гостя. И мне тоже предложили не задерживаться, повели в мою комнату.

Настроения целоваться у его величества больше не было. А я потеряла свою единственную возможность его уничтожить.

* * *

Вейнанд Эскорн

Если бы ещё полгода назад кто-нибудь ему сказал, что он станет дезертиром, беглецом и преступником в глазах всего Эргандара, он бы рассмеялся этому шутнику прямо в лицо. Не поверил бы... Но вот он дезертир, беглец и преступник, вынужденный тайком пробираться в город, который когда-то считал своим домом.

Вейнанд прикрыл глаза, снова, в который раз за последние полмесяца, возвращаясь в воспоминания недавнего прошлого. Неожиданное появление чаровиков в академии, возвестивших об оказанной ему «чести»: генерал прощён и помилован и может вернуться туда, куда так отчаянно рвался. В родную стихию, к своим солдатам, к тому, что было ему так привычно, что когда-то казалось правильным. Сражаться во имя Эргандара, во славу империи и ради её процветания.

Джарова чушь, в которую он когда-то верил. Раньше.

Раньше он действительно мечтал вернуться обратно.

Первое время было трудно привыкнуть к праздной жизни в столице. К бесполезному, на его взгляд, существованию. Его собственная жизнь казалась ему тогда пустой, лишённой смысла.

Скучной. Пресной. Однообразной.

Но всё изменилось в один дождливый летний вечер в Кроувере.

Теперь он также отчаянно рвался домой. Не в Леонсию — к Лайре. К девушке с огненным взглядом и таким же пламенным характером. К той, без которой больше не представлял жизни.

Ту, которую не собирался отдавать ублюдку Великому.

Вернувшись из Флаоса, Вейнанд дал себе слово, что не позволит, чтобы подобное повторилось. Больше Лайре не придётся рисковать жизнью, не придётся превращаться в марионетку и убийцу. Самым сложно, он считал, будет уговорить девушку бежать. Опасался её отказа, её упрямства. Но она согласилась. Легко. Сразу же.

Ей и самой была ненавистна клетка, которую уготовил для неё Адальгер Третий.

Если бы не проклятые ищейки императора, не его вездесущие шпионы, они бы уже были далеко, и последние месяцы казались бы просто дурным сном.

И скоро так и будет. Он заберёт её и увезёт как можно дальше из Эргандара.

Как можно дальше от чудовища-императора.

— Приехали, шейр! — Дверца кибитки распахнулась, и в неё неуклюже забрался упитанный здоровяк, великодушно согласившийся довезти его до Леонсии за «скромное», как он сам выразился, вознаграждение — золотые карманные часы, принадлежавшие ещё прадеду Вейнанда. — Довёз, как и договаривались. Теперь можем прощаться.

Господин Вайс золото любил не меньше, а скорее, даже больше своих путешествий. Он и его актёрская труппа часто приезжали в Леонсию: здесь, по мнению артиста, публика была благодарной и с деньгами расставалась куда охотнее, чем в маленьких городах и уж тем более бедных сёлах.

— Спасибо, Вайс. — Оборотник поднялся, накинул на голову капюшон плаща. — И удачи.

— Она всегда при мне, а вот вам, шейр, она, по всей видимости, не помешает. Оставьте её себе, — с усмешкой заметил мужчина и посторонился, пропуская своего безымянного пассажира.

Труппа остановилась на окраине города, неподалёку от парка Августины. Надвинув капюшон ещё ниже, так, чтобы тот скрывал большую часть лица, Вейнанд быстро зашагал по просыпающемуся городу. Он пытался отправить хранителя к Тессе в надежде, что та расскажет ему о племяннице, но император и здесь подстраховался — чары, наложенные на дом, хранителя не пропускали. То же самое было и с Кальдероком. Академия ни впустит ни его, ни фамильяра.

И тем не менее именно туда Вейнанд и отправился в надежде, что рано или поздно сумеет увидеться с девушкой или хотя бы передать ей весточку. Дежурные у ворот меняются по несколько раз в день, а значит, есть шанс поговорить с кем-нибудь из первокурсников. Помимо Бриана у неё ведь были и другие друзья. Сандер, Фольт, Киернан. Если повезёт, дежурить поставят Рифера.

По-видимому, не зря директор труппы посоветовал ему оставить удачу при себе. И пары часов не прошло, как на вахту вышли Бриан с Ронаном. Вейнанд, всё это время прятавшийся в подворотне, откуда хорошо просматривались ворота Кальдерока, их заметил сразу. Выждал ещё какое-то время и направился к кадетам.

Оставалось надеяться, что его не схватят сразу же.

Но то ли Великому ещё не успели донести о его побеге, то ли вероломная фортуна на этот раз и правда решила задержаться возле генерала — ему удалось поговорить с ребятам.

Правда, то, что от них узнал, Вейнанда, мягко говоря, не обрадовало.

— ... Меня два дня держали в тюрьме, как преступника, а не успел вернуться — отправили на дежурство. В наказание за прогулы, — сухо рассказывал первокурсник. — Но теперь понимаю, что так было угодно духам. Вы... — нет, мы! — должны помочь Лайре! А мне... — Торнвил болезненно поморщился. — Не стоило вмешиваться. Тогда бы отец уже был с духами, а Лайра была бы свободна.

— Или казнена, — возразил Вейнанд, после чего добавил ободряюще: — Вы поступили правильно. Последнее,